Лидия ДЖЕРБИНОВА
Ну а кому еще рассчитывать в той драке на успех?
Не зря кровавые отметины видны на них на всех.
Они хлебнули этих бед не понаслышке.
Им все маячило: от высылки до вышки.
Булат Окуджава
Вы видели — как плачут старики?
Беззвучно, без надрыва и истерик…
Слеза сползет в бороздочках щеки,
А в выцветших глазах — желанье ВЕРИТЬ…
Верить, что прожитое ими горе не повторится в их детях, внуках. Верить, что будет благодать на той земле, которую завещали им любить и хранить их предки.
Живет в Белогорске (Карасубазаре) приветливый, добродушный, трудолюбивый, вобравший в себя все лучшие качества крымскотатарского народа Нузрет-ага Зиналиев. Ухоженные домик и сравнительно небольшой огород привлекают внимание прохожих своей аккуратностью. А ведь хозяину через год 90, и весь этот порядок — его рук творенье.
Он один из той большой семьи, что была до войны, когда теплый домашний очаг и мама рядом согревали его детское сердце и душу. Все это в одночасье ушло в далекое сказочное прошлое. Сначала фашистский сапог прошелся кровавыми следами по Крыму, затем ночь депортации, залившая весь путь от Крыма до Урала и республик Средней Азии слезами ни в чем не повинного народа. И сегодня, как многосерийный фильм – все перед глазами и невозможно без боли и содрогания просматривать его.
Как и каждый человек, пришедший в этот мир, чтобы жить и созидать, в одном из красивейших мест Крыма, в селе Юкары Тайган, родился и герой сегодняшнего повествования Нузрет-ага. Он был третьим ребенком в семье Зинали Зиядинова и Гулюмхан Кадыровой. Всего их было четверо.
Отец, Зинали Зиядинов, инвалид I мировой войны, вскоре умер. Мать вынуждена была трудиться в колхозе им. Фрунзе на сборе и высушке табака. Старожилы знают, какой это труд. Женщина от страха, что не вытянет детей из голода, решила выйти за вдовца Мемеди оглу Амеди. Оказалось, что у него своих 8 детей, и ему нужна была женская поддержка. Из восьми его детей одна была уже замужем, а второго взяли на воспитание другие люди. Шла уже война. Жили тяжело.
В тот год выдался хороший урожай. Была надежда, что будут сыты, но в 1943 году фашисты сожгли село за помощь его населения партизанам. Семья с десятью детьми вынуждена была перебраться в Карасубазар и ютиться в двух комнатках маленького домика во дворе Табаксырья. С одной стороны жила русская женщина с сыном, с другой – они. Жили дружно. Горе объединяло. У всех была одна мечта – мир. Наконец война закончилась, и семья решила вернуться в свое село, на пепелище дома. Начали ремонт и потихоньку перевозили вещи на конной повозке. Из всего скарба цену имела одна корова, и ту в селе к утру украли. Коня для переезда на следующий день почему-то не дали, и они не смогли вернуться в город к матери.
Под утро неожиданно в окно увидели вооруженных солдат. Подумали, обыск. Но почему? Войдя в дом, один из них приставил ружье к виску и начал говорить о каких-то 15 минутах. Отчим с трудом понял русскую речь и заплакал, приговаривая: «Нас убьют, как евреев, нас расстреляют». Кое-что собрали наспех и отправились в конец деревни, где таким же образом собирались односельчане на площади. Там провели весь день. Когда пришли машины, в каждую погрузили по 5 – 6 семей, и колонна направилась в Сеитлер (Нижнегорское). Вся имеющаяся живность еще долго бежала следом с воем, лаем, блеяньем…
Проезжая через Карасубазар, Нузрет-ага выглядывал свою мать, но увы… Ее с двумя дочерьми увезли в Симферополь. Их состав ушел на Урал, но об этом сын не знал. На вокзале в каждый из шестидесяти вагонов, предназначенных для перевозки скота, погрузили жителей целого села. Семья отчима теперь насчитывала 10 человек вместе с его дочерью Лейлей, муж которой был на фронте, и внучкой Ребией. Нужно было видеть их глаза, полные отчаяния от слез и дум.
