Лёман Бариев с женой Гульнар и детьми Зекие и Решатом, Самарканд, 1956 г.
Лидия Джербинова, специально для «ГК»
Всякий день есть ученик дня вчерашнего.
Древнеримский поэт Публилий Сир (I век до н.э.)
Ее бабушка с красивым, напоминающим цветок граната, именем Гульнар пережила депортацию крымскотатарского народа будучи восьмилетним ребенком и многое хранила в памяти. И все, что помнила, рассказывала. Как известно, память имеет свойство стираться. Записать же — по молодости не приходило в голову, но как говорят в народе: «Сонъу пешман, башкъа душман». Сегодня ее внучка Эльвира Мамутова, которой 46 лет, пытается вспомнить и оставить на память своей дочери Эмине воспоминания о своих предках, о их выживании. Чтобы она передала их своим детям, внукам… Так как она хорошо понимает, что без истории семьи, которая вливается в историю народа, нет истории Родины. Запечатленное на бумаге сохраняется навсегда.
Джеваир-бита (довоенная фотография)
Гульнар восьмилетней девочкой была депортирована со своей мамой Джеваир и четырехлетней сестренкой Ремзие в Самаркандскую область. Ее родители Джеваир и Якуб жили в селе Авджикой Бахчисарайского района. Здесь родилась и Гульнара. Это село известно как малая родина великого просветителя крымскотатарского народа Исмаила Гаспринского, который получив со временем образование, преподавал в Крыму с единственной целью — спасение народа от неграмотности. Он открыл новометодную школу и старался реформировать систему образования. Издавал газеты и журналы. Самой распространенной была газета «Терджиман», которую читали далеко за пределами Крыма. Если бы Гульнар спокойно жила, училась и развивалась по предписаниям великого Гаспринского, то ее жизнь сложилась бы, скорее всего, намного счастливее, но произошло то, что произошло, и осталось горькой памятью на тысячелетия…
Вот в таком знаменитом селе жили и молодые супруги Якуб и Джеваир. На работу ездили в Улу-Сала Бахчисарайского района. Якуб заведовал магазином, а его жена Джеваир иногда помогала ему. Так и в этот день. Она, доверив детей соседям, надеясь, что вскоре придет старшая дочь Зекие из школы и присмотрит за малышами, поехала помогать мужу в приеме товара, хоть материнское сердце и чувствовало что-то неладное, да и сны какие-то всю ночь не давали покоя. Но Джеваир никак не предполагала, что непредвиденное горе может поджидать их в родном доме. А произошло непоправимое. Их дочь Зекие, придя из школы, хотела поесть и покормить младших вкусным сливочным маслом, которое хранилось на рафе. В то время непременным атрибутом крымскотатарского убранства комнаты служили рафы – полки, располагавшиеся высоко над головой.
Гульнар (слева) с подругой, Самарканд,1947 г.
Если говорить о традиционном интерьере жителей Крыма, то нужно упомянуть результат синтеза культур, таких как византийская, турко-османская, иранская. Организация интерьера в крымскотатарском жилище имела особое значение. Обстановка в доме говорила о материальном положении хозяев. Интерьер крымскотатарского дома состоял из камина с трубой, ярких ковров, украшавших стены, а килимы на полу придавали теплый уют и красоту всей комнате. Особую роль играли сундуки — сандыкълар, которые помимо декоративной роли, играли и свою полезную. На них складывались подушки и одеяла. Большое значение имела для крымских татар гончарная и медная посуда. Ее выставляли в качестве декора на специальных открытых полках, расположенных на стенах, – рафах. Жилище украшались и полотенцами, вышитыми вручную.
В доме у Джеваир с Якубом тоже были рафы. На одном из них и стояла стеклянная банка со сливочным маслом. Поставив табуретку, девочка залезла и, протянув руку, слетела с табуретки вместе с банкой. Упав, порезала себе горло. Еще были силы, вскочила и побежала по селу, взывая о помощи, а кровь так и брызгала струей. Обессиленная девочка упала. Люди сбежались. Прижали тканью рану, забеспокоились в бессилии оказать помощь. Подоспели родители. Повезли девочку в город на бричке, но уже было поздно – она скончалась в пути.
Приближались грозные сороковые годы. Якуба (мужа Джеваир) призвали в армию. Ранним утром Джеваир оставляла четырехлетнюю Гульнару и восьмимесячную Ремзие на попечение соседей и уходила на работу, связывать табак в пучки. Нагрянувшие черные тучи войны заставили содрогнуться не только сельчан, но и население всего Крыма. Жители не хотели жить по законам захватчиков и сопротивлялись как могли. Фашисты неистовствовали. Среди полностью сожженных гитлеровцами сел числится и Авджикой. Некоторые дома как-то сохранились. Среди них был и дом Джеваир. Но оставаться там одной с маленькими детьми она боялась. Поэтому перебралась к своей матери Айше в Коккоз, где были еще дети. Уходя из дома, она закопала под порогом кое-что из ценностей, думая вернуться после войны. Но фронтовые дни в Коккозе сменяли друг друга, принося разные известия. Наконец, они стали вселять радость приближения свободы. В воздухе запахло весной освобождения. Пробуждалась природа. А фашистов вскоре и след простыл. В полях и садах закипела сезонная работа.
