Сеитмемет Таиров и Шараф Рашидов, г. Джизак
Советский, узбекский хозяйственный, государственный и политический деятель крымскотатарского происхождения, Герой Социалистического Труда – так представляет Википедия Сеита Меметовича (Сеитмемета) Таирова. Личность этого, одного из высокопоставленных в Узбекистане в 1970-е годы человека вызывает у соотечественников противоречивые мнения. В свое время, когда крымскотатарский народ добивался возвращения на родину, в печати появилось письмо, осуждающее эту борьбу, разъясняющее политику партии в этом вопросе и призывающее «укореняться» в республике, ставшей за 24 года для крымских татар родной. Понятно, конечно, как стряпались подобные открытые письма в духе того времени, а это был 1968 год. И среди семнадцати подписавших его крымских татар – членов партии и комсомола, заслуженных хлопкоробов и занимавших руководящие должности — был и первый секретарь Аккурганского райкома партии, депутат Верховного Совета УзССР Сеит Меметович Таиров.
Однако, годы спустя, многое пересмотрев и взвесив, оценив его реальные дела и поступки, отзывы людей, с которыми он непосредственно работал и которым он оказал существенную помощь и содействие, приходит осознание того, что биографы и время смогут дать более объективную оценку деятельности таких личностей сквозь призму разных позиций и мнений. Кстати, помимо тех, кто склонен обвинять подписантов в предательстве интересов своего народа, есть голоса и тех, кто считает, что Таиров незаслуженно забыт на родине, к возвращению которой, кто бы и что бы ни говорил, он приложил немало усилий и средств, хотя самому так и не суждено было к ней вернуться.
«Я не вступаю в спор ни с кем, ибо каждый имеет право на собственную точку зрения. Мера порядочности и ответственности тоже сугубо индивидуальна», — писал Алексей Аджубей, муж Рады Никитичны Хрущевой, главный редактор газет «Комсомольская правда» и «Известия», в мемуарах «Я был зятем Хрущева» о своем тесте и его нелегком времени. Он решился опубликовать их только в разгар перестройки.
Вот и мы, уже спустя более четверти века возвращения на родину, попросили известного крымскотатарского художника Рустема ЭМИНОВА поделиться воспоминаниями о своем тесте Сеитмемете Таирове, с которым его связывали теплые и доверительные отношения.
«Письмо семнадцати» — как яркая мулета для быка
— Годы идут, серебрится висок,
И волос стал редким — не вьется,
А годы уходят, как влага, в песок,
И время стрелою несется.
Эта строфа неожиданно родилась во мне, когда я отметил годы жизни Сеитмемета Таирова. Его нет с нами уже 31 год. Я не стану перечислять всех его званий и регалий, чтобы мои воспоминания о нем были лишены всякого официоза. Мне хочется по-доброму вспомнить этого простого человека и привести несколько эпизодов из его жизни, свидетелем которых был сам.
Начну с пресловутого «письма семнадцати». Когда в разговорах упоминается имя Сеитмемета Таирова, всегда особо подчеркивается, что он является подписантом этого письма. Не могут назвать других, кто оставил свой автограф под текстом этого письма (а их еще 16!), но имя Сеита Меметовича упорно помнят, и оно до сих пор действует раздражителем, как яркая мулета на быка во время корриды. При этом никогда не вспоминают его деяний во благо родного народа. Возможно, по незнанию, а может быть и преднамеренно. Получается так: Сеитмемет Таиров родился — подписал «письмо семнадцати» — и умер. Все!!! Его жизненный путь в 61 год больше ничем не отмечен?! Хотя нет! Еще он якобы очень активно препятствовал возвращению народа на историческую Родину в Крым. Парадоксальнее утверждения быть не может! Рожденный в Крыму матерью крымской татаркой в семье с глубокими историческими корнями, он так же, как и мы все, горячо любил свою Родину и очень хотел вернувшись в Крым трудиться во имя его процветания.
— Рустем-ага, раз мы заговорили о его рождении, расскажите немного о детстве и юности Сеитмемета Таирова, его родителях.
