Фетие Курдаева
Лидия ДЖЕРБИНОВА
Над седым и древним Крымом, овеянным славой героических событий тысячелетий, реет дух свободолюбивого народа, смелость которого воспета в древних эпосах. Эхо древности доносится до нас с историческими артефактами и из раскопок древних городищ, а эхо недавнего прошлого живет в воспоминаниях людей, переживших события прошлого столетия, которое тоже уже уходит в историю. Вспоминая свое довоенное детство в семье партийного работника Мустафы Курдаева, 89-летняя Фетие-тата мечтает об одном: найти документы своего отца-партизана, расстрелянного в фашистском гестапо в Симферополе. Сегодня она, по иронии судьбы, живет на улице Студенческой, совсем недалеко от того злополучного здания, где в годы войны располагалось гестапо.
Мустафа Курдаев с супругой
Мустафа Курдаев родился и вырос в деревне Корбек, был комсомольцем, в ряды коммунистической партии вступил в 1929 году. Окончил Коммунистический университет. Долгое время находился на партийной работе. В 1934 году заведовал отделом по борьбе с беспризорниками в НКВД в Симферополе. В 1937 году возглавил Дом крестьян в Симферополе, куда входили зал ожидания, гостиница, баня, музей и ресторан. Пока еще Крым не был занят гитлеровцами, он руководил работами по рытью окопов и траншей на Перекопе. В начале августа уже находился в истребительном батальоне, позже в партизанском отряде, занимался закладкой складов с продовольствием для партизан. Когда Симферополь заняли фашисты, он вместе с отрядом мстил врагу под руководством небезызвестного командующего партизанским движением в Крыму Алексея Мокроусова.
Член партии с 1927 года, бывшая партизанка Зелиха Ниязиева вспоминает: «Когда я оказалась в Симферополе в 1942 году, то в нескольких местах видела объявление немецкого командования о том, что всякий, кто укажет место, где скрываются Мустафа Курдаев и Юра Шагибов, получит вознаграждение в 15 тысяч марок». Неизвестно, получил ли кто-то обещанное вознаграждение, но их вскоре арестовали. В Симферополе они должны были выполнить задание командования и по известным только им тропам уйти. Мустафа, повидавшись с семьей — женой Фадме и дочерьми Фетие и Тевиде, предупредил их о необходимости поменять фамилию, и в этом им поможет Николай, оставленный руководством в подполье. Это был март 1942 года. В ту же ночь Мустафу схватили на улице Кантарной, о чем подпольщики немедленно сообщили его семье. Курдаевы спешно перебрались на Красную горку, к другу семьи — греку деду Яни Экагости. Через несколько дней соседка Фания Клийокова сообщила, что по месту их прежнего проживания гестапо выставило охрану. Через неделю Николай заехал за Фадме, чтобы сделать новый паспорт. По пути они встретили изможденных и замученных арестантов, и один из них, узнав ее, сказал: «Нас ведут на расстрел, а Мустафу расстреляют завтра. Молитесь. Останетесь в живых — не забывайте нас в своих молитвах». Фадме успели поменять фамилию на Умерову, а близких родственников Мустафы — сестру Алие, ее мужа Джеппара Измайлова, а также Сайде и Аджимелек арестовали. Их пытали, но они не сказали, где находится семья их брата Мустафы.
Ничего не знавшая об этом, но услышав, что отец в гестапо, его старшая дочь Фетие решила его разыскать. Она пошла к знакомому Вите Карачаеву и попросила показать ей, где находится гестапо, смело подошла к воротам. Сколько нужно было иметь мужества маленькой девочке, чтобы пойти к врагу в логово?! Сколько любви к отцу таилось в ее сердечке! Полицейский, услышав причину прихода, выгнал ее, а немцу перевел, что она, якобы, спрашивает какую-то улицу. Затем догнал и сказал, что отца вчера расстреляли, а им с матерью нужно уходить из города. Вернулась к деду Яни.
Ночью они втроем отправились пешком в Корбекуль. Когда подошли к деревне Шума, видели, как вели арестованного фашистами партизана Иззета Абдуллаева. Притаились. Слышали, как фашисты безуспешно опрашивали жителей села, знают ли они его. Остановились Курдаевы у друга отца — Сейдамета Чакозь. Жили, перенося, как и все в те годы, военные трудности. Тяжело было с питанием. Помогали родственники и друзья.
Например, за хлебом Фетие ходила в Алушту, к друзьям своих родителей (родителям своего будущего мужа) Осману и Назифе Эреджеповым. Осман ага выпекал хлеб. Однажды за ней увязался румын. Она так испугалась его, что убегая, спряталась в зарослях ежевики, и заметив ползущую через нее змею, даже не вздрогнула. Еле живая от страха, дождавшись, пока румын уйдет, все-таки пошла за хлебом, так как знала, что дома ее ждут мама и сестричка Тевиде. Узнав обо всем, мама больше ее за хлебом не посылала, сказав: «И без хлеба проживем».