Гульнар-бита и Лёман-картбаба, Самарканд, 1957 г.
Но ночь с 17 на 18 мая 1944 года черной бедой ворвалась в дом каждого крымского татарина. Эта ночь принесла незабываемые страшные события. Страшно представить, когда в тихую майскую ночь врываются вооруженные люди и, угрожая автоматом, заставляют опешивших взрослых в течение 15 минут одеть плачущих от испуга детей и собраться в дальнюю дорогу. Если кто-то с помощью сердобольных солдат еще и мог позволить что-то прихватить из скудного уже на конец войны домашнего скарба, то это было уже великим везением, облегчившим участь семьи в пути следования.
После тяжелейшего многодневного пути в душных грязных вагонах, семья Джеваир с детьми во главе с ее матерью — Айше-бита, оказалась в Пастдаргомском районе Самаркандской области Узбекистана. Расселили прибывших замученных людей в конюшне, разделенной какими-то полотнищами на шесть семей. Позже перевели в барак. Айше-бита заболела тифом. Ее обрили наголо и определили в больницу. Слава Аллаху, выздоровела и смогла продолжать ухаживать за детьми. Начала работать, стараясь не дать младшим детям умереть с голоду. Здесь основной возделываемой культурой был хлопчатник, но выращивали и пшеницу. За взятые с поля колоски пшеницы, для того чтобы сварить хоть какую-нибудь похлебку детям, Айше-бита задержали и побили. Так и жили, преодолевая одну трудность за другой.
Переживала она и за свою дочь Джеваир, муж которой Якуб все не возвращался с фронта. Шел восьмой год Победы советского народа в Великой Отечественной войне, а его все не было. Его внучке Гульнар уже исполнилось 17 лет. Посватался Лёман Бариев. Хороший, статный парень, родом из Коккоза, работал на винограднике. Она дала согласие, молодые поженились. А когда со временем забеременела и очень хотелось поесть винограда, приходила к мужу на работу, потому что принести домой гроздочку влекло за собой суровое наказание. После сына Решата родила девочку, которой дали имя ее сестры Зекие.
Вскоре они переехали в Хишрау Самаркандской области. Ее муж Лёман уже работал водителем на КАМАЗе автобазы Хишрау ГЭС и возил плиты. Как-то, когда проводилась погрузка плит, одна из них упала на кабину, где он находился… Ему было всего-навсего 40 лет. Гульнара осталась с пятью детьми. Устроилась на работу в Индпошив уборщицей, где проработала до пенсии. Где-то в 1970-х их нашел ее отец Якуб, который после войны обосновался в Маргилане. У него была уже другая семья и сын Нури, которого Гульнар и ее сестренка Ремзие (сейчас живет в Исмаил-бее в Евпатории) стали считать младшим братом и тепло общаться с ним. Джеваир же вырастила дочерей и, прожив до 1983 года, умерла в Самарканде с мечтой вернуться в родной Коккоз.
Как бы ни налаживалась жизнь в Узбекистане, сердце и память тянули назад в Крым, на оставленные пепелища, на незабываемую Родину, отнятую в одночасье, но не вырванную из сердца народа.
«Когда еще был жив Лёман-картбаба, – рассказывает Эльвира, — они с женой, моей любимой Гульнар-бита и сыном Нариманом отправились в Крым. В Коккозе хотели проведать дом Лёмана-картбаба, который находился в Орта-маалле, недалеко от Джами, но их не пустили даже во двор попить воды. Решили побывать в Улу-Сала, почтить молитвой память сожженных невинных людей. По пути заглянули к тете Поле. Она очень хорошо помнила Джеваир-картана и любила ее. Тетя Поля встретила гостей крымскотатарскими приветствиями и теплым общением на крымскотатарском языке. Они посетили достопримечательности Бахчисарая и Большой Ялты. Снятые на память фото о посещении Крыма были аккуратно сложены в сундук, где свято хранились довоенные снимки, вывезенные из Крыма.
Вернувшись в Крым, Гульнар-бита (сегодня ее уже нет с нами) жила с дочерью Зерой и ее семьей в Ивановке Сакского района в Крыму. Зоре-тизе, живя в Узбекистане, большую часть проводит в Крыму. Решат-дайы немного помучился с переездом на Родину. После первой неудачной попытки устроиться, вернулся в Узбекистан. В 1990-х он уже окончательно переехал с семьей в Крым. Купил участок с вагончиком, построился и живет с семьей. Нариман-дайы тоже вернулся на землю предков.
А моя мама Зекие умерла в 1987 году в далеком Самарканде после тяжелой операции. После ее смерти нас воспитывал отец Энвер Мамутов. Мы вместе с ним вернулись в Крым. Правда, и его уже нет с нами 11 лет. С благодарностью за подаренную нам жизнь вспоминаем мы своих родителей и бабушку Гульнар. Мы – это дети и внуки: Ленур, Эльмаз и я — Эльвира, а также наши дети и внуки. Желаем, чтобы ни один народ, ни один человек на земле не испытал того, что испытали наши предки».
comments powered by HyperComments