Юбилей
Ее имя хорошо знакомо преподавателям вузов, учителям школ, чиновникам и политикам, школьникам, студентам и их родителям. Всем тем, кто хоть раз интересовался вопросами и проблемами образования на крымскотатарском языке. За почти три десятка лет в Крыму под эгидой организованной ею Ассоциации «Маарифчи» проделана масштабная работа по развитию и популяризации национального образования. Конференции и семинары, издание и распространение учебной и методической литературы, словарей, содействие открытию национальных школ и классов, детских садов и групп, поступлению перспективной крымскотатарской молодежи в турецкие вузы – это далеко не весь спектр деятельности упомянутой организации, бессменным руководителем которой все эти годы является учитель по профессии, педагог и общественный деятель по призванию — Сафуре Каджаметова.
Не раз на страницах печати, в теле- и радиоэфирах, с высоких трибун и на различных встречах Сафуре-оджа отстаивала четкую позицию по поводу сохранения родного языка, культуры и традиций, самоназвания народа, воспитания подрастающего поколения, огромной роли семьи в этих вопросах. Твердо считая в обязательном порядке изучать в школах государственные языки, подвергала критике позицию различных чиновников. Подписи Сафуре Каджаметовой в числе других представителей крымскотатарской общественности стоят под многими официальными обращениями и запросами в различные инстанции с отстаиванием национальных интересов, среди которых письмо с требованием изъятия учебного пособия по истории Крыма, где дана одиозная оценка периода Великой Отечественной войны, и вызвавшего бурю негодования крымских татар своими клеветническими обоснованиями репрессий, и ряд других.
Мастерски владея словом и даром убеждения, Сафуре-оджа умеет находить компромисс в спорах и разногласиях, тонко и красиво отметить на различных встречах лучшие качества и черты характера писателя, поэта, педагога, артиста. Супруги Каджаметовы — непременные участники общественных мероприятий, творческих и памятных вечеров, юбилеев. Откликнувшись на акцию «Голоса Крыма» о сборе средств на памятник Челебиджихану, каждый член семьи Каджаметовых посчитал нужным внести личную лепту, среди них и маленький внук Номан. «Ады да келишкен (И имя соответствующее)», — шутя добавила Сафуре-оджа, передавая сумму.
А на вечере памяти, посвященном деятельности видного общественного деятеля, политика и мецената полковника Исмаила Муфти-заде (1841 — 1917), инициированном Фондом развития науки и образования им. Исмаила Муфти-заде, Ассоциацией крымскотатарских работников образования «Маариф» и женским клубом «Ненкеджан», Сафуре Каджаметова, бросив клич о сборе средств на памятник Н.Челебиджихану, собрала с участников и гостей мероприятия 20000 рублей. Пару лет назад на вечере-реквиеме, посвященном очередной годовщине трагической депортации крымскотатарского народа, Сафуре Каджаметова поделилась горькими воспоминаниями своих родных об этих черных днях и проникновенно исполнила песню «Насыл мушкюль ола экен Ватан ташлап кетмеси» («Как тяжело, оказывается, покидать Родину»), которая, по словам ее бабушки, родилась в вагоне по дороге на чужбину. Ее автора Муедина-оджа за это расстреляли на одном из полустанков в степях Казахстана. В детстве маленькая Сафуре часто засыпала под ее тоскливый мотив.
Сафуре-оджа не только педагог, просветитель, общественный деятель и участница национального движения, как все мы привыкли ее видеть, но и дочь, мать, супруга и бабушка. В канун ее 70-летнего юбилея мы решили осветить и эту сторону ее жизни.
«Да будут в спокойствии души Азизов и наших пращуров…»
— Для крымских татар понятие «малая Родина» занимает особое место во взглядах и жизненном пространстве (в их мироощущении). Можно не родиться там, откуда происходит твой род, но магическая сила тянет туда, откуда родом твои мать и отец, твои далекие пращуры. Поведайте о них нашим читателям.