— Сеитмемет Таиров родился 25 апреля 1928 года в с. Уркуста. В 1937 году его отправили в Симферополь, в татарскую школу-интернат №12. Отец рано умер, оставив жену Зеру с тремя детьми. Старший брат Субхи ушел на фронт, сестра Рахие умерла, а 15-летний Сеитмемет в 1943 — 1944 годах был связным в партизанском отряде. «Пастушок» Сеит не раз в двойных подкладках своей пастушьей сумки (чанта), где для отвода глаз были кусок хлеба, чеснок, приносил важные для партизан сведения. Кстати, этот факт, когда он уже впал в немилость первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Шарафа Рашидова и его исключили из партии, Сеитмемет Таиров сумел доказать. «Ладно, его партия мне не нужна, но топтать мою партизанскую юность я ему не дам», — с этими словами он не раз приезжал в Крым на партизанские встречи на Перевале, многих свидетелей, к сожалению, уже не застал в живых, но одного из руководителей партизанским движением в Крыму — Георгия Северского — отыскал. Они встретились, крепко обнялись, и только после письма Северского Рашидов эту тему больше не поднимал.
Мама Таирова вышла во второй раз замуж, и у Сеитмемета вскоре появились брат Ридван и сестренка Хатидже. В Янгиюле, куда семья попала в результате высылки, Сеитмемет работал в совхозе, где выращивали виноград. Его ответственное отношение к своим обязанностям не осталось незамеченным. Позже, в качестве учетчика, он стал ходить по колхозам и совхозам и собирать сведения о собранном урожае, работал участковым и районным инспектором Центрального статистического управления в городе Янгиюль. Таиров заочно окончил Ташкентский институт народного хозяйства, затем аспирантуру, защитившись, получил степень кандидата экономических наук.
— Чем объяснялся его стремительный карьерный рост?
— Благодаря деловым и организаторским способностям его продвигали и по партийной и по административной лестнице. Работал на многих руководящих должностях. Я впервые услышал о Сеитмемете Таирове в 1960-е годы от своего отца — художника Кязима Эминова, а он был с ним близко знаком, и ему даже довелось в 1974 году написать в числе других героев и «Портрет Героя Социалистического Труда Сеита Меметовича Таирова». Есть кабинетные начальники, а есть настоящие руководители-хозяйственники, их единицы, вот Сеитмемет Таиров как раз из таких, — отзывался о нем мой отец. Он мог неделями, в жару и слякоть, в кирзовых сапогах, небритый, забыв про обед и отдых, пропадать на колхозных и совхозных полях, все курируя и контролируя лично.
Работая в Узбекистане, он за сравнительно короткое время превратил захудалый поселок Аккурган в цветущий современный райцентр. Помню, моя, ныне покойная, супруга Рахие рассказывала, как они переехали из Янгиюля в Аккурган, когда ее отца направили возглавить район. Кругом глинобитные домики, ни дорог, ни фонарей, ни света – страшное захолустье. И детство у нее было нелегким, бывало, маленькой в 3 — 4 года плакала во дворе: «Комюримиз ёкъ, отьмегимиз ёкъ…» (Угля нет, хлеба нет…).
Во вверенном ему хозяйстве его волновало все: он уделял внимание не только сельскохозяйственной, социальной, но и культурной жизни района. Ему даже удалось организовать в Аккургане гастроли театра Вахтангова.
И если Сеит Меметович так самозабвенно трудился на чужбине, то что бы он сумел сделать на своей родной Крымской земле!!! Навыки, опыт и организаторские способности, которыми он обладал, без всякого сомнения, с огромной пользой были бы вложены в процветание родной крымской земли. И здесь особо хочу отметить, что он не замыкался на своем карьерном росте. Благодаря ему, с его подачи и при его поддержке многие наши соотечественники, проявившиеся в разных сферах: и хлопкоробы, и трактористы, и рабочие, и артисты, — были удостоены высоких званий, заслуг, квартир и поощрений.
Рашидов признавал заслуги «стотысячного секретаря»
— Как складывались отношения С. Таирова с Шарафом Рашидовым?
— Это были своеобразные взаимоотношения. Рашидов был тонким, дипломатичным человеком, и он признавал деловые качества Таирова. Он видел, как все вверенные ему хозяйства и области вскоре превращались в процветающие и передовые. Когда в Узбекистан приехал генсек ЦК КПСС Леонид Брежнев, Ш. Рашидов повез его именно в «Таировские владения», потому что знал, что они произведут должное впечатление. В тот год Аккурганский район сдал 100 тысяч тонн хлопка, за что он назвал Таирова стотысячным секретарем. Рашидов всегда в различные деловые поездки брал с собой Таирова или поручал ему самому ехать. Для этих целей предоставлялся самолет и, возвращаясь из очередной командировки, С. Таиров привозил элитные вина и напитки, блоки хороших сигарет из бара правительственного самолета. За эти годы у него собралась интересная коллекция, он многое раздаривал друзьям и знакомым. Кое-что перепадало и мне. Несколько таких его подарков я храню как память.
