К 73-й годовщине депортации крымскотатарского народа из Крымской АССР
Гуль-слу УМЕРОВА
В довоенном Крыму
В мае 2014-го в газете «Заря Присивашья» корреспондент газеты Юрий Коптяев поместил воспоминания случайного попутчика в поезде, бывшего сотрудника НКВД, о выселении крымскотатарского народа в Ленинском районе Крымской АССР в мае 1944 года. Там был эпизод о девочке Айше, 3 – 4 лет, которая спряталась в собачьей будке, не желая покидать свой дом. Собаку, вздумавшую лаять на солдат, застрелили, а девочку погрузили в грузовик для отправки на чужбину.
Я вспомнила свои тяжелые годы детства в деревне Кырк-Чолпан Эски Алькечского сельсовета Фрайдорфского района Крымской АССР, где родилась 3 ноября 1931 года в бедной крестьянской семье, где уже был старший брат Айдер, 1929 г. р. После родились еще две сестры: Леньяр в 1938 году и Лемара в 1941-ом. Деревня наша не имела улиц, дома были расположены в 50 – 100 метрах друг от друга. Жители выращивали арбузы, тыкву, фасоль, подсолнух, картошку и другие культуры. В селе был колодец и обслуживающий работник. Он использовал лошадь для вращения барабана, которым вытягивали кадушку с водой.
Абдурешит Аблялимов.
Жили бедно, одежды и обуви не хватало. Питались молоком и молочными продуктами, урожаем с огорода. Хлеб мама пекла сама в печи. Дров и угля не было, использовали кизяк. Школы в деревне не было.
Примерно в 1938 году мама заболела. У нее появилась опухоль на шее, а затем на голове возле ушей. В свои семь лет мне пришлось доить корову. Она, не привыкшая ко мне, часто, ударив ногой, опрокидывала с трудом надоенное молоко. Постепенно, страдая от боли пальцев, я приноровилась доить корову. Отец, Усеин, работал на поле, был бостанджы (бахчевод). Затем он обучился на водителя и на стареньком грузовичке возил зерно в Евпаторию. Часто с ним ездил брат Айдер, но раза три и мне удалось съездить с отцом.
Нашей деревни сейчас нет, а Эски Алькечь – ныне село Алексеевка Первомайского (Фрайдорфского) района. Перед войной мама сильно заболела. Отец возил ее в Симферополь на операцию по удалению опухоли. Это помогло на полгода-год, а затем болезнь снова стала прогрессировать. Тяжелую работу мама делать не могла, мы во всем ей помогали.
Война
Через две недели после начала войны отца мобилизовали на фронт. Осенью в деревню пришли фашисты. В нашем доме в большой комнате поселили трех немецких офицеров.
В июне 1943 года мама умерла, и мы, четверо детей, остались сиротами. Младшую сестру, 2-летнюю Лемару, забрала родственница. Мы перебивались как могли, помогали родственники. В 1944 году фашистские войска отступили, и пришла Красная Армия.
Депортация
Не прошло и месяца, как в ночь на 18 мая в 4 часа утра нас разбудили вошедшие в дом солдаты с оружием. Брат Айдер, увидев машины и военных, подумал, что нас повезут кататься. Не помню, на какой станции нас затолкали в товарные вагоны и повезли в неизвестность. Мы были босы и легко одеты. От случая к случаю солдаты кормили баландой. Родственник по линии матери Мемет-ага, обойдя все вагоны, нашел нас и принес полмешка картошки. На одной из станций брат Айдер решил сварить несколько картофелин. Вдруг эшелон тронулся. Мы с сестрой Леньяр испугались, что брат отстал от поезда, и плакали. Через полдня он вернулся. Оказалось, ему удалось запрыгнуть в последний вагон. Всем было тяжело, но нам, сиротам, приходилось самим заботиться о себе.
Умерших в пути следования оставляли на станциях или в голой степи в надежде, что местное население их похоронит.
Нас высадили, не доезжая до поселка Таваксай Бостанлыкского района Ташкентской области Узбекистана. Поселили в заброшенном бараке, в большом помещении без стекол на окнах. Жили в комнате несколько семей. Мы втроем спали в углу, укрываясь старым пальто. Брат ходил в поле на прополку картофеля, лука, помидоров. За это нам давали паек, за которым я стояла в очереди. А когда видели на моем головном платке вшей, выгоняли из очереди. Я, расстроенная, в слезах, снова занимала очередь. Иногда нас пропускали через санпропускник, посыпая одежду и волосы дустом.
Недалеко от нас в бараках жили кавказцы, говорящие на непонятном нам языке. Оказалось, это были чеченцы и ингуши, выселенные из родных мест ранее (23 февраля 1944 г.). Они были как дома и вели себя воинственно и гордо. Но мы с ними не конфликтовали, вместе играли.
3 месяца лета 1944 года были мучительно тяжелыми. Я ухаживала за 6-летней сестренкой Леньяр и работала на прополке и сборе овощей.
