Эльмира и Эмин Феттаевы
Говорят, Крым помнит те времена, когда наряду с хлопком, оливками, чаем, табаком и кизилом успешно выращивали цитрусовые. Еще в период Крымского ханства были собраны первые промышленные посевы и урожаи этих культур. С тех пор хоть и много воды утекло, но попытки возродить такие хозяйства предпринимались от случая к случаю. Лет пять назад крымские власти планировали в обозримом будущем на полуострове выращивать лимоны в промышленных объемах. Цитрусовая плантация площадью 2-3 тысячи гектаров сможет обеспечить потребность региона – подсчитали тогда эксперты. Пока производством лимонов в небольших объемах занимаются частные предприниматели, фермеры и садоводы-любители. А еще, как это ни удивительно, у себя во дворе в Симферополе потомок славных крымских родов, потомственный офицер, подполковник, за плечами которого более 20 лет достойной службы в Белоруссии, Польше, Анголе и Монголии — от командира мотострелкового взвода, заместителя командира батальона охраны штаба армии до секретаря парткома полка. И вот уже почти столько же лет, с 1998 года, на службе у Эмина Феттаева состоят лимонные деревца, даря свой щедрый и ароматный урожай.
От скотоводства – к садоводству…
— В вашем роду, наверное, были садоводы-огородники? — интересуемся мы, заглянув в небольшой лимонарий, где двумя плотными рядами выстроился «взвод» — 24 растения, увешанные, словно золоченными орденами, яркими и солнечными плодами.
— Нет, мои предки скорее были скотоводами, — отшучивается Эмин-бей, — держали овец, коров, лошадей и верблюдов. Прадед совершил хадж, причем на своих верблюдах и лошадях через Кавказ, а отец — Иса Феттаев — боевой офицер, родился в 1922 году в с.Курман-Аджи Черноморского района в многодетной семье, и, наверное, тоже, как братья, пас бы овец и коров, но очень мечтал учиться. Подростком дважды бежал из дома в город, чтобы поступить в школу. Но братья бросались на его поиски и, задав «хороших нравоучений», возвращали домой. К счастью, раскулачивания зажиточной по тем временам семье удалось избежать, продав всю живность и перебравшись в Евпаторию (Кезлев). В 1941 году отцу все же удалось поступить в Севастопольское военное училище зенитной артиллерии. В годы войны был командиром артиллерийской батареи, участвовал в боях на Курской дуге, после тяжелого ранения под Прохоровкой почти год лечился в госпитале в Кисловодске. После лечения его направили начальником связи полка, но уже не на передовую. В 1944 году его комиссовали.
Мама, Нияр Сейдаметова, родом из Джума-Эли, она на восемь лет была младше отца. Познакомились они в годы студенчества в Ферганском пединституте. В 1948 году поженились и всю жизнь преподавали в школе. Мама 47 лет проработала учителем начальных классов, а отец — учителем узбекского языка, хотя по диплому учитель русского языка и литературы. Приходилось подстраиваться под веления того времени. Отец овладел узбекским и таджикским языками, знал немецкий. Он был очень общительным, жизнерадостным, любил петь задорные ногайские песни, одной из его любимых была шуточная «Босторгъай». Дома все говорили на родном языке. Он, к сожалению, рано ушел из жизни, в 44 года. Сказались стрессы, ранения, контузия. Командир Решат Садрединов, с которым они вместе учились в Севастопольском военном училище зенитной артиллерии, отмечал: «…Мы с двумя бойцами и санинструктором, в поисках оставшихся в живых бойцов, обнаружили ужасную картину: орудия были разбиты, большая часть бойцов были тяжело ранены и контужены, многих засыпало землей. Лейтенанта Феттаева И.А. обнаружил один из бойцов по движению пальца. Вытащили из-под земли – на нем живого места нет». Позже Решат-ага мне объяснил, что отец был на огневой позиции, откуда мало кто выходил живым.
Нияр и Иса Феттаевы
… через военную карьеру
В семье Феттаевых родились пятеро детей. Старшей дочери не довелось выжить. Из Ферганы Феттаевы перебрались поближе к столице — в г.Чирчик. Четырех сыновей растить и воспитывать пришлось Нияр-ханум самой после смерти в 1966 году мужа. Два старших стали кадровыми военными, младшие — Эмир и Темур — инженерами.