— «Малая Родина» — что значат для меня эти слова? Место, где ты родился или место, где твой дом? А может место, где прошло твое детство, юность? Для меня, как крымской татарки, понятие «малая Родина» с детства вызывает противоречивое чувство, так как я, как и многие мои ровесники, дитя депортации. Родившись в далеком Узбекистане, но выпестованная на рассказах о Крыме двух бабушек — Эмине и Азиме, я, сколько себя помню, уже тогда неокрепшим детским умом не воспринимала место рождения и проживания родиной, подсознательно понимая, что все это — вопрос времени. Бабушка Эмине-нанам, жившая с нами, в каждом слове и на каждом примере упоминала Крым и знала, что мы вернемся.
Жили мы в красивейшем месте Ферганской долины – поселке Аим Андижанской области, который, как зеленый оазис, располагался среди двух рек: притока Сырдарьи – Карадарьи и Карагуналом, а полноводные арыки, протекающие через каждый двор, брали начало от многочисленных булаков (родников) с хрустально-чистой водой. Но эта красота не трогала сердце Эмине-нанам, искупав меня, она приговаривала: «Вот вернемся в Крым, вымою твою голову колодезной водой, расчешем твои волосы, и они будут быстро расти». Тогда я не понимала, почему она это говорит, поняла позже, ведь не зря крымские татары часто цитируют пословицы «Чет эльде султан олгъандже – озь юртунъда чобан ол!» (Лучше быть чабаном в своем краю, чем султаном на чужбине!) или «Озь юртунъда агъу ичмек – чет эльнинъ балындан татлыдыр!» (Напиток из горечи в своем краю слаще меда чужбины!).
Дервиш Мурадасыл и Эмине Абзат кызы
Мой род по матери, Мунире Дервишевой, происходит из древнетюркского рода Кыят (Кият). По книгам Рашида ад-Дина, род Кият проживал на всей территории Дешт-и-Кыпчака, дословно «Кипчакская степь». После распада Золотой Орды кияты вошли в состав многих казахских, крымскотатарских и узбекских родов. Отец моей матери — Дервиш хатип Мурадасыл — выходец из селения Бай-Кыят Ак-Мечетского (ныне Черноморского) района, сын Мурадасыла Челеби и Эсма-ханым, окончив в 1912 г. Зынджырлы медресе, один из уважаемых в кезлевской стороне людей, был репрессирован и выслан как враг народа в Коми, пропал, умер, погиб — неизвестно (есть несколько версий) в 1934 году. Его супруга, моя бабушка Эмине Абзат-кызы, родом из соседнего с Бай-Кыятом села Кыргыз-Казак – дочь Абзата Аппаза и Мельбек-ханым. Отец прадеда – мой прапрадед Аппаз (базиргян — купец) имел судно и доставлял товары из Стамбула.
Дед по отцу — учитель Аедин-оджа Саледин – сын Селяхетдина Ибраима и Асие-ханым, родом из древнего Кезлева, является правнуком Мевлюда-газы и Нисаб-ханым (2-ая половина XVIII – начало XIX вв.). В Кезлеве (Евпатории) по улице Софьи Перовской, 22, до сих пор стоит дом прадеда, в котором родился дед Аедин-оджа Саледин.
Аедина-оджа Саледина направили учительствовать в село Джаманак Ак-Шейхского (ныне Раздольненского) района, где он встретил свою спутницу жизни Азиме – дочь зажиточных селян Менакай-ага и Акпчий-ханым. Сыграли свадьбу, и дед увез красавицу жену — внешне больше похожую на горожанку, чем на селянку — миниатюрную Азиме в Кезлев.
Дед был городским жителем, образованным и воспитанным на светско-религиозных традициях. С целью приобщения Азиме к городской жизни, дед водил жену в театр, на прогулку по набережной, но она в ложе театра забивалась в угол, шарахалась от трамваев на улицах Кезлева и тосковала по селу. Видя это, прадедушка Саледин со словами: «Хлеб учителя не только в городе…», перевез и обустроил молодых в селе Джаманак, где в 1922 году родился их первенец — мой отец Хайредин Аединов.