Мирная жизнь налаживалась с приходом Красной Армии. Фетие приехала в Симферополь, к своей подруге Сейяре, мать которой уехала в деревню за вещами, а отец, в чине полковника, воевал на фронте. Это была страшная ночь с 17 на 18 мая проклятого 1944 года. Страшный стук в дверь разбудил девочек в три часа ночи. Повезли на железнодорожный вокзал. Всех затолкали в грязные вагоны. Ужасное было отношение к умершим в пути людям, их тела просто выбрасывали из поезда. Фетие-тата вспоминает, как молоденькая женщина, боясь, чтобы ее умершего ребенка не постигла та же участь, крепко прижимала его к груди. Когда пошел неприятный запах разложения, на одной из вынужденных стоянок солдат обнаружил труп, вырвал тельце из рук матери, и размахнувшись, выбросил вон. Страх переполнял души присутствующих. Казалось, поезд несся в ад.
Через много дней вдали замаячила станция Ис Свердловской области. Показался поселок Лубянка со стоящими неподалеку, вооруженными вилами людьми. Поезд остановился. Стали оттуда вываливаться обессиленные люди. Подружки застыли в страхе. И тут Сейяре в страхе восклицает: «Боже мой, что мы тут будем делать? Нас будут, кажется, убивать». Услышав родную речь, одна из встречающих с вилами воскликнула: «Гляньте! Так они же по-русски говорят! Айда домой!», — и они моментально разошлись.
Разместили всех в большом зале школы и в других помещениях, непригодных для жилья. Люди расчертили мелом свои семейные границы и расположились на полу, кто как мог. На следующий день церковный колокол возвестил о сборе односельчан на сход, на котором к жителям обратился глава поселка со словами: «Вспомните, как вас, раскулаченных, привезли сюда и как вам было трудно обустроиться. Сегодня трудно этим людям, так помогите же им. Окажите свое гостеприимство». Жители тут же всех прибывших разобрали по домам. Подруги попали в дом к тете Поле и дяде Ване, четверо сыновей которых воевали на фронте. Девочки работали на лесоповале. Бригадир Сейдамет-ага, пожалев их, назначил Фетие табельщицей, Сейяре — почтальоном. Так шли день за днем. Дочь расстрелянного немцами партизана и дочь полковника Красной Армии вместе с ни в чем неповинными людьми отбывали незаслуженное наказание далеко от Родины.
Однажды в поселок приехали солдаты, одного из которых Фетие попросила отвезти ее в Свердловск, в НКВД. Солдат Саша, пряча ее, невысокого росточка, под сиденьем, доставил куда надо. Но патрульный у дверей НКВД не пускал ее к главному. Появился полковник и завел к себе в кабинет. Первое, что он спросил, ела ли она сегодня. Она ответила, что не помнит, так как ехала очень долго под сиденьем и спутала день и ночь. Узнав ее историю, обещал помочь и отвел к себе домой, где ее привели в порядок: искупали, накормили и спать уложили. Жена Аннушка (так он ее называл) отнеслась к Фетие очень хорошо. Утром беседа продолжилась. Он внимательно выслушал, записал данные мамы. Отругал за нарушение комендантского часа и предупредил, что за это можно получить десять лет. Отправил вместе с солдатом назад в поселок, где ее все-таки посадили на пять суток за самовольный уход с места работы. Ее жизнь после посещения НКВД значительно улучшилась. Было получено распоряжение обеспечить ее, как дочь расстрелянного партизана, пайком в 500 г хлеба и устроить на работу в вязальную мастерскую, где для фронта вязали теплые вещи. За подругой приехал отец-полковник и увез к матери, которую он тоже нашел, а Фетие взять с собой ему не разрешили.
Фетие Курдаева с супругом, мамой и детьми
Так прошел год без подруги. К тому времени она уже окончила семь классов вечерней школы. Полковник НКВД выполнил свое обещание. В 1947 году в поселок приехал военный из Свердловска и отвез ее к маме в Фергану. Стали они все вместе жить у маминого брата Абдультаира в Учкупрюке. Мама работала в глазном диспансере медсестрой. Через год их находит друг детства, к родителям которого Фетие ходила в Алушту за хлебом, недавно вернувшийся с фронта военный летчик, выпускник Качинского военного авиационного училища Садреддин Османов. Его мама ему писала на фронт, чтобы он по возвращении обязательно нашел Фетие, ее маму и сестренку, так как они остались одни и им нужна помощь. Своих родителей он не нашел. Только узнал, что они были высланы в Таджикистан, где бесследно пропали. Выполняя волю мамы, он приехал в Фергану, женился на Фетие и увез ее с мамой и сестренкой в Андижан, где были ее родственники по отцу. Устроиться по специальности в летную часть он не смог — виной была национальность, которая не мешала воевать за Родину на фронте. Стал работать учеником фрезеровщика на Андижанском машиностроительном заводе, позже — мастером, старшим мастером и начальником механического цеха.