Феттаевы с сыновьями (стоят слева направо) Эмир, Эдем, Эмин и Темур у Урмус бита на коленях, г. Чирчик, 1960 г
Эдем и Эмин с разницей в два года поступили в Ташкентское высшее общевойсковое командное училище имени В. Ленина.
— Эдем позже окончил Военную академию им.Фрунзе в Москве, — с гордостью рассказывает Эмин-бей. – Он был заместителем начальника оперативного управления западных войск. Полковником на генеральской должности. О нем печатали статью в газете «Красная Звезда». А в годы учебы в военном училище в свободное время занимались вместе в фотолаборатории, проявляли и печатали фотографии и даже отправляли в газету «Фрунзевец». За снимок получали 3-5 рублей, за фоторепортаж – 12. Помню, приходили уведомления на получение гонорара, а инициалы у нас с братом одни: он – Э.И., ну и я — Э.И., пару раз получал за него, пока не выяснилось. Ну, потом брату пришлось мои получать (смеется). Зато потом на заработанные 150 рублей он мне купил первый импортный костюм. Во взводе дружба была ни с чем не сравнима. Сашка Кругляк — украинец, Вовка Малышев — русский, Усен Мулекбаев – уйгур… Потом они ко мне в гости в Чирчик приезжали.
После окончания военного училища Эмина Феттаева направили командиром мотострелкового взвода в Белорусский военный округ. Ну и, как это обычно принято, солдаты решили устроить на полигоне проверку нового лейтенанта. Рядовой Барсук вынул из голенища свою отполированную ложку и говорит: «Товарищ лейтенант, сможете со ста метров в ложку попасть?» Феттаев не растерялся, поставил свое условие: этой ложкой потом до самого дембеля (демобилизации) есть будешь, и поскольку она на солнце отблеск давала, приказал рядовому Барсуку задним фоном шапку поставить. На следующий день губы любопытного солдата были в кровь расцарапаны пробитой ложкой, и супы ему приходилось есть, применяя особое мастерство. Но Феттаев до дембеля мучить солдата не стал, посчитав, что этим он свою вину искупил.
Братья Эдем и Эмин Феттаевы, 1984 г.
Потом была Ангола, в Польше командовал ротой охраны отдельной ракетно-технической базы, и снова Белоруссия, г.Слуцк, танковые войска. Затем пять лет службы в Монголии заместителем командира батальона охраны штаба армии. За все эти годы безупречной службы имел немало поощрений и грамот, наградные часы от министра обороны Дмитрия Язова, но вот его рапорт на поступление в Военную академию «особисты» зарубили.
В 1990-е годы, когда народ стал возвращаться в Крым, Эмин Феттаев подал рапорт на увольнение и приехал с женой и сыном в Крым к брату, обосновавшемуся в с. Тав-Бадрак, помогал ему со строительством дома. Через пару лет начал строительство своего дома в Симферополе. Работал и на кирпичном заводе, и охранником, подряжался на строительные работы в Москву. Освоил самостоятельно практически все строительные профессии, да так основательно и аккуратно, что профессионалам, вечно гоняющимся за прибыльными заказами, на зависть.
— Я же крымский татарин, все должен уметь: и кладку, и сварку…, — смеется Эмин-бей. – А что не знаю, в книгах смотрю. Помню, впервые взялся за оцинковку кровли. Ночью все по книге «Современный усадебный дом» изучил, на следующее утро взялся за дело. Заказчик после работу осмотрел, одобрительно покивал: «Первый раз делал? Сразу видно, все до мелочей аккуратно. Вон, посмотри на соседний дом, профессионалы с 20-летним стажем работали – все наспех, вкривь да вкось».
У Феттаевых, видать, это семейная черта. За что не браться – все делать хорошо, ответственно и доводить начатое до конца. В школе и в училище братья Феттаевы занимались спортом: Эдем – кандидат в мастера спорта по легкой атлетике, Эмин — по боксу, выступали на городских соревнованиях, в художественной самодеятельности. А вот как к лимонам пришли — в следующей главе.