Детский дом
Комендант (казах по национальности), видя наше мучительное положение, доложил наверх, и в сентябре нас с братом повезли в детдом №13 г. Ташкента, А сестру Леньяр — в детприемник-распределитель. Мы с братом Айдером пошли в 1-й класс в школу №97 г. Ташкента. Русский язык, который я совсем не знала, в результате стараний и настойчивости за год полностью освоила в объеме начальной школы и стала отличницей. В классе был еще один отличник – татарин из Крыма Иса Досмамбетов, на год старше меня. В 4 – 5 классах от детского дома и школы нас с Исой посылали на республиканский слет отличников учебы. В 7 классе (тогда были 7— и 10-летки) директор детдома Хамид Мансурович говорил, чтобы я училась дальше и окончила 10 классов: из Гали Усеиновой получится даже прокурор. Хотели послать в юридический институт. Но из ОблОНО пришла разнарядка: окончивших 7-летку направить в народное хозяйство. И нас троих – меня, Нину Алехину и Женю Дорину, направили в г. Чирчик, в ремесленное училище (РУ №13) учиться на токаря-фрезеровщика.
До сих пор помню одноэтажные домики детдома №13 г. Ташкента, старшую воспитательницу кореянку Зою Ивановну Когай, воспитательницу мальчиковой группы, где был Айдер, Анастасию Алексеевну. Айдера также направили в РУ №13 для обучения на формовщика литейного цеха.
В детдоме в конце 1945 года мне передали, что кто-то ждет меня на проходной. Мы с братом Айдером побежали и, увидев, обомлели – у дверей стоял наш отец Усеин, которого мы не видели более четырех лет. Думали, что он погиб, как и многие солдаты. Он стоял в солдатской полевой форме, с вещмешком, с пилоткой на голове. Через комендатуру НКВД и милицию ему удалось разыскать нас. Это была потрясающая встреча со слезами на глазах и радостью в душе. Мы почувствовали прилив сил, уже были не круглыми сиротами. Отца, как и всех крымских татар, поставили на спецучет в комендатуре НКВД в совхозе №5 под г.Чирчиком. Раз в месяц он обязан был отмечаться в комендатуре. Выезд за пределы совхоза мог стоить от 10 до 20 лет каторжных работ в отдаленных районах Сибири, Дальнего Востока и северных регионах СССР, а также ограничения в правах близких (могли отчислить с учебы).
Помню галеты, омлет из куриного яйца-порошка, тушенку с гречкой, рисом, муку из гороха и др. Это привозил в детдом наш завхоз Федор Иванович на подводе, запряженной лошадью. Еще в детдом привозили американскую одежду и продовольствие, т. к. своих ресурсов не хватало.
Я пела в художественной самодеятельности, ходила в различные кружки.
В ремесленном училище №13 г. Чирчика с 1950-го по июль 1952-го шла напряженная учеба на токаря и фрезеровщика. Теория сочеталась с практикой в токарном цехе завода химического машиностроения им. Фрунзе. В июле 1952 года я получила диплом токаря 5 разряда и приступила к тяжелой для женщин специальности токаря. Механизации не было, тяжелые болванки вручную приходилось устанавливать в шпиндель станка. Работали в две смены, расценки были низкие, а норма большая. К концу смены накапливалась усталость от шума станков, постоянной суеты и напряжения. Жили в общем бараке с отцом, брат в общежитии завода, а сестра Леньяр — в том же детдоме №13.
В 1956 году я вышла замуж в Сырдарьинскую область. Муж через 2 года заболел и умер. Детей не было.
В 1959 году вышла замуж за фронтовика Абдурешита Аблялимова, у которого умерла жена на 34 году жизни и было 4 детей: младшему было 8 месяцев, девочке 2,5 года, двум старшим сыновьям — 6 и 9 лет. В 1963 году у нас родился сын Рефат. Сейчас он инвалид II группы.
Лишь в июне 2013 года удалось вернуться на Родину. Жаль, вместо отнятого жилья, имущества, сломанного детства и многочисленных лишений и трудностей, слишком много времени приходится ожидать положенного жилья. Имею категории: член семьи умершего участника войны, инвалида I группы, дети войны, ветеран труда, реабилитированная.
Родной брат отца Бекир Умеров, 1900 г. р., в 1923-1927 годах Первый секретарь Крымского обкома комсомола, а затем в Министерстве сельского хозяйства СССР главный инспектор по совхозам Союза, репрессирован в 1936 году на спецпоселение директором леспромхоза в Красноярский край на 10 лет. В 1948 году вновь на 10 лет отправлен в ссылку в Сибирь. В 1957 году досрочно реабилитирован. Недавно скончалась его дочь Ай-слу Умерова, 1926 г. р.
Из нашей деревни Кырк-Чолпан Эски Алькечского сельсовета Фрайдорфского района Крымской АССР 18 мая 1944 года выселены (и ныне здравствующие), в том числе родственники: Кяшиб Бекаев, 1938 г. р.; Джингиз Керимов, 1937 г. р.; Капие Керимова, Руслан Керимов, 1940 г. р.
comments powered by HyperComments