На каждой станции, если выпускали, Нузрет бегал вдоль состава и звал мать. Таких ищущих своих родных было много. Отчаяние отбирало силы, но надежда на встречу теплилась еще долгие годы.
Состав с больными, замученными, голодными людьми, потерявшими по пути следования часть родственников, прибыл по месту назначения в Узбекистан. Семья попала в совхоз Гульбах Наманганской области. Здесь 14-летний подросток Нузрет хлебнул горя сполна. Он со старшей сестрой и младшим братишкой остались одни. Отчим со своими детьми отделился от них. Работал молодой парнишка подносчиком хлопка. Голодному, босому подростку приходилось ежедневно поливать 10 соток земли. Почувствовал головокружение, потемнение в глазах. Врач посоветовал сменить труд и сказать об этом бригадиру, но тот не поверил, не засчитал ему трудодень, и снова он отправился в ночь на полив. В те годы это был серьезный проступок, и над мальчишкой был устроен показательный суд с приглашением соотечественников. «Злостному прогульщику» присудили 6 месяцев условно с вычетом 25% из зарплаты. Со временем еще раз судили за то, что в конце дня, договариваясь насчет работы на завтра с комбайнером, опоздал с отчетом на 5 минут. Этот суд присудил ему 3 месяца условно. Избежать третий суд ему помог сам комендант Туйчиев. В этот раз ему вменялась в вину самозащита. Причина была в том, что Нузрет присел отдохнуть в тени у ворот хлопкозавода. Сторож накинулся с ружьем. Суд оправдал парня.
Но и тогда, стоя у жизни прямо на краю, не сломался, а старался выжить и верил, что все наладится. Жил он один, сестра Гульпере вышла замуж. В те годы девушки очень рано выходили замуж. Это тоже был шаг к выживанию. Братишка Шаип умер от голода на руках Нузрета, который сам уже опухал от голода. Чем можно было поживиться на хлопковом поле? Заработок – копейки. Да еще долги по суду. Воспоминания переполняют его сердце и выливаются в слезы, и звучат совсем нелестные слова в адрес начальника отделения и бригадира, но с улыбкой — о сторожах бахчи, которые делали вид, что спят и так давали возможность мальчишкам поживиться ночью дарами полей.
Пока судьба испытывала Нузрета на прочность и воспитывала по-своему, мать мучилась на Урале, в Кочевском районе Пермского края. Дочь отчима Фатиме и совсем маленькая Зебиде жили вместе с ней. 14-летняя Фатиме работала на лесоповале. Однажды их постигло большое горе. Мать заболела тифом и оказалась в больнице, Фатиме на работе. Неожиданно пришло к ним известие о том, что малышка умерла, но никто не знает до сих пор, где она похоронена. Нузрета-ага гложет сомнение, может, она жива и надеется получить хоть какую-нибудь весточку, и снова эти безутешные слезы скатываются по его сморщенным щекам. Сама жизнь заставила карабкаться, держаться и выживать.
Тем временем, все разлученные депортацией семьи искали друг друга. Работала своя народная почта. Мать как-то узнала, где ее дети, но разрешения на переезд не могла дождаться. Приходил отказ. Однажды, когда мать снова пришла к коменданту, он сжалился и с риском для себя сам выписал разрешение. Снабдил теплой одеждой, рыбой и каким-то еще провиантом, усадил в сани ее и Фатиме и отвез на железнодорожный вокзал. Объяснил, как вести себя в пути, обратил их внимание на особенности пересадок в Москве, Ташкенте. Они доехали до Ферганы и оттуда в Наманган.