Фетие-тата на этом же заводе проработала бухгалтером 18 лет, с 1948 года; закончила в пятидесятые годы в Андижане двухгодичную техническую школу бухгалтеров. У них с Садреддином-ага родились трое детей. Как-то к Фетие-тата подошел уважаемый на заводе старый коммунист, участник и инвалид Великой Отечественной войны, руководитель одного из подразделений завода Муртаза Асанов, попросил помочь в работе национального движения. Нужно было знакомить соотечественников, живущих в районах и дальних кишлаках, с информациями, поступающими от активистов, работающих по вопросу возвращения народа в Крым. И пошла работа! Собрания, митинги, где они всегда были вдвоем с мужем. Два раза вместе с делегацией от народа Фетие-тата ездила в Москву. Ежедневно встречались в Александровском парке, советовались, получали задания, печатали информации и отправляли по основным точкам, мастерски скрывались от преследователей и пытались попасть на прием в ЦК КПСС. Они встречались с дважды Героем Советского Союза Аметханом Султаном, который оказывал соотечественникам посильную помощь. Однажды, когда группа делегатов из 12 человек была у него в гостях, Фетие-тата приготовила чебуреки. Аметхан сказал: «Спасибо. Вы привезли кусочек моего Крыма, Черного моря и моей любимой Алупки. Я очень люблю чебуреки. Чебуреки — это запах Родины, родителей. Воспоминания детства, проведенного у моря».
Работу вели не только в Москве и по местам проживания крымских татар, она шла и в Крыму. Так, в 1967 году группа из пяти человек была отправлена в Крым. Нужно было посетить Бахчисарай, Алушту, Ялту, Евпаторию. В этой группе была и Фетие-тата. Во время одной из экскурсионных поездок экскурсовод, как это было обычно в те годы, на вопрос: «А где крымские татары?», — ответила, что их выслали в наказание, на что присутствующий член группы Рустем-ага Халилов возмущенно парировал: «Я участник и инвалид войны, родился в Евпатории, а сейчас не имею права жить на Родине. У вас есть материал по вашему заявлению?». — «Нет! Нам сказали на учебе», — и не дав Рустему-ага продолжить рассказ, остановила автобус и вывела свою группу.
Фетие-тата со временем переехала в Фергану, устроилась на предприятии «Узэлектромонтаж» главным бухгалтером, откуда и вышла на пенсию (общий стаж работы 46 лет). Дух патриотизма не оставлял ее ни на минуту. В Фергане она продолжила работу по возвращению в Крым в группе легендарного и широко известного в народе храброго партизанского разведчика Бекира Османова. Однажды на территории Ферганского текстильного комбината проходил митинг, на котором она выступала, появились милиция и люди в гражданском. Они начали всех разгонять, но свои помогли ей уйти. Работники соответствующих органов не дремали: они искали ее, опрашивали работников предприятий, школ и жителей, показывая фотографию. Спустя несколько дней, рядом с ней остановилась машина, и ее увезли для беседы. Продержали ее для профилактики две ночи, советовали подумать о судьбе детей, которым еще жить и учиться, и о дальнейшей жизни. Настойчиво рекомендовав прекратить эту деятельность, отпустили.
В 1991 году ее семья, не в силах уже жить вдали от Родины, переехала в Крым. Сначала в Старый Крым, где им выделили квартиру, принимая во внимание, что муж дочери Эльвиры — летчик Нури Абдураманов — погиб, когда еще жили в Фергане, и в первую очередь, что это семья расстрелянного в годы войны партизана Мустафы Курдаева. Жили 12 человек в трех комнатах. Сыновья Фетие-тата и Садреддина-ага Руслан и Сервер тоже живут со своими семьями в Симферополе. Только Садреддин-ага, в прошлом боевой летчик, сражавшийся в небе с немецко-фашистскими асами за освобождение Родины, так и не смог вернуться на любимую Родину. Он умер в Москве.
А Фетие-тата живет на той же улице, где когда-то располагалось гестапо. Там установлен памятник расстрелянным партизанам, к которому она ходит, чтобы помянуть своего отца и всех погибших в те страшные годы войны, почитать молитву и вспомнить о так быстро пролетевших 89 годах. И очень ей хочется, чтобы счастье улыбалось добрым людям, а силу давала родная земля, и Черное море шептало: «Я гордость твоя».
comments powered by HyperComments