Деятельность любого государственного механизма по решению тех или иных социальных или экономических задач невозможна без научно обоснованного фундамента. Любое хоть мало-мальски важное решение не должно приниматься наобум, без учета данных статистики и научных расчетов. Именно поэтому при органах власти функционируют различные профильные научно-исследовательские учреждения, призванные давать рекомендации по выработке государственной политики в той или иной сфере. При этом вопрос о качестве информации, уходящей в высшие эшелоны власти, весьма немаловажен.
Мы не можем судить о том, какие рекомендации по крымскотатарской проблематике даются в закрытом режиме, однако то, что публикуется в открытом доступе, дает некоторое представление о том, как приближенные к власти российские ученые видят развитие межнациональных отношений в современном Крыму.
Рекомендации по созданию новой элиты
В конце 2016 года был опубликован Ежегодный доклад Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликта, посвященный этнополитической ситуации в России и сопредельных с нею государствах в 2014 году. В предисловии к докладу директор Сети этномониторинга, научный руководитель Института этнологии и антропологии РАН В.Тишков отмечает, что постоянными получателями результатов исследований Сети являются Государственная Дума, Совет Федерации, Аппарат Президента РФ, Совет безопасности, различные министерства и ведомства, а также органы власти тех субъектов федерации, в которых проводился мониторинг.
Доклад примечателен тем, что целый раздел в нем посвящен Крыму. Как можно судить из содержания, к его написанию активно привлекались местные специалисты из Крымского федерального университета им.В.Вернадского (КФУ). Профессор кафедры политических наук и международных отношений КФУ Т.Сенюшкина в обзорной статье, посвященной анализу социально-политических процессов, происходивших в Крыму в 2014 году, приходит к выводу, что «в среде крымских татар произошло разделение на сторонников и противников воссоединения Крыма с Россией, в результате чего конфликтное пространство в сфере межэтнических отношений в Крыму получило новые импульсы для своего углубления».
При этом Т.Сенюшкина выражает мнение, что за годы репатриации крымские татары уже получили доступ к ключевым ресурсам полуострова, в том числе включая, ни много ни мало, «самый ценный ресурс – землю на Южном и Юго-Восточном берегу Крыма». Реальный социальный и экономический статус крымских татар, по ее мнению, «в действительности выше, чем официально декларирующийся», а проблемы в сфере культуры и образования крымских татар «в основном решаются, а их актуализация носит, скорее, манипулятивный характер».
«В этих условиях открытое и длительное противостояние с политическим курсом, который поддерживает большинство населения полуострова, означает для многих представителей среднего класса и крымскотатарской элиты прямой экономический и политический ущерб, которого они будут пытаться избежать.
В случае заметного улучшения экономической и социальной ситуации в Крыму политический контекст внутреннего противостояния в среде крымских татар отойдет на второй план, а роль меджлиса будет постепенно снижаться, при условии, что альтернативные меджлису политические силы будут консолидированы и приобретут авторитет у большинства крымских татар», — резюмирует Т.Сенюшкина, в то же время выражая опасения по поводу активизации в крымскотатарской среде нетрадиционных исламских течений.
Включенные в доклад материалы готовились еще до того, как Меджлис был признан экстремистской организацией и запрещен на территории России. Доцент Медицинской академии КФУ В.Харабуга в статье «Антикрымская деятельность организации «курултай-меджлис» в условиях переходного периода» дает следующие рекомендации: «оптимальным является последовательное вытеснение этой организации из российского политического пространства. В новой правовой ситуации ее функционирование необходимо запретить, а ее членам – предложить зарегистрировать в соответствии с российским законодательством политическую партию, общественное движение или национально-культурное общество. Нельзя принимать решения, направленные на закрепление меджлиса как влиятельного института регионального, общегосударственного и тем более международного масштаба». Он также призывает «приложить усилия для формирования из молодежной среды новой татарской политической элиты, способной заменить проукраински и проамерикански настроенную элиту и созидательно заниматься насущными проблемами Крыма и крымских татар».
Чингизхан и интерпретация результатов переписи населения
Большое внимание в докладе уделяется результатам проведенной Росстатом в 2014 году переписи населения Крыма. В частности, в совместной статье В.Зорина, В.Степанова и научного руководителя Института этнологии и антропологии РАН В.Тишкова «Учет этнических групп в Крыму и преодоление синдрома «коренных и некоренных» отмечается, что перепись населения зафиксировала с одной стороны некоторое сокращение численности крымских татар (с 245,3 тыс. в 2001 году до 232,3 тыс. в 2014 г.) и рост числа «просто» татар (с 13,6 тыс. в 2001 г. до 45 тыс. в 2014 г.).
Анализируя этот факт, ученые отмечают, что в межпереписной период на полуостров не было массового миграционного притока каких-либо других татар, кроме крымских. «Новая перепись отразила снижение политической остроты термина «крымские татары» и зафиксировала тот факт, что в быту часть крымских татар именует себя «татары». По статистическим данным это хорошо видно на примере сельских жителей, где также «появились» многочисленные некрымские татары, хотя в деревнях каких-то иных татар, кроме крымских, очень мало.
