Лидия ДЖЕРБИНОВА, специально для «ГК»
Прошлое всегда с нами, и все, что мы собой представляем, все, что мы имеем, исходит из прошлого. Д.Неру
Улькер Куликова (Эмирова): г.Фергана, 1963 г. и г. Симферополь, 2020 г.
Глядя на эти две фотографии одной женщины, переводя взгляд с одного фото на другое, понимаешь, как нелегко шла она к своему восьмидесятилетию, которое отметила 4 июня 2020 года. Сколько невзгод перенесла она, не помнившая и не познавшая материнской ласки! Ее мать Найме, находясь вместе со всей семьей в восемь человек на принудительных работах в Германском Капфенберге Земли Штайермарк, умерла в возрасте 34 лет вскоре по прибытии туда, а маленькой Улькер было немногим более трех лет.
«Мама умирала, — как рассказывал ей брат Нариман, — очень тяжело. В горячке ее мучили галлюцинации, ей казалось, что кто-то лезет в дом, в бреду она все время говорила о Крыме. Постоянно вспоминала своих родителей, сгоревших заживо в собственном доме от рук фашистов в селе Улу-Сала. И еще много чего грезилось ей из воспоминаний прожитого и пережитого».
О своей многострадальной семье Улькер-тата знает только из рассказов старших братьев, и сегодня делится с нами историей своей судьбы и семьи.
«Мои родители — выходцы из Бахчисарая. К началу войны в семье уже было шесть детей. Отца – Асана Эмирова — на фронт не призвали из-за возраста, он родился в 1881 году. До войны он руководил профсоюзной работой в какой-то артели. Образование получил в Стамбуле. Был старше мамы почти на 30 лет».
Асан Эмиров, г. Фергана, 1973 г.
Наземное вторжение врага в Крым началось 24 сентября 1941 года. К 16 ноября 1941 года весь Крым, кроме Севастополя, был уже оккупирован. Захватчики вторглись в Бахчисарай со своим жестоким порядком и методом запугивания. Первым делом взялись за уничтожение коммунистов. Среди расстрелянных коммунистов, активистов и ответственных работников города, как рассказала Улькер-тата, был и двоюродный брат ее мамы Абдураман Рамазанов, оставленный для подпольной работы. «Он окончил в 1938 году пединститут в Симферополе и работал вроде секретарем горкома партии в Бахчисарае. Я это знаю со слов отца и брата, — добавила Улькер-тата и продолжила. — Как только гитлеровцы овладели Бахчисараем, мама стала паниковать из-за расправы над братом. И думая, что в селе будет легче пережить оккупацию, уговорила папу переехать к ее родителям в Улу-Сала, но и там фашисты чинили расправы над жителями. Мама уговорила отца уйти в лес к партизанам. И все восемь человек обосновались в лесной землянке».
Когда гитлеровцы приняли решение зачищать деревни от партизан, они вошли в Улу-Сала, но почти все жители ушли в лес, остались только старики и дети. На одном из зданий был замечен красный флаг, вывешенный кем-то из партизан. Это еще больше их разозлило. 19 декабря 1943 года они загнали жителей в подвал, связали руки, облили бензином и подожгли. Сжигали и другие дома с людьми.
«Так были сожжены заживо и родители мамы — Эмир-Усеин и Эфтаде Халил-кызы Мухтеремовы. Когда всех сгоняли к месту запланированной расправы над жителями деревни, они не могли оставить парализованную дочь, тогда их сожгли вместе с домом. Еще долго по округе раздавались крики несчастных людей. Партизаны и семьи, успевшие бежать, укрылись в лесу. Среди них были и одиннадцать дочерей моих дедушки и бабушки. Мамина сестра Айше вела за руку дочь постарше, а грудного ребенка впопыхах выронила в снег. Она всю жизнь жила надеждой, что его кто-нибудь подобрал, и он выжил. Те, кто спасся в тот страшный день, в конце войны разделили с народом не менее страшную участь изгнанников.
После содеянного зла, гитлеровцы стали прочесывать лес. Многих жителей арестовали. Кого сурово наказали, кого расстреляли, а нашу многодетную семью погрузили вместе с другими семьями на пароход и отправили в Австрию. Из шести детей нашей семьи самым старшим был Эскендер, 1932 года рождения, а самый младший — Люман, 1942 года рождения. Трудно представить, что испытали родители с нами, выживая и борясь за нашу жизнь за колючей проволокой в лагере Дойчендорф в расположении городской общины Капфенберг, недалеко от города Гарц Земли Штайермарк в Альпах. Эта красивая местность была расположена на холмах, покрытых зеленью. Там было построено много лагерей для гражданского населения и военнопленных. Подробностей жизни я не помню, так как была очень маленькой. Но из рассказов отца и братьев знаю, что работали они на подсобных работах фирмы «Белер».