Много лет спустя, вернувшись в Крым, мы с мужем в 1991 году повезли отца в Джаманак, и эти мгновения я, наверное, никогда не забуду… Села не было, везде до горизонта выжженная солнцем ровная степь, а отец в своем воображении видел большой родной Джаманак, он метался и, показывая на видимое только ему, говорил мне: «Видишь, здесь был наш дом, здесь дом Менакай-картбабам и Акпчий-картийим, это дома Джемиль дайым, Сейтноман дайым, Асан дайым, Капар дайым. Здесь была школа, здесь — клуб, там вдали — баштан, а вон там – кладбище…». Он говорил, но я не воспринимала его радости, потому что вокруг, кроме чистого поля, ничего не видела… Вдруг отец встал на колени, плача и целуя родную землю, а меня охватила непонятная дрожь, и я заплакала вместе с отцом, только тогда я впервые сердцем осознала, что такое малая Родина, прочувствовав духовную связь с этой землей, кровную связь с предками, лежавшими в родовой земле Джаманака, начисто проутюженной антитатарским режимом, что можно и не родиться там, откуда происходит твой род, но магическая сила будет тянуть туда, откуда родом твои мать и отец…
Установление башташ Кыргыз-Казак Азизи, 2003 г.
Вот эта сила, наверное, и сподвигла моего брата, доктора педагогических наук, профессора Муедина Хайруддинова на написание книг о малой родине наших родителей: «Тархан койлери» (Деревни Тарханкута), изданной в 2012 году, и «Джаманакъ – Къырым чёллерининъ инджиси» (Джаманакъ – жемчужина крымских степей), изданной в 2019 году, а меня — на розыски мест захоронения Уч Кыят Азизлери (трех Кият Азизов), которые находились на малой родине деда Дервиша Мурадасыла и бабушки Эмине Абзат.
Разыскав людей, приезжавших до возвращения в Крым даже из Узбекистана на поклонение святым старцам и хорошо знающих места их захоронения, объединив усилия с покойным скульптором Ильми Аметовым, я инициировала установку башташ – надмогильных камней на местах святых захоронений. При поддержке мужа – Рустема Каджаметова, а также моего дяди из США Шефика Куруна, в 2001 году установили башташ над захоронением старшего из трех азизов – Бай-Къыят Азизи, в 2003 году — над захоронением младшего из трех азизов — Кыргыз-Казак Азизи, башташ среднего – Туака Азизи — был установлен жителями бывшего села Туака, вернувшимися в Крым по вербовке в 1960 году. В 2003 году мы установили башташ над захоронением святых на малой родине Шефика дайым Куруна в селе Кырк-Чолпан, недалеко от Сары-Баш Первомайского района. В 2005 году башташ Кырк-Чолпан Азизи был разрушен вандалами, в 2006 году мы установили новый, а активисты района во главе с Рефатом Сеитаблаевым отреставрировали разбитый башташ и огородили захоронение забором. Да будут в спокойствии души Азизов и наших пращуров, дождавшихся нас на родной земле, Аллах рахмет эйлесин!
«Эти добрые семена знаний и просвещения упали на благодатную почву…»
— Далекая и жаркая Азия по воле судьбы стала для вас местом рождения, где прошла большая часть вашей жизни. В юбилейный год какие эпизоды из детства, юности, становления всплывают в вашей памяти?