В один прекрасный день 1947 года, когда Нузрет работал в поле (он доставлял керосин к трактору), прибежал мальчишка с радостной вестью о приезде матери. Сломя голову помчался домой – мамы нет — на дорогу… Вдалеке увидел группу женщин. Среди них его родная мамочка, которую он потерял в ту злополучную ночь 18 мая. Мгновенное оцепенение и, о, радость! Радость сквозь слезы. Еще долго стояли они, обнявшись, не веря, что это свершилось, что они нашли друг друга: мать и сын, надежда и опора. Нузрет ощутил себя мальчишкой и, все еще не веря в чудо, во время перекура на работе прибегал домой, заглядывал в щелочку — удостовериться, что это не сон, и мама действительно приехала и дома, и бегом возвращался на работу. С приездом матери он заметно вырос и окреп.
К слову сказать, его родной брат Мемедали, отправившийся учиться в ФЗУ в г. Керчь, с началом войны оказался на фронте, дошел до Берлина. Там узнал об участи, постигшей его народ. Нашел адрес семьи и посылал посылки. Странно, что они доходили. Судьбоносным выдался тот год. Со временем его направили по работе в Удмуртию, и уже оттуда он приехал, сначала в гости, и в 1951 году уже насовсем. Убедил всех переехать в г. Наманган. Помогал, как мог. Началась для семьи городская жизнь. Уже достаточно повзрослевший Нузрет работал на подхвате везде, где придется: грузчиком на вокзале, на прокладке асфальта, позже — в различных СУ, ПМК, СПМК строительных трестов и водного хозяйства, трактористом, бульдозеристом, скреперистом, даже на строительстве большого наманганского канала, работал на выравнивании адырных земель и т. д. Удостоен поощрений за примерный труд — грамоты, значки и вымпел победителя в соцсоревнованиях хранит до сих пор ветеран труда Нузрет Зиналиев. Все шло своим чередом и в семейных делах: прекрасная жена Джевирье, подарившая ему троих детей: два сына – Исмет, Иззет и дочь Нияра. Свой дом.
Так, с тоской по Родине и горькими воспоминаниями о былом, в местах принужденного проживания выдержали до 1988 года. Сыновья переехали раньше. Нузрет-ага и Джевирье тата прожили некоторое время у сыновей, затем купили небольшой домик в Карасубазаре (Белогорске).
Сыновья уже сами пенсионного возраста, но работают в карьероуправлении. Они пошли по стопам отца – экскаваторщики, бульдозеристы. Дочь — бухгалтер.
Все дети, 7 внуков и 14 правнуков часто навещают отца и дедушку, а дочь Нияра успевает и работать, и у отца пожить, порядок навести, и своей семье уделить должное внимание, где у нее два женатых сына, четыре внука и муж Зинур.
А частые слезы вполне оправданы воспоминаниями об искалеченном детстве, невозвратимых потерях близких и безответным вопросом: «Может, сестренка Зебиде все-таки жива? Если нет, то где ее могила? Тяжелой ношей на сердце лежит и смерть жены Джевирье в 2012 году. С того дня пошатнулось здоровье. Вместе прожили 58 лет, деля и радость, и горе. Ее смерть открыла зияющую рану в его сердце, которая не заживает. Несмотря на теплую заботу детей, без нее он чувствует себя одиноким.
Мужские слезы душу задевают,
Знать, горе повернулось к ним лицом.
Такое редко, но бывает –
Мужские слезы катятся свинцом.
(Татьяна Максименко)
Ухоженный фруктовый сад, огород, розы в своем дворике радуют глаз. Нузрет-ага часто можно видеть с лопатой в огороде, хотя здоровье уже давно подводит.
С удовольствием читает «Голос Крыма», обсуждает привлекшие внимание статьи, высказывает свое мнение и верит в счастливое будущее крымских татар на родной земле.
Пусть никогда не плачут старики!
comments powered by HyperComments