«Мама не вынесла выпавших на ее долю трудностей, заболела и умерла. Умерла далеко от Родины. Нас выходил и воспитал отец, – продолжает Улькер-тата. — Когда после освобождения в 1945 году в Инсбруке, куда нас доставили, советский генерал сказал нам, что нас ждет Родина, то отец, ни минуты не сомневаясь, решил возвращаться в Советский Союз. Тем более об этом просила перед смертью наша мама, надеясь, что ее сестры в Крыму помогут ему с детьми. Предлагали и переезд в Америку, но нам была дорога своя Родина. Нас доставили сначала в Москву, затем в Ташкент, а оттуда уже в Фергану. В Маргилане жили мамины родственники, Асан и Эмир позже с Урала смогли перебраться в Узбекистан. Началась новая жизнь со своими перипетиями. В те годы люди общались друг с другом с настороженностью. А с нами вообще не очень охотно поддерживали отношения: мы же из Германии прибыли, которая в те годы уж очень сильно ассоциировалась со злейшим врагом. Мы устроились в доме у прекрасной женщины — узбечки Ульмазхон. У нее был единственный, но психически больной сын. Однажды он неожиданно выскочил из дома и, угодив под машину, умер. Мы все вместе оплакивали ее горе. Жили дружно. Мы, дети, потихоньку взрослели, а папа работал. Он был замечательным мебельщиком, соответственно, справлялся и с плотницким делом. Его труд везде ценился.
Ну а как сложилась дальнейшая судьба нашей большой семьи? Жизнь была не из легких. Порой и поесть нечего было. Брат Эскендер работал на маслозаводе. Однажды решился принести домой бутылку хлопкового масла. Обнаружили. Приговорили к работам на лесоповале в Сибири. После работы, в ожидании транспорта уснул под деревом. Его забыли, объявили пропавшим. Судили за попытку к бегству. Добавили срок, который он не досидел, его там убили. Младший, Люман, поспорил с мальчишками, что сможет залезть на высоковольтный столб и спрыгнуть оттуда в бассейн. Забрался, его ударило током, и он уже мертвым упал в бассейн. В Крым вернулись Нариман и Эрнест. Нариман последние годы жил у меня, в кругу любящих его родных, в 2011 году его не стало. Эрнест со своей семьей обосновался в Новожиловке Белогорского района. В Узбекистане он был отличным монтажником высоковольтных линий. Его труд был востребован даже на Дальнем Востоке. Уже 11 лет его нет с нами. Его жена Джеваир, дочери и родственники свято чтят память о нем. А сестра наша Урмус училась в Фергане в ФЗУ, работала прядильщицей на текстильном комбинате. Позже ей выделили одну комнату, куда она ушла жить. Сейчас живет с детьми в Фергане. Сын ее Билял переехал в Крым и живет со своей семьей в селе Тополи Бахчисарайского района.
А если рассказывать о моей судьбе, то она сложилась совсем иначе. Свой трудовой путь я начала после окончания Кизилкийского медучилища, получив специальность фельдшера-акушерки, поработала медсестрой в «Скорой помощи» Ферганы. Потом направили на Памир, в поселок Учь-тюбе (Юркино). Здесь я работала заведующей здравпунктом. Там же нам было выделено жилье, где жили мы с подругой Ниной Чиркиной, и с нами санитарка киргизка, имя которой я уже подзабыла. Этот поселок находился в стороне от цивилизации. В поселке Юркино проживали высланные из России еще при царе казаки. Помню очень добрых людей: главного зоотехника Ивана Терентьевича и его жену Матильду. Детей у них не было, но их взаимной любви можно было позавидовать. Она была очень хорошей хозяйкой, и всем премудростям по дому и хозяйству нас научила.
А с работой мы старались управляться достойно. Обход по дворам мы обычно проводили верхом на лошадях. И однажды лошадь Нины понесла. Никак не можем остановить. Кричу ей: «Держись за поводья крепче!» Внезапно откуда-то выскочил киргиз, и лошадь резко остановилась. Нина покатилась к обрыву. Но все обошлось. Страху натерпелись! Нужно сказать, что в Учь-тюбе сказочные места! Как-то с подругой мы решили прогуляться в горы. Отправились утром рано на джайлау. Такой красоты я нигде больше не видела. Словами не описать! Думаю, что и в Швейцарии такого нет. Жаль, что фотоаппарата не было у нас. Прекрасные пастбища, лиственный лес, переходящий в хвойный. Видели красавцев горных архаров. Жили здесь, в основном, киргизы с непривычным для нас бытом. Питались яйцами и мясом, запивали кумысом и молоком. Нас угощали вкуснейшей шурпой, приготовленной тут же на негаснувшем очаге, и лепешками, испеченными на золе. Вкус незабываемый! Наверное, поэтому их дети, выросшие в экологически чистых условиях, несмотря на зимние холода, круглый год, и даже в школу, ходили босиком. Магазинов здесь никаких не было. Чтобы съездить в ближайший магазин, расположенный в 17 километрах от их жилья, нужно было проехать на лошади по очень сложной горной дороге, с обрыва которой внизу едва виднелась живописная речка.
