Хлебная пайка и плач детей по ночам
На проект, объявленный в «ГК» №19 от 7 августа 2015 года, продолжают поступать отклики от воспитанников детских домов Узбекистана. Эти пронизанные сиротской печалью письма невозможно читать без слез. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию воспоминания детдомовца Джевата Аблязимова из пгт. Советский.
Я, Джеват Садреддин-оглу Аблязимов, родился 29 декабря 1934 года в с. Аджи-Эли Маяк-Салынского района (ныне Ленинский район) Крымской АССР. 18 мая 1944 г. со всем крымскотатарским народом был депортирован в Узбекскую ССР – Самаркандскую область, Хатырчинский район, станция Зербулак. Со мной были депортированы моя мама, бабушка, сестра и младший брат. Отец в начале 1944 года был угнан гитлеровцами на принудительные работы в Австрию. В начале 1945-го трагически погибла (утонула в р. Ак-Дарья) моя 36-летняя мама, а спустя несколько месяцев скончалась бабушка. Мы с младшим братом попали в Хатырчинский детский дом (не помню, кто и как сдавал нас в детдом, возможно, нас сдали под фамилией Мамбетовы – по моей бабушке). Сестру Найле забрала к себе родственница Найме Борсеитова, в семью, где было своих семеро детей. Первое время в детском доме было очень трудно. Приходилось спать вдвоем на одной койке. Около 80% детей-воспитанников составляли дети–крымские татары. Кормили нас неплохо, но бывали случаи, когда старшие дети отбирали еду у младших и слабых. Помню, как нас посылали строем за хлебом, а некоторые дети, пока несли хлеб до детдома, выедали весь мякиш. Но за это нас строго наказывали — не выдавали нам пайку хлеба в течение 1-2 дней. Часто старшие дети принуждали младших детей играть с ними в различные азартные игры, где выигрышем была пайка хлеба. Узнав об этом, наши воспитатели стояли над нашими столами и следили, чтобы каждый съедал свою пайку. Я до сих пор слышу плач детей по ночам, которые звали своих умерших пап и мам. В течение года, в основном от дизентерии, умерло много детей, в том числе и мой младший брат – Сафад ( 1937 г.р.). До сегодняшнего дня мне очень обидно, что я не похоронил ни свою маму (ее тело не нашли), ни своего брата (в больнице, где он умер, мне тело брата так и не показали). Директором Хатырчинского детского дома был узбек, старшей воспитательницей – казанская татарка. К сожалению, не помню их имен. Они относились к нам очень хорошо, всегда жалели нас. Когда заболел мой младший брат, лично директор детского дома давал мне продукты для брата. В конце 1946 года, узнав, что мой отец освобожден и попал в Ферганскую долину, я сбежал из детского дома и, ни слова не зная по-русски и местной речи, на перекладных, без денег (мне повезло – люди, как могли, помогали в моем нелегком пути) добрался до своей родной тети, в Наманган. Затем, в начале 1947-го, я, наконец, встретил своего отца.
Сегодня я пенсионер, ветеран труда, награжден орденами и медалями за свой труд, вырастил с женой Васфие троих детей. Имею пятерых внуков и двух правнуков. Живу с женой в пгт. Советский.
comments powered by HyperComments