— Да, далекая Средняя Азия – это не Родина, но родные места, там я родилась и выросла, получила образование, учительствовала, вышла замуж и стала мамой двух сыновей, там я провела 38 лет жизни, там остались друзья и могилы близких, поэтому я вспоминаю Узбекистан с легкой и светлой грустью, но не испытываю сожаления по поводу возвращения, моя родина Крым – колыбель моего народа, наша святая обетованная земля! Вместе с тем воспоминаний о прежней жизни немало, а с возрастом они стали приходить и во сне, но я хочу поделиться с вами, как в первый раз пошла в первый класс, вернее без спросу сбежала в школу… 1957 год, мне 6 лет от роду, веко глаза вспухло от укуса осы, родители на работе, бабушка доит корову, младший брат играет в свои игры, сестренка спит в подвесной люльке. Вдруг с улицы соседский мальчик Анвар Купединов (отец — узбек, мать – казанская татарка) кричит мне по-узбекски, что идет в школу. Выбегаю – ба, Анвар в школьной форме, с букетом цветов и с ранцем за плечами, уничижительно говорит мне, что он уже взрослый и больше со мной играть не будет, и надменно удаляется с сестрами. Я вихрем вбегаю в комнату и, быстро надев любимое синее крепдешиновое платьице с белым воротничком, обув сандалии на немытые ноги, прикрыв платочком вспухший глаз и не расчесав свои кудряшки, за которые меня прозвали «Пушкин – папушка», бегу за Анваром. В поселке было 5 школ, одна из них — имени Ломоносова – русскоязычная, но тогда это было для меня темный лес. Для меня важно, что я тоже должна идти в школу, догнав Купединовых, иду за ними след в след, стараясь не отставать. Вместе с ними вошла в большой залитый солнцем школьный двор, играет духовой оркестр, рядами стоят школьники. По-русски ничего не понимаю, пристраиваюсь к Анвару, он стесняется моего нешкольного вида и отпихивает ногой, я терплю. Постепенно наш строй подходит к столу, уставленному цветами. Очень представительный дядька (со временем наш любимый директор школы Николай Михайлович Калантаров), записывает всех в большую тетрадь и, наконец, подходит моя очередь. Он что-то у меня спрашивает, показывая на меня рукой, спрашивает что-то у окружающих – я ничего не понимаю. К моему счастью, кто-то из взрослых спросил по-узбекски, как меня зовут и как моя фамилия, и в это время сзади кто-то кого-то окликнул «Зоя». Я не понимала значения слова «фамилия», но ответила, как зовут отца, затем, испугавшись, что меня не примут в школу, назвалась Зоей. Тем временем маме на работу сообщили, что я в школе. Когда испуганная и запыхавшаяся от быстрого бега мама нашла меня, я уже стояла в строю 1«Б» класса. В школу тогда принимали с 7 лет, мама попыталась меня увести, но я стала плакать, тогда Николай Михайлович принял решение оставить меня, сказав матери: «Пусть походит, языка не знает, надоест, приведете на следующий год». Но мне не надоело, несмотря на властный и жестокий характер первой учительницы Людмилы Васильевны, которая относилась к ученикам предвзято. Никогда не забуду, как на большой перемене, посадив на колени дочь председателя райисполкома Замиру Усманову, она угощала ее конфетами и колбаской, а мы давились слюной, потому что жили очень скромно. Красавица, жена офицера была недосягаема для нас и не была похожа на учительницу.
Когда я, пытаясь обратить на себя внимание, ломаным языком просила ее показать правильное написание букв, она не раз со злостью царапала мои детские пальчики длинными, покрытыми красным лаком ногтями. Не зря говорят, что в девочке женщина просыпается в такие моменты. Мама вплетала в мои косички алые атласные ленты, аккуратность стала моей чертой, наверное, в те годы, я пыталась поведением, внешним видом доказать ей, что не хуже ее любимиц, а как я старалась учиться!
Первую четверть я окончила на двойки и тройки, вторую — на тройки, третью — на четверки, четвертую — на четверки и пятерки. Во втором классе я уже была круглая отличница, этому, конечно, способствовало и то, что наш класс после отъезда Людмилы Васильевны передали мудрой и отзывчивой Людмиле Тимофеевне, очень справедливой и доброй, которую я полюбила всей душой. Светлая и вечная ей память, и не только ей, а всем учителям школы №14 имени Ломоносова поселка Аим Андижанской области Узбекистана!