Вникая в психологию лимона
— В 1998 году увидел на рынке мужчину, торгующего яркими оранжевыми, для меня необычными, не похожими на импортные, лимонами. Поинтересовался, что это за сорт. Мужчина оказался крымским татарином. Мамбет-ага выращивал лимоны в с.Тополи и пригласил к себе, показать свой лимонарий. Это был сорт Мейера. Мы потом с Эдемом поехали, отыскали его, у него в лимонарии все в оранжевом цвету. Деревца все усыпаны плодами. Мы с Эдемом попытались подсчитать на одном только дереве, но сбились со счету, а Мамбет-ага смеется: «Э-э-эй, баллар, бунда бинден зияде!» (Э-э, ребята, здесь больше тысячи). Он показал как чубуки нарезать, дал несколько полезных советов. Я купил три саженца, брат – пять. Выращивали сначала дома в горшках. Информации в те годы никакой нет, интернета нет, книг в библиотеках не найдешь. Постигали эту науку методом проб и ошибок. Первый урожай у нас замерз. Сейчас в теплице 10х20 м и высотой 5 м под двойной пленкой 24 дерева разного возраста. Вообще лимон живет сто лет. Плоды лимона Мейера желтее и более круглые. Цедра ароматная и тонкая, тёмно-жёлтого цвета, при созревании появляется оранжевый оттенок. Они слаще на вкус, чем плоды лимона, выгодно отличаются от импортных цитрусовых, обработанных парафином и химией, которые обязательно перед употреблением надо промывать под теплой водой щеточкой.
Урожай можно собирать почти круглый год. От цветения до созревания проходит шесть месяцев. Он не терпит температуру выше 25 и ниже 5 градусов. Зимой теплицу подтапливаю печкой-буржуйкой, а на лето — в апреле пленку снимаю, в октябре-ноябре, смотря по погоде, накрываю. Такая полуукрывная форма дает неплохие результаты при минимальных затратах. Стараюсь постигать психологию лимона, уже знаю, что ему нужен углекислый газ, не терпит открытых солнечных лучей, влагу любит принимать через листья. Наверное, у каждого специалиста-садовода свои секреты, но я стараюсь химией не пользоваться, применяя биологическое оружие. Основные враги лимонных деревьев — тля и щитовка. Тля размножается чрезвычайно быстро, за год способна дать более 15 поколений. Вижу, листочки липнут, щитовка или тля завелась – раскидаю по углам личинок божьей коровки, для нее эти вредители — лучшее лакомство. Если заболело деревце, разведу пищевую соду с водой — 1 ст.ложку на 1 литр воды, натру хозяйственного мыла и обработаю. Предпочитаю только натуральную подкормку — коровяк (коровий навоз), отстоявшийся в воде, развожу 1 к 10, чтобы не сжечь корневую систему. Основную обрезку провожу весной до цветения, а подсохшие, обломившиеся, длинные ветви, жировики удаляю по мере надобности.
За чашкой ароматного чая с лимоном и лимонным вареньем и сладостями, приготовленными супругой Эмина Феттаева Эльмирой-ханум, мы поинтересовались у нее: не ревнует ли она мужа к лимонам, ведь все свое время он, наверное, проводит в лимонарии. На что Эльмира-ханум, шутя, ответила: «Мы с лимонами одинаково любимы, хотя утро у него и вправду начинается с лимонария. Но многое стараемся делать вместе. Я, например, высоты не боюсь, с легкостью лазаю накрывать и снимать сверху пленку, а вечерами сидим во дворе за чаем и вдыхаем благоухающий аромат, разносящийся во время цветения по всей улице».
Мурзацкие корни, питающие род
В Чирчике Феттаевы жили с Урмус-бита (по материнской линии), вдовой Адыля Булгакова. Это была очень мудрая женщина из дворянского рода, она воспитала и маму Эмина — Нияр Сейдаметову, и самого Эмина, и его братьев. Своей генеалогией Эмин-бей заинтересовался давно и во многом опирался на воспоминания своей Зейнеп-бита Яшлавской, которая, обладая феноменальной памятью, выдала сходу сотню имен родственников. На листе ватмана им аккуратно расчерчены ветви известных когда-то родов, среди которых Яшлавские, Ширинские, Виратские, Едилерские, Кикаватские, Меркитские, Мурзачинские, Кантуганские. И этот список перевалил за 350 имен, формировавших и питавших новые ветви. И сегодня в Крыму, на родине предков, строят свою жизнь продолжатели этих славных родов: сын Эмин-бея – Иса, названный в честь деда, боевого офицера, растет внук Вельдан. Каким будет будущее уже их детей, как им удастся укрепить свои ветви и пустить новые побеги — теперь зависит от них.
comments powered by HyperComments