Лидия ДЖЕРБИНОВА
Я к солнцу и небу руки поднимаю,
Но опускаюсь на колени перед теми,
Кто подарил мне эту жизнь.
(Петр Квятковский)
Не бывает так, чтобы человек, хотя бы иногда, мысленно не возвращался в детство, не вспоминал ласковые колыбельные милой мамочки, ее сказки на сон грядущий. Но какие сказки могла рассказывать своим детям Шерфе-абла Сейдалиева, 1934 г. р., проучившись в школе Таракташа до войны всего 1,5 класса? После того, как был исчерпан запас сказок, которые слышала от своей матери, она рассказывала прожитую быль. И эта быль детям ее казалась сказкой, но до сих пор эта «сказка» отражается в воспоминаниях ее дочери Эсмы Решитовой.
Шерфе и Амет Мамутовы
В семье, где родилась Шерфе, было четверо детей. Ее родители — Амиде и Сейдали вели собственное хозяйство, жили безбедно. Вино из собственного винограда, а также фрукты вывозились в степной Крым. Так бы и текла их размеренная жизнь, если бы не внезапно грянувшая война, принесшая горе и страдания всей стране. На фронт отца не взяли из-за возраста, и по этой же причине он не был призван в трудармиию в апреле 1944 года, но в начале войны был отправлен на рытье окопов под Красноперекопск. Этот труд гражданского населения оказался неэффективным в борьбе против сильного врага. Вскоре все разошлись и выживали на оккупированной территории. Вспоминая бомбежку, Шерфе рассказывала, как они с подружками, играя у подножия горы Бакаташ, увидев самолет, с детской радостью бежали, размахивая руками и выкрикивая: «Самолет, самолет…», но были обстреляны пулеметной очередью, и только чудом дети остались живы.
С первых дней войны местные жители начали активно готовиться к обороне Судакского района. 15 июля командующий войсками Крыма издал приказ об организации народного ополчения, куда в августе вступили уже более 1500 человек. Были созданы и отряды быстрого реагирования. Но уже к началу ноября фашисты захватили большую часть района. Многие жители ушли в партизаны. Командование Кавказского фронта затребовало от командиров Черноморского флота организации высадки десанта на территории Судака для помощи советской армии, идущей в наступление от Керчи и Феодосии. Сформированный десант вышел из Новороссийска. Судакский десант 6 — 27 января 1942 года потерпел поражение. Около 800 бойцов ушли в партизаны, были эвакуированы 200 раненых, 2500 погибли или попали в плен.
Погибших хоронили всем селом. Об этом хорошо помнила и Шерфе. В их доме и у соседей укрывались уцелевшие десантники, в основном выходцы из республик Средней Азии, Казахстана и Кавказа. Оказавшийся среди них боец из Узбекистана дал ее брату капсулу с данными о его родителях с просьбой, если с ним что-либо случится, после войны сообщить домой. Но просьбу выполнить не смогли, капсула была потеряна во время депортации народа из Крыма. А фашисты обыскивали дома, выволакивали десантников и расправлялись с ними.
Сейдали-деде с дочерью Медине. 1953 г.
Дом, где жила семья Сейдали-ага, находился на окраине села, у горы Бакаташ, и поэтому здесь была хорошо налажена связь с партизанами. Недалеко от дома складировалось продовольствие, и ночью партизаны его забирали. В этом деле участвовало много односельчан, и даже староста, который часто предупреждал об предстоящем прочесывании леса. Когда потомки в начале девяностых приехали, чтобы проведать родной дом, то увидели лишь одну сохранившуюся стену, а рядом миндальное дерево, с которого удалось сорвать несколько миндалинок.
В Таракташе в основном находились румыны, бесчинствовавшие в поисках пропитания. Сейдали-ага прятал от них пшеницу в матрацах, но они находили. Оккупация, продолжавшаяся с ноября 1941 по апрель 1944 года, нанесла огромный ущерб хозяйству. Были уничтожены виноградники, фруктовые сады. Многих жителей угнали в Германию. Любое нарушение каралось расстрелом. Наконец пришло долгожданное освобождение от фашистов. Трудоспособных мужчин мобилизовали в трудармию. Призвали и старшего брата Шерфе — девятнадцатилетнего Османа, отправили в шахты Тулы, где след его потерялся навсегда. Ночью 18 мая, когда мирно все спали, раздался резкий настойчивый стук в дверь. Вошедшие вооруженные солдаты заставили одеться, не разрешили ничего с собой брать, так как «скоро вернутся» и повели к местной мечети. Сутки просидели там. Сейдали-ага уговорил конвоира разрешить принести из дома еду. Сыновья пробежались по селу, выпустили некормленную скотину из сараев. Принесли кое-какие продукты и казан с готовой с вечера едой, поделились с другими. Наконец, привезли людей на вокзал Феодосии. Отсюда товарняком в далекий Узбекистан. В пути голод и смерть сопровождали ни в чем не повинных людей. Некоторые жевали пшеницу и делились ею с другими.
На конечной станции в Асаке Андижанской области их ждали местные жители с полными повозками камней. Прибывшие замученные люди, шепча молитвы, стали выходить из вагонов. Встречающие, услышав мусульманскую молитву, разошлись, оставив за собой груды камней, которые так и остались у железнодорожных путей. Об этом, будто извиняясь, вспоминал через много лет и сын председателя колхоза того времени Одыл-ака Абдукадыров, когда прощался с возвращающимися в Крым друзьями: «О том, что тогда, в 44-м, вы прибыли не по своей воле, мы узнали много лет спустя. Спасибо вам за дружбу и счастья вам на Родине!».