3-б класс. С любимой учительницей Людмилой Тимофеевной
Справедливости ради, хочу отметить, что нас учили и воспитывали лучшие представители интеллигенции, ранее репрессированные или эвакуированные в Узбекистан в годы войны. Это были настоящие педагоги, относившиеся к нам — детям спецпереселенцев – человечно, так же, как и к другим ученикам, я не припомню шовинистических выпадов в наш адрес по национальному признаку, двусмысленных намеков о народе-предателе. Из этой школы вышло много известных в Узбекистане людей, но самое ценное – это формирование ими в каждом из нас человечности и культуры поведения. Эти добрые, вечные семена знаний и просвещения упали на благодатную почву, мы, ученики, взрастили их в себе и сохранили на всю жизнь!
«Мне было с кого брать пример…»
— Педагогика – это ваше призвание? Чем был обусловлен выбор профессии?
— Для меня, наверное, – да! Еще в детстве я любила играть «в школу». Родные и двоюродные братья и сестренки были учениками, я же была их учительницей, используя вместо доски покрытое сажей дно круглого бельевого корыта бабушки. В школьные годы у меня были любимые учителя, на которых хотелось быть похожей. К тому же, родители много рассказывали о своих отцах. Оба деда были просвещенными людьми, и было с кого брать пример. Мне не знакомо понятие «расти с дедом» — один пропал в лесах Коми, другой скончался в муках малярии в первые же годы депортации, но благодаря рассказам родителей, они оба всегда незримо были среди нас. Как мама гордилась своим отцом, рассказывая, что он был образованным человеком, выпускником знаменитого Зынджырлы медресе! А сколько унижений она перенесла с 9-летнего возраста из-за клейма «дочь врага народа», как она, имея всего лишь четыре класса начального образования, пронесла тягу к просвещению через всю свою жизнь, что даже в тяжелые годы депортации сумела дать образование своим младшим сестрам, а затем и нам! А как сокрушался отец, что, будучи сыном народного учителя, не пошел по его стопам, война помешала…
Так что было с кого брать пример, да и гены здесь сыграли не последнюю роль. Этим, наверное, и был обусловлен выбор профессии. В 14 лет я поступила в Андижанское педагогическое училище на отделение методики начального обучения. В 18 лет я впервые встала у классной доски как учитель. В 19 — поступила на заочное отделение филологического факультета Ферганского государственного института имени Улугбека.
Выпускница Ферганского госпединститута
Педагогическую и просветительскую деятельность я начала 52 года назад, из них 25 лет проработала в школе: учителем начальных классов, русского языка и литературы, завучем и методистом горОНО, а по возвращении в Крым – учителем крымскотатарского языка и литературы.
«Эти воспоминания мучают меня во сне…»
— Долгая дорога к дому. Тернист ли был путь возвращения?
— В Крым мы, как и многие другие, вернулись на волне народного возмущения, вызванного клеветническим сообщением ТАСС против крымских татар в 1987 г. В 1988 г. выехал в Крым муж, а через год и мы.
Муж работал на хорошей работе – заместителем управляющего Ахунбабаевского отделения Госбанка, я — завучем в школе. Его вызывали на беседу в райком партии, обещали повышение по службе, затем меня — с тем же предложением, но наше решение было твердым и бесповоротным.
Муж обосновался недалеко от малой родины своей матери, села Ак-Монай Ленинского района. Он устроился на работу главным экономистом в Сольпром, купил небольшой переселенческий дом и стал искать мне работу, но ни в одной школе района «часов» не было. Одна директриса, возмущенная тем, что крымская татарка является преподавателем русской словесности, сама используя характерный говор и суржик, заявила мужу: «Не может быть, чтобы крымская татарка чисто говорила по-русски, кота в мешке не возьму и детей наших ей не доверю!»