В декабре 1973 г. была образована Джизакская область, которую возглавил С. Таиров в качестве первого секретаря обкома партии. Вскоре жизнь здесь изменилась до неузнаваемости. За три года его руководства область получила на вечное хранение знамя ЦК УзССР и орден Ленина. Провинциальный Джизак превратился в индустриальный областной центр: появились новые предприятия, рабочие места, о безработице забыли. В разы выросли производительность труда и урожайность в сельском хозяйстве области. Жители города и области еще долго вспоминали период руководства областью, как они говорили, крымскими татарами, а имя Сеитмемета Таирова стало легендой.
Он даже знал в каком кишлаке ишак сдох…
— Каким было отношение руководителя области, обласканного партией и руководством республики, к своим подчиненным, коллегам в зените его славы?
— С. Таиров всегда, какую бы должность не занимал, горел работой. Вокруг него всегда должны были царить уют, красота и порядок. К подчиненным он был справедливо требователен и строг. Примечателен такой случай, который ярко характеризует его. Он только начинал работать в Джизаке, решил изучить обстановку, как говорится, изнутри: отпустил трехдневную щетину, одел старую телогрейку и отправился по городу. Он был очень наблюдателен, умел примечать всякие мелочи во всех сферах: и в производстве, и в сельском хозяйстве, и в торговле. Заглянул в мясную лавку, выбрал понравившийся кусок баранины, поискал по карманам, а денег-то не хватает рассчитаться. Мясник с издевкой нахамил, мол, если хочешь мясо есть, в кармане деньги должны быть. На следующий день Таиров вызвал мясника к себе в кабинет, тот недоумевает: зачем? А когда увидел за рабочим столом вчерашнего покупателя – обомлел. Таиров преподал ему свой урок: если хочешь, чтобы к тебе покупатели приходили, к людям нужно внимательнее и вежливее быть. Вот лично я к тебе больше не приду.
Он был умелым руководителем, настоящим хозяином, самостоятельно, без устали, объезжал и облетал на вертолете все совхозы и кишлаки. Он даже знал в каком кишлаке ишак сдох, шутили о нем. Поэтому у него всегда был порядок и реально перевыполненный план по сбору урожая и хлопка. Его всегда ставили в пример другим руководителям: почему у Таирова при тех же погодных условиях, при тех же затратах больше и лучше урожай? Некоторые руководители колхозов и совхозов умудрялись на поле, по периметру 400 на 400 м, сажать хлопок, а в середине — бахчевые. С дороги этого не увидишь, а Таиров облетит с вертолета, все заметит, и тогда не поздоровится. Однажды с вертолета заметил сдохшего на краю поля осла. На машине едет в тот совхоз прямо к руководителю, расспросил о том, о сем и между прочим так спрашивает: «Что-то у тебя здесь мертвечиной попахивает, точно все нормально?». Тот не понимает, плечами пожимает. «А ну давай садись, поедем, посмотрим, откуда душок такой идет, и прямиком к тому месту везет. Председатель таращит глаза: «Саит-ака, откуда вы узнали?». Таиров ему в ответ: «А какой же ты хозяин, если не знаешь, что у тебя под носом творится? Приходится за всем самому следить».
Артист Вячеслав Шалевич в «Таировских владениях»
Как-то писатель Сафтер Нагаев мне рассказывал, как его с группой литераторов, пришедших с какой-то просьбой, Таиров полчаса продержал в своей приемной. Не потерпев такого «приема», творческие люди развернулись и ушли, но освободившись, Таиров отправил за ними машину, вернул и прямо высказал, что у него были дела, не терпящие отлагательств, и им следовало бы подождать. Писатели ушли тогда от Таирова не разочаровавшись, их просьба помочь с углем была решена положительно.