Так, по данным новой переписи 2014 г., в селе Андрусово, что под Симферополем, обосновавшиеся после репатриации крымские татары составляют меньшую часть жителей, а большая часть – это «просто» татары. Хотя известно, что в этом селе проживают именно крымские татары. В другом большом селе Строгановка по статистике на более чем 1,5 тыс. крымских татар пришлось аж 400 «просто» татар, хотя известно, что в этом селе после репатриации обосновались именно крымские татары. Аналогичная картина в селе Чистенькое и т.д. Следовательно, для понимания реальной картины необходимо подсчитывать не только отдельную, но и совокупную численность крымских татар и татар», — резюмируют В.Зорин, В.Степанов и В.Тишков.
Отмечая, что совокупная численность крымских татар и «просто» татар по результатам переписи 2014 года составила 277,3 тыс.чел. (12,6% населения Крыма, в 2001 году этот показатель составлял 10,8%), ученые обращают внимание на то, что во время переписи 85 тысяч крымчан вообще не указали своей национальности. Как полагают ученые, доля крымских татар среди неучтенных составляет как минимум 10%. «Если к тому же произвести корректировку численности за счет лиц, национальная принадлежность которых по тем или иным причинам не была указана в переписном листе, то совокупная численность крымских татар и татар в сегодняшнем Крыму достигнет 288,3 тыс. чел. Эти результаты показывают, что современная численность крымских татар в Крыму не только не сократилась, но, наоборот – заметно выросла», — полагают они.
В то же время доцент КФУ политолог А.Филатов имеет свою весьма своеобразную точку зрения на рост численности татар по результатам переписи. Во включенной в сборник статье «Этнокультурные ориентиры и политические установки в Российском Крыму» он пишет, что «доминирующим вектором в этнокультурных ориентирах крымских татар является акцентирование собственной уникальности как народа, особость его среди тюрок и среди всех татар, отличие, прежде всего, от волжских (казанских) татар». Как полагает политолог, «сепаративный вектор этнокультурной ориентации крымских татар усиленно внедрялся в этом сообществе некоторыми его лидерами и активистами всю последнюю четверть века», результатом чего стало то, что крымские татары перестали «связывать свою историю с Золотой Ордой, государствами Чингизидов и Чингисханом».
Теперь же, по мнению А.Филатова, рост численности людей, указавших себя во время переписи «просто» татарами, свидетельствует о том, что «крымские татары все больше осознают себя частью татар вообще», стремясь «интегрироваться и идентифицировать себя с родственным большим этнокультурным сообществом». В перспективе же, по его мнению, крымские татары могут стать частью многомиллионного татарского народа.
Насколько такой подход к проблеме правилен и адекватен, оставим на совести автора. Вместе с тем, в публикации А.Филатова обращает на себя внимание и следующий пассаж: «анализируя этнокультурную ориентацию крымских татар, следует сказать и о некоторых тенденциях, пока слабо обозначенных, субкультурного позиционирования, связанного с крымскотатарскими группами – ялыбойлинской, татлинской и ногайской. Есть и четвертая группа крымских татар – чингене (крымскотатарские цыгане), но она слабо позиционирована в крымскотатарском сообществе, а ее представители, в отличие от ялыбойлу или татлов (татов) стремятся идентифицировать себя с крымскотатарским народом в целом. Основные этнокультурные импульсы в данном измерении исходят от ялыбойлинцев и татлинцев. Этому есть, прежде всего, культурологические объяснения – и та и другая группы претендуют на статус «этнообразующего» стержня крымских татар… Можно предположить, что при достижении социального комфорта появятся возможности и для развития этнокультурной идентичности ялыбойлу, татлов и ногаев. Критерием такого этнокультурного развития может стать ощущение представителями этих групп защищенности в рамках общего российского социума. Реализация таких тенденций, направленных на создание условий для развития самобытных культур, безусловно, будет способствовать еще более широкому утверждению пророссийских и российских политических установок».
Вопрос коренных народов
Не обходит вниманием доклад и болезненную для Крыма тему признания крымских татар коренным народом полуострова. В упоминавшейся выше публикации В.Зорина, В.Степанова и В.Тишкова «Учет этнических групп в Крыму и преодоление синдрома «коренных и некоренных» обосновывается позиция Института этнологии и антропологии РАН, выступающего против наделения каких-либо групп населения в Крыму статусом коренного народа. «В сегодняшних непростых общественно-политических и социальных условиях Крыма общественным мнением не будет принят во внимание тот факт, что в законодательстве Российской Федерации статус коренного народа не предусмотрен для больших групп населения (свыше 50 тыс. чел.). Поэтому, в случае наделения статусом коренного малочисленного народа только караимов и крымчаков, следует ожидать острой реакции со стороны крымских татар, причем не только от лидеров, не поддерживающих, но и поддерживающих переход Крыма под юрисдикцию России. Вновь, как в первой половине 1990-х гг., в среде крымских татар начнется муссирование темы «воссоздания национальной государственности», и на полуострове обострятся межнациональные отношения. По сравнению с позапрошлым десятилетием, текущая ситуация в Крыму осложняется большей вовлеченностью в межэтнические отношения религиозного (исламского) фактора», — полагают авторы.