Работа мне нашлась в Рощинской школе Джанкойского района, светлая память директору школы и прекрасному педагогу Галине Терентьевне Старцевой, которая не побоялась тогда взять «кота в мешке». В 1994 г., когда я в первый раз баллотировалась в Верховный Совет Республики Крым, она стала моим доверенным лицом…
Я же в Узбекистане тем временем пыталась продать наш добротный дом из жженого кирпича, который мы, отказывая себе во всем, строили долгих 10 лет. К моему изумлению, враз изменилось к нам отношение некоторых хороших знакомых местных жителей, без стеснения отваживавших покупателей и открыто намекавших на то, что родителей наших без ничего в теплушках привезли, вот так и вы, мол, с узелком должны в Крым вернуться. Неожиданно 16 мая скончался свекор, в Фергане начались известные ферганские события, у нас в Андижанской области резни не было, но все были на взводе, ведь жили в одной долине.
Надо хоронить отца, но как связаться с мужем? Телефонов нет, а он где-то между Ленинским и Джанкойским районами, авиарейсы отменены, все дороги в Ферганской долине перекрыты бетонными блоками. Слава Аллаху, что «татарская почта» донесла Рустему печальную весть, и он 18 мая, чудом прилетев рейсом Москва-Ош, успел своими руками положить отца в могилу. Аллах рахмет эйлесин! С той поры 18 мая для нашей семьи дважды траурный день, в этот день мы ежегодно проводим дома Куранхатим и поминаем наших покойников.
Надо было срочно уезжать, пока не перекрыли дорогу Андижан – Наманган – Коканд. Дом так и не смогли полноценно продать, он ушел за бесценок в 1992 г. Мучило то, что не могу попрощаться с парализованной матерью в Фергане. Вещи удалось отправить контейнером, сами с детьми на «Москвиче», прихватив их любимую собачку и котят, выехали в путь. В дороге к нам примкнули еще два родственника на своих машинах. Вот такой мини-колонной, в последнюю минуту проскочив Наманганский блокпост и мятежный Коканд, мы на перевале пристроились к большой колонне военных «КамАЗов», вывозивших турок-месхетинцев из Ферганы.
Эти воспоминания иногда мучают меня во сне – детская ручонка, высунувшаяся из-под брезента, солдат с автоматом, мои мальчики, прижавшиеся ко мне – одному 7, другому 13 лет…
— Что побудило вас заняться общественной деятельностью?
— Жизнь в Крыму мы начинали, как и все, со стройки дома… Заново отреставрировали переселенческий дом, пристроили зал-веранду, гараж. Полгода жили во дворе под натянутым тентом. Средств не хватало, муж с сыновьями выезжал собирать яблоки и лук в Нижнегорский район и продавал на рынке. На вырученные деньги приобретали нужный стройматериал. Наши малыши помогали нам во всем, но когда перекатывая, затем натужившись, они подавали отцу тяжелый ракушечный камень, мое материнское сердце не выдерживало, бросив все дела, сама бежала подавать камень, доски и мешала с мужем бетон, радовало лишь то, что с сентября буду работать по специальности. Мне дали ставку – это 18 часов на преподавание русского языка и литературы. Узнав, что в школе уже достаточная численность детей крымских татар, я предложила ввести изучение крымскотатарского языка, тут мне поставили условие – оформить два кабинета русского и крымскотатарского языков. Дом не достроен, деньги закончились, живем во дворе, надо месяц проучиться на курсах переподготовки кадров в Симферополе, но я согласилась, даже не думая о непредвиденных затратах, и начала искать единомышленников, желающих преподавать крымскотатарский язык. Их я нашла в лице Эсфуре Азизовой и Наримана Решитова из села Майское и покойной ныне Зеры Османовой. Эта наша группа стала активной учительской группой по внедрению изучения крымскотатарского языка и открытию национальных классов в школах Джанкойского района в 1989 — 1994 гг.