Нет, ни власть и ни высокая должность его не изменили. Просто он был требователен к себе и другим. Ценил красоту и любил создавать и окружать себя красотой. Любил землю, сады. Откуда бы ни приезжал, привозил с собой саженцы. Его двор в Ташкенте был сказочным садом, на 17 сотках земли росли более 100 видов растений: ливанские кедры, фруктовые деревья, кусты, цветы. Помню, мы шли по двору, и он мне говорил: «Смотри, как природа устроена, в этом небольшом саду мирно уживаются сто видов разных насаждений, а человек как не совершенен, на такой огромной планете ужиться друг с другом не может». Он шел впереди меня по узкой тропинке, и мне казалось, что розы, растущие вдоль, чувствуя его внимание, заботу и любовь, сами тянулись к нему.
Еще одно письмо, которое не изменило положения народа, но сыграло роковую роль в его личной судьбе
— Почему и как С. Таиров вдруг впал в немилость?
— Что касается опалы в отношении Сеита Меметовича со стороны руководства республики в конце семидесятых годов прошлого века, то она была вызвана письмом, с которым он от своего имени напрямую обратился к Леониду Брежневу, с просьбой снять с крымскотатарского народа огульное обвинение в коллаборационизме и, наконец, вернуть народ на историческую Родину, в Крым. Я знаю об этом письме, потому что мне пришлось его редактировать. К сожалению, оно никак не изменило положение нашего народа, но в судьбе самого Сеитмемета Таирова оно сыграло, можно сказать, роковую роль. Через некоторое время после отправки письма, он был приглашен в ЦК Компартии УзССР, где ему было предложено ознакомиться с содержимым распечатанного конверта, присланного из Москвы на имя Ш. Рашидова. Заглянув в конверт, он обнаружил в нем вскрытый конверт со своим письмом на имя Л.Брежнева. Все это происходило в кабинете Ш.Рашидова, который никогда не принимал посетителей с глазу на глаз. Вот и в тот день в кабинете присутствовал заведующий орготделом ЦК Георгий Михайлович Орлов, обращаясь к которому Рашидов произнес: «Вот говорят о Солженицыне, о Сахарове, а у нас здесь под боком свой Солженицын вырос».
Несложно понять, что это стало началом конца карьеры Сеита Меметовича Таирова. У Рашидова был тихий, вкрадчивый голос, приходилось напрягать слух, чтобы его расслышать, но эта мягкость и вкрадчивость были обманчивы. Впасть к нему в немилость было небезопасно. Мне известно, что два человека из его близкого окружения, попав в опалу и не выдержав давления, повесились.
— Были ли у С. Таирова какие-либо слабости?
— Были, наверное, как и у каждого человека, но он их не показывал. Когда он попал в немилость, его, переместив с должности первого секретаря обкома партии, ненадолго назначили министром лесного хозяйства Узбекской ССР, а затем, когда исключили из партии, и вовсе год не мог трудоустроиться – это привело его в растерянность и, казалось, выбило почву из-под ног. Ему, наверное, нужно было с кем-то поговорить-поделиться. Я помню, он попросил меня привезти к нему Айше Сеитмуратову, я выполнил его просьбу, они о чем-то долго беседовали, а ночью я отвез ее домой.
Таиров стал неугоден, многие избегали его. Рашидов вспомнил о Таирове в 1979 году, когда возникла так называемая Мубарекская программа. Его вызвали в ЦК КП Узбекистана и настоятельно рекомендовали переехать в г. Мубарек Кашкадарьинской области для организации национального округа для крымских татар. Ему было предложено возглавить эту авантюру, и тем самым реабилитировать себя в глазах руководства республики. К чести Сеита Меметовича, он отказался от этого предложения. Вы спрашивали о слабостях, а вот вам пример силы и стойкости его характера.
О том, как будущий художник обыграл Рашидова
— Расскажите, как вам удалось обыграть Рашидова в бильярд?
— Это как раз было в Джизаке, Таиров построил прекрасную гостиницу для приема высокопоставленных гостей, оборудованную по последнему слову того времени. И вот там была отличная бильярдная, в которой, когда гостиница пустовала, мы с Нури – сыном С. Таирова – частенько проводили время за очередной партией. В один из таких дней вдруг слышим: во дворе суматоха, привезли поваров, все суетятся, говорят, сам Ш. Рашидов приезжает. Нури спросил у отца, как нам быть, тот разрешил оставаться. Мы продолжили игру, а через какое-то время в комнате неожиданно появился Рашидов, с ним Таиров.