Проблема национальной автономии
Говоря об оценках проблем крымскотатарского народа в российской научной мысли, нельзя не упомянуть и другую публикацию, имевшую место в 2016 году. В одном из номеров журнала «Проблемы национальной стратегии», издателем которого является функционирующий при президенте РФ Российский институт стратегических исследований (РИСИ), был опубликован доклад «Крымские татары: особенности и проблемы интеграции в российское пространство», подготовленный группой экспертов РИСИ (Т. Гузенкова, О.Неменский, Г.Хизриева).
В докладе речь идет о проведенном экспертами РИСИ исследовании межнациональных отношений Крыму. В его рамках был проведен ситуационный анализ роли крымскотатарского фактора на полуострове с участием группы экспертов из 12 человек и опрос преподавателей и студентов крымских вузов на тему межнациональных отношений.
В докладе отмечается, что российская политика будет в дальнейшем определенно направлена на минимизацию турецкого влияния в Крыму. Говоря о межнациональных отношениях на полуострове, эксперты РИСИ признают, что «в Крыму имел место исторический реванш русских, переживающих в настоящее время эффект победителей. Теперь именно представители русского населения Крыма в значительной степени формируют региональную политику и лидируют в политике и во власти». Что же касается крымских татар, то они «оказались в непростой ситуации — необходимости нового выбора. К моменту смены государственной принадлежности Крыма сложная адаптация к украинским реалиям, хотя и не принесла им ожидаемых выгод, тем не менее, завершилась. Крымские татары заняли определенные хозяйственные ниши, с помощью своих лидеров приобрели некий политический капитал и худо-бедно выработали механизмы взаимодействия с Киевом. После присоединения Крыма возникла необходимость все начинать сначала».
«Важно отметить, что пилотный опрос показал в среде крымских татар наличие в массе своей скорее депрессивного синдрома, нежели агрессии и воинственности. Крымские татары стараются подчеркнуть свои выжидательные настроения, они дезориентированы неопределенностью, ощущением неясности перспектив. Они демонстрируют возможность качнуться в любую сторону, но при этом не исключают усиления настроений лояльности к российской власти при определенных (благоприятных) условиях», — отмечают авторы исследования.
Эксперты РИСИ констатируют, что «крымские татары, скорее всего, никогда не перестанут мечтать о возрождении своей государственности. «Романтический миф о золотом веке» живуч и способен актуализироваться в кризисные периоды. Представляется, что путь к признанию национально-культурной автономии в качестве приемлемой альтернативы территориальной автономии — для крымских татар непростой и небыстрый, но его необходимо пройти».
Авторы доклада также дают ряд рекомендаций по сохранению в Крыму традиционного ислама. Они советуют вывозить представителей крымских татар в Татарстан и другие регионы России, чтобы знакомить их с широкой палитрой российского ислама. «При этом следует активно противодействовать интернационализации ислама на полуострове, поддерживая традиционную крымскотатарскую версию. Теоретически было бы разумно способствовать возрождению и развитию крымскотатарской богословской мысли. Однако на практике на данный момент этот сегмент духовной культуры в значительной степени утрачен. Тем не менее, представляется полезным вводить в практический оборот сохранившееся крымскотатарское богословское наследие», — полагают они.
Рассматривается в докладе РИСИ и проблема лидерства в крымскотатарской среде: «В настоящее время, несмотря на появление во власти новых политиков крымскотатарской национальности, место общепризнанных национальных лидеров остается вакантным. В нынешних условиях едва ли может увенчаться скорым успехом поиск новых лидеров-одиночек, харизматичных политиков. Более эффективным может оказаться командный подход, подбор специалистов и чиновников из числа прагматиков-технократов».
«В процессе структурирования гражданского сектора с участием крымских татар важно (с учетом прошлого опыта) избегать монополизации функций представительства их интересов лишь одной организацией. Таковых может быть несколько, в разных формах. Кроме того, важно способствовать преодолению тенденций изоляционизма крымских татар, склонных к объединению на мононациональной основе. Ведущей тенденцией в структурировании гражданского общества должен стать принцип межнационального сотрудничества и объединения на основе общерегиональных интересов (культура, экология, политика и пр.)», — отмечают эксперты РИСИ.
Вместо заключения
Подводя итог всему вышеизложенному, можно отметить, что оба экспертных доклада, как подготовленный структурой, близкой к Институту этнологии и антропологии РАН, так и Российским институтом стратегических исследований, свидетельствуют о том, что сегодня российская общественно-политическая мысль еще далека от признания крымских татар коренным населением полуострова.
comments powered by HyperComments