Первый Новый год в Крыму
Горячее желание познакомить и объединить в крепкое общество родителей своих учеников, вернувшихся в Крым из разных регионов Средней Азии и не знающих друг друга, а также стремление к возрождению родного языка не только на базе учебных заведений, но и в широкой массе народа – побудило меня заняться общественной деятельностью.
В первые пять лет возвращения на Родину я совмещала учительскую деятельность с активным участием в национальном движении, избиралась в органы национального самоуправления. С 1995 года, после переезда по семейным обстоятельствам в Симферополь, и по настоящее время я Председатель Ассоциации крымскотатарских работников образования «Маарифчи» — ныне Общественное объединение «Маариф». Делегат четырех съездов крымскотатарского народа, избиралась в представительные органы.С 2011 по 2014 гг. была депутатом шестого созыва Верховного Совета Крыма.
— Семья для вас – это тыл, крепость?
— Да, семья – мой тыл и моя крепость, была и есть все эти годы. Прежде всего, я безгранично признательна за поддержку во всех моих делах спутнику моей жизни, моей опоре – Рустему Ислямовичу Каджаметову. Без его надежного плеча и понимания мне было бы трудно.
«Система национального образования должна стать одним из главных направлений Стратегии развития крымскотатарского народа»
— Что считаете своим самым большим успехом в жизни?
— Разработку и принятие «Концепции образования на крымскотатарском языке в Автономной Республике Крым» 5-ой сессией IV Курултая крымскотатарского народа в 2006 г. и утверждение Верховным Советом Крыма 20.10.2010 г. «Концепции образования на крымскотатарском языке в Автономной Республике Крым». Это был серьезный документ, разработанный с целью реализации целей и задач, основных направлений, определенных в данной Концепции на координирование государственных и республиканских органов управления образованием, педагогических коллективов всех типов, образовательно-просветительских организаций и общественности на обеспечение формирования и становления системы образования на крымскотатарском языке в Крыму.
— Каким вы видите будущее крымскотатарской школы? Как она должна меняться в соответствии с требованиями времени?
— Будущее крымскотатарской школы всего семь лет тому назад я, конечно, видела по-другому, в современных же реалиях она, несомненно, должна сохраниться и развиваться через модели многовариантности:
Модель I. Начальная школа (классы) с обучением на крымскотатарском языке с компонентом русского языка. Русский и иностранный языки изучаются как предмет;
Модель II. Школа с обучением на крымскотатарском языке всех предметов с компонентом русского языка с 1 по 11 классы. Русский язык и литература, иностранные языки изучаются как предмет;
Модель III. Смешанная школа, то есть школа с двумя и тремя языками обучения, где параллельно функционируют классы с крымскотатарским, русским и другим (по выбору родителей) языками обучения с 1 по 11 классы. Русский язык и литература, иностранные языки изучаются как предмет.
На вопрос: «Как должна меняться крымскотатарская школа в соответствии с требованиями времени», – сложно ответить из-за реалий нынешнего положения нашего народа, оказавшегося волею судьбы разделенным народом. Думаю, что аналитиками должна быть разработана Стратегия развития крымскотатарского народа с вытекающими целями и задачами.
Безусловно, система национального образования должна стать одним из главных направлений данной стратегии. На основе принятой Стратегии, несомненно, должна быть разработана «дорожная карта» ее реализации, которая и повлияет на те или иные изменения крымскотатарской школы в соответствии с требованиями времени.
— Ваше кредо?
— Перефразируя великого просветителя Исмаила Гаспринского, скажу следующее: Мы приходим и уходим, но национальное образование должно жить вечно!
* * *
Заслуженного работника образования Крыма, женщину с активной гражданской позицией Сафуре Каджаметову поздравляем с юбилеем, желаем, чтобы семя знаний, заложенное нашими предками и учителями, продолжало давать щедрые всходы в последующих поколениях нашего народа.
Хайырлы яшлар олсун!
comments powered by HyperComments