Амет Мамутов на работе в колхозе им. Свердлова
…Как же начиналась жизнь в чужом хлопководческом колхозе им. Чапаева (позже им. Свердлова)? По прибытии, на второй день отправились копать арыки. Там Сейдали-ага нашел кок таш, который пришелся кстати для побелки сарая из-под скота, куда заселили его семью (с ним было трое детей, жена Амиде с дочерью Айше попали на Урал, приехали по вызову). Побелили. Когда же хозяйка увидела, что сарай выглядит лучше, чем ее дом, побежала к председателю с просьбой о выселении жильцов. Но он перевел Сейдали-ага на работу по перемалыванию риса. Из оставшейся после перемола шелухи он старался выделить рисовую сечку, что способствовало выживанию не только его семьи, но и соотечественников. Спасла и жменя кукурузы, привезенная из Крыма, вырос хороший урожай. Полученную из кукурузы муку раздавал голодным. Как-то появился петух, хозяев не нашли, зарезали. Мясо старого петуха долго варилось, суп раздавали голодным. Когда же кто-то избавился от полудохлого, покрытого язвами от укусов оводов и шершней теленка, всю зиму семьей выхаживали его, к весне он стал красивым бычком. Объявился хозяин с требованием вернуть теленка, но соседи отстояли. Таким находчивым оказался в борьбе за выживание человек, за которым в свое время закрепилось прозвище Оксюз (Сирота) Сейдали.
Жизнь продолжалась, складывая дни в годы. Сыновья Билял и Аблямит смогли после окончания семилетки выучиться на водителей, со временем создали свои семьи. А Шерфе вышла замуж в Мархамат за Амета Мамутова и работала санитаркой в больнице. Отец Амета — Мамут в Крыму был пожарником. В Узбекистане умер в первый же месяц депортации. Мать Зейнеб осталась с тремя детьми, старшим из которых был Амет, ему рано пришлось пойти работать на стройку. Он был асом в этом деле: знал все тонкости этой работы, смог помочь устроиться в жизни своим сестрам. Отучившись на медсестер, они всю жизнь проработали в больнице Мархамата. Своим пятерым детям они с женой Шерфе смогли дать путевку в жизнь. Эсма и Алиме отучились в гидромелиоративном техникуме Мархамата, Аджире — в торговом техникуме Ленинска, Мамут и Сейдали стали водителями. В девяностые годы все вернулись в Крым, кроме Мамута, который в 24 года ушел из жизни еще в Узбекистане. Обустроились. Амет-ага и Шерфе-абла жили у дочери Алиме в Золотом поле. Он умер в 1998 году, она — в 2019 году. Они навсегда останутся в памяти 3 детей, 9 внуков и 10 правнуков.
Дед Якуба Решитова (мужа Эсмы) по матери — Бекир Галбай едва избежал раскулачивания в конце двадцатых – начале тридцатых годов. Но предчувствуя беду, вовремя собрал семью и перебрался из села Ворон в Карасубазар. Здесь жили скромно, не привлекая внимания завистников. Налаженную жизнь прервало военное время, пришедшее с фашистскими оккупантами и заставившее содрогнуться от страха всех. Жестокость, проявляемая захватчиками, не укладывалась ни в головах, ни в сердцах мирных жителей. Когда на глазах Бекира и жителей повесили друга, он, не прожив и нескольких дней, умер. Его жене Акифе пришлось выживать с младшими детьми. Старший сын Али до войны работал директором школы в Алуште, потом в Судаке. Сына Ахмеда Галбая призвали на фронт. Последнее письмо от него пришло из госпиталя Краснодара, на этом связь прервалась. Пережив тяжкие годы войны в ожидании освобождения и мира, в мае 1944 семья подверглась депортации. Акифе с дочерьми попала в Костромскую область, а сыновья — в Узбекистан. Позже они смогли вызвать к себе мать и сестер и вместе переносили тяготы депортации. Вскоре Мусфире подросла и вышла замуж за Ягъю Решитова. Он был классным специалистом-строителем. Она работала бухгалтером в общепите. Их сын Якуб — водитель, дочь Эльмира — воспитатель в детском саду. Их отец был призван на фронт из Ички и с десантом оказался в Керчи. Здесь после ожесточенных боев, вместе с тысячами плененных красноармейцев, попал в руки врага. В результате — концлагеря Венгрии, Германии и Австрии. После Победы был отправлен на шахты Тулы, откуда, отбыв наказание в 10 лет, прибыл в Ленинск к маме и сестрам.
Эсма Решитова (справа), её мама Шерфе с родными
А двоюродный брат Мусфире — капитан Ибраим Галбай, призванный на фронт с первых дней, освобождал Крым. В апреле 1944 года навестил родных и, пообещав скоро вернуться, отправился дальше гнать врага. Ей запомнилась его гимнастерка и блестящие на солнце боевые награды. Когда же он через несколько дней вернулся, дом был пуст. Капитан Галбай отправился в местный военкомат, но ему грубо посоветовали уехать. После Победы над врагом прибыл в Палванташ, забрал семью и переехал в Казахстан, оттуда в Москву, где продолжил деятельность физика. Скончался там же в 1990 году.
Так сложилась жизнь предков. Память о них трепетно сохраняется потомками. Эсма с мужем Якубом и его отцом Ягъей Решитовым построили дом в Ак-Мечети. Здесь с ними в родном Крыму доживали свой век Мусфире-абла и Ягъя-ага. Эсма и Якуб дали образование двум детям. Сын Рефат с семьей живет с ними. Дочь Нияра замужем, имеет троих детей. Счастья им на родной земле предков.
comments powered by HyperComments