— Ну, с кем мне сыграть? – с ходу поинтересовался Рашидов. Нури, растерявшись, промолчал, я согласился. Нужно сказать, что Ш. Рашидов отлично играл в бильярд, но мне в тот день повезло, я выиграл, и почувствовал, насколько мягкой была у него рука, когда он, поздравляя с победой, пожал мою руку со словами: «Я видел, как Саитджан (он так называл Таирова) подмигивал за моей спиной, чтобы ты мне подыграл, но ты молодец, никогда не проигрывай».
С. Таиров со своим старшим внуком Эльдаром, 1976 г.
— Какие были взаимоотношения в семье Таировых?
— Со своей супругой Ленияр Таиров познакомился в конце 1940-х, когда еще работал учетчиком и заприметил девушку в одном колхозе на сборе яблок. Бросив в нее яблочко, обратил на себя внимание, так, во всяком случае, он рассказывал. Ленияр была тоже из интересной семьи. Ее отец — Нури Османов, партийный работник, работал секретарем в Судакском районе — в годы войны за партизанскую деятельность был расстрелян фашистами.
С. Таиров с женой Ленияр
Взаимоотношения в семье были очень добрые, Таиров был очень внимательным и заботливым мужем и отцом. Моего отца поражало, что он мог по некоторым хозяйственным и производственным вопросам советоваться и даже прислушиваться к мнению 16-летней дочери. Возвращаясь из командировок, он привозил детям и родным подарки. Уже позже, когда мы с Рахие поженились, он как-то, торопясь куда-то по работе, заехал к нам побриться. Ему, с непривычки, пришлось здорово помучиться с моим бритвенным станком. Запомнив это, он из очередной поездки в Москву привез мне в подарок блок английских лезвий, которых мне на лет пять хватило.
Он оставлял за собой цветущие сады
— Говорят, крымские татары тогда между собой судачили: «Таиров не справился с «укоренением» своих соотечественников, и его перебросили на «укоренение саженцев». Расскажите о его последних годах жизни.
— Какое-то время он искал работу, пока не устроился экономистом опытного совхоза имени Шредера. Шесть последних лет своей жизни работал директором Плодопитомника Кибрайского района. Умер он на работе в октябре 1989 г., сказали, что сердечный приступ. Ему был всего 61 год. Похоронили на Янгиюльском кладбище, где покоились более 10 его родных и близких. Там у Таировых, можно сказать, родовой пантеон.
Отдельно хотелось бы сказать о его бескорыстной помощи простым людям, на лечение, на операции. Помощи национальному движению, что никогда им не афишировалось. На изготовление и установку памятника Амет-хану Султану в Москве им была выделена основная сумма средств. Наши артисты — Февзи Билялов, Урие Керменчикли — при его поддержке смогли получить звание «Заслуженный артист Узбекистана». Им был оплачен банкет в ресторане гостиницы «Ташкент» в честь 60-летия артистки Сабрие Эреджеповой. И еще о многом и многом, о чем могли бы рассказать ушедшие в мир иной и ныне живущие – те, кто пользовались этой помощью и знают о ней не меньше моего. Но они почему-то молчат.
С. Таиров со старшей дочерью Рахие
Как-то, в одном семейном разговоре о возвращении и обустройстве в Крыму, моя супруга Рахие спросила:
— Папа, а как Вы думаете строиться в Крыму? Ваш возраст, да и здоровье уже не те. Рустем – художник, далекий от вопросов строительства. Что касается меня, то я архитектор-теоретик.
На что он ответил:
— Балаларым, если все, кому я когда-то помог, вспомнят об этом и принесут по одному кирпичу, то это будет не один, а два дома.
Пример, красноречиво говорящий о многом.
Пророка нет в отечестве своем,
Нет…, не было… и никогда не будет…
Мы со времен Адама так живем.
Привыкли…, и никто нас не осудит.
Девяносто два года могло бы исполниться Сеиту Меметовичу Таирову, если бы он дожил до сегодняшнего дня. Неутомимый труженик — где бы он ни работал, он всегда оставлял за собой цветущие сады. Такие же сады он мечтал создавать у себя на Родине — в любимом Крыму… Но не пришлось.
В поселке Гидрогеолог, что недалеко от Ташкента, где он жил и работал до своего последнего дня, есть улица, названная в его честь. Есть улица Таирова и в Джизаке. Там есть и созданный им детский парк, который сегодня носит имя Таирова. Как видим — Память о нем живет. Но все это на чужбине — в далеком Узбекистане, а что же на его Родине, в Крыму…?
comments powered by HyperComments