Как-то в горный аул вызвали на роды. Я отправилась на лошади. Роды были очень сложные, да еще в горных условиях, где люди, кроме белых халатов, о медицине ничего не знали. Никогда не забуду, с каким удивлением местные жители рассматривали градусник, не зная, что с ним делать и куда поставить. Думали, что он лечит, и просили приложить к больному месту. Рожали обычно без медицинской помощи. В этот раз было плацентарное предлежание. Я сделала ручное отделение, спасла и мать, и ребенка. За это мне главврач центральной больницы Кайназаров объявил благодарность и премировал деньгами. А эта Гульчинская центральная больница находилась в 100 километрах от моего места работы, недалеко от города Ош. За три года я приняла в этих условиях 300 детей. 300 детей получили жизнь из моих рук. Дай Аллах им здоровья.
И вот мы с Ниной отсюда отправились в Волгоград к ее брату Юрию. Я работала операционной медсестрой. Не понравилось. Через год меня ждала Фергана и отец, а Нину — Ош и замужество в Иссык-Куль. Мы с папой однажды поехали в гости к его племянникам Ремзи и Абла в Самарканд, где мне очень понравилось, и отец оставил меня там, в Самарканде. Я стала работать операционной медсестрой в туберкулезной больнице. И волею судьбы на новогоднем вечере во Дворце милиции познакомилась с Рустамом, который через 8 месяцев красивых ухаживаний стал моим мужем. У нас родился сын Ибраим с врожденным пороком сердца и вскоре умер.
Я очень переживала потерю первенца, радужные тона семейной жизни поблекли, и решила уехать в Ашхабад. Министерство здравоохранения Туркмении направило меня в поселок Бахардок заведующей здравпунктом. Здесь была уже другая экзотика. Когда ехала по пустыне Кара-Кум, видела огромных, похожих на крокодилов, варанов. А народ жил по сложившимся в старину традициям и обычаям. Холодильников и в помине там не было. Их заменяли огромные чаны, вкопанные в землю. В них они хранили мясо и другие скоропортящиеся продукты. Передвигались в основном на верблюдах. На роды приезжали за мной на верблюде, а второй верблюд рядом для меня. Я садилась на него и вперед! Навстречу рождающейся судьбе!
Через год я вернулась в Самарканд и работала уже старшей медсестрой в поликлинике огромного микрорайона, потом с сыновьями в 1972 году приехала в Фергану. Здесь отучилась в торговом техникуме и до возвращения на родину в Крым работала экспедитором на Ферганском молочном заводе.
1987 год принес много неприятностей, переживаний и слез. Начались погромы турок-месхетинцев. Было очень страшно. Впереди у нас снова замаячил Крым, который нас совсем не ждал и создавал свои трудности. Сказав себе: «Дорогу осилит идущий», я с сыновьями выехала в Крым в 1990 году. Отец очень мечтал вернуться на Родину, но ему не суждено было даже посетить Крым. Он умер в Фергане в возрасте 95 лет в 1976 году. До смерти мечтал о Крыме, но возраст взял свое.
Мы попали в Крым в период «лихих девяностых» и начала борьбы за жизнь уже в Крыму в условиях самовозврата! Челночные поездки в Турцию за товаром. Приобрела торговую точку в ЦУМе в Перми. Поезд «Москва — Пермь» стал родным. И каждые два месяца наведывалась в Крым с заработанными деньгами для строительства дома. И так 9 лет. Стройкой руководили сыновья. Вроде должно было бы уже все наладиться. Старший сын Руслан имел высшее политехническое образование Ферганского института и работал в СТО. Но горе подкрадывается, откуда его не ждешь – в 47 лет он умер от сепсиса. Не успел насладиться жизнью в Крыму. Жена его Эльзара работает и воспитывает дочь-восьмиклассницу. Еще два сына — предприниматели. У них хорошие семьи. У меня 10 внуков, 6 правнуков, и я счастлива, что сбылась моя мечта жить в Крыму и растить новое поколение на родине предков, как мечтали мои родители.
comments powered by HyperComments