Супруги Шефика Джелилова и Эдем Пашаев
Лидия ДЖЕРБИНОВА, специально для «ГК»
(Начало в №36)
Жизнь – это то, что с тобой происходит, пока строишь планы. (Джон Леннон)
Рассказав о своей первой неудачной попытке съездить в Крым, Шефика Джелилова продолжает: «Не удовлетворившись побывав неожиданно в Сочи и не попав в Крым, как мечтала, я не переставала думать о Крыме. Крым ни на минуту не выходил из головы. На следующий год мы с двоюродной сестрой Дилярой Аметовой и подругой Ниной Смирновой отправились в Крым.
Диляра Аметова, Нина Смирнова и Шефика Джелилова. Ялта, 1960 г.
Это был 1960 год, тогда крымским татарам было запрещено приезжать в Крым, и если кто-то и умудрялся приехать, давали трое суток, для того чтобы покинуть полуостров, а могли и арестовать, поэтому мы все документы оформляли на Нину. Так добрались до родного Дерекоя.
В Дерекое раньше жил всеми уважаемый доктор Николай Ширяев. Все знали его, звали «доктор Айболит». У него были дружеские отношения с местными жителями, он даже завещал похоронить себя на крымскотатарском кладбище». А уважение доктор заслужил своим отношением к местным жителям и активной деятельностью.
«Когда крымскотатарское кладбище сравняли с землей, сохранили только его могилу с крестом, и его дочь Ирина Николаевна перезахоронила отца, — продолжает Шефика-апа. Уже живя в Крыму, в 1990-х годах мы с сестрой Дилярой и братом Сервером пытались найти старое кладбище, на котором были похоронены наши близкие. Обратились за помощью к проходившему мимо мужчине. Он вызвался нас проводить. Привел к детскому саду, на площадке которого играли дети, а вокруг стояли стройные кипарисы — природная достопримечательность Крыма. Но они раньше росли на кладбище, на месте которого теперь был детский сад, и дети играли на площадке, огороженной надмогильными камнями с арабской вязью.
Ширяевы были соседями по Дерекою, и с Ириной мы были дружны. Она нас и пристроила, договорилась со своей соседкой, которая раньше жила в Бухаре, а муж ее был милиционером. Они очень хорошо к нам отнеслись. Но неприятности обязательно откуда-нибудь возникают. Ей очень понравилось мое платье, и она пошла к портнихе, чтобы заказать себе такое же, и нечаянно проговорилась, что приехали гости из Узбекистана. Так эта портниха, разозлившись, в гневе вскрикнула: «Это же предатели! Как ты можешь?». Но у нас уже были куплены билеты, на следующий день нас ждал Симферопольский вокзал, а хозяина-милиционера, как мы потом узнали, солидный штраф. Но это нас не испугало. Мы продолжали ездить на Родину, несмотря ни на какие угрозы. Отдыхали на берегу Массандры. А когда я вышла замуж, то ездили уже с мужем.
Мой муж Эдем Пашаев, родом из Бахчисарая, был зубным техником. А до этого в Узбекистане он работал на обувной фабрике за станком. Позже закончил учебу в медицинском училище и получил специальность зубного техника. Его отец Мустафа в свое время учился в медресе Уфы. Начавшаяся война принесла горе, смерти и беды. В 1942 году в Бахчисарае расстреляли брата отца — Асана-эмдже. Призванный на фронт его сын Феми погиб под Витебском. В 1943 году умерла жена Мустафы-ага – Бедрие, мать Эдема, и овдовевший отец женился на жене своего расстрелянного брата. Ее звали Сабрие, она была хорошей матерью… В народе исстари было так заведено: при подобной ситуации семья не распадалась. Семья моего мужа, испытав, как и все, трудности депортации, пыталась преодолеть их с честью. Со временем построили дом и продолжали мечтать о возвращении в Крым.
Мустафа и Сабрие Пашаевы
Итак, мы с мужем в 1987 году, как и раньше, приехали в Массандру к Тамаре и Володе, у которых всегда останавливались, они к нам очень хорошо относились. Володя постоянно слушал по радио передачи зарубежных радиостанций, которые в Союзе постоянно «глушили». Он услышал сообщение ТАСС с нелестным сообщением о крымских татарах. А на набережной Ялты по телевизору, выставленному в витрине магазина, передавали интервью с нашей правозащитницей Сабрие Сеутовой. Она летом 1987 года участвовала в акциях протеста крымских татар в Москве, где 30 июля 200 крымских татар провели демонстрацию на Пушкинской площади, позже в Измайловском парке. Она рассказала о проблемах крымских татар, желающих восстановления справедливости и разрешения возвращения на Родину. Слушатели с возмущением и гневом восклицали, размахивая руками, сжатыми от гнева в кулак: «Не пустим, убьем!». В такой жуткой обстановке негатива Володя предложил Эдему искать дом для покупки. Но не удалось ничего найти. Вернулись в Самарканд, через два месяца снова в Крым. В этот раз, с помощью тех же друзей и их родственников, нашли дом в Симферополе. Эдем успел дать залог хозяйке Зиминой Евдокии Ивановне, прежде чем его арестовали, правда, наутро выпустили. Дождались весеннего заседания комиссии по разрешению купли-продажи дома крымскому татарину. Слышим, что идут разногласия — не хотят разрешить. Тут Евдокия Ивановна с криком влетает в зал: «Мой дом, кому хочу, тому и продаю» и т.д. Не ожидавшая такого поворота событий комиссия решила вопрос в нашу пользу. «В пользу тихого татарина», — как сами сказали. Дом был оформлен на меня, и мы решили вернуться в Самарканд для подготовки к переезду в Крым».
На этой радостной волне Шефика-ханум вспоминает прошедшие годы. Перед глазами пролетает детство в Дерекое, где она родилась 1 апреля 1932 года. Крым был всегда в сердце. Казалось, что на свете лучше места нет — все тут родное, и Родиной пахнет вокруг. Ведь Дерекой самое богатое место по растительности в Крыму. Здесь имеется несколько сохранившихся старых каштанов. К концу ХIХ века в Крыму насчитывалось несколько съедобных каштанов, и то только в Дерекое. Об этом писал в 1794 году в своем труде «Наблюдения, сделанные во время путешествия по южным наместничествам Русского государства» Петр Паллас.
Фадьме Добра и Зибиде Аметова
Смутно встает перед глазами довоенное детство. По рассказам отца она знала, что ее дедушка Джелиль Газджи родом из деревни Сююрташ Бахчисарайского района. Торговал керосином и сухофруктами, отсюда и фамилия была Газджи (газ – керосин). В Крыму часто прозвища становились фамилиями. В Дерекой он переехал в двадцатые годы. Его жена Анифе была сиротой, родом из Озенбаша. У их троих детей жизнь сложилась по-разному, но они были очень дружны между собой. Старший сын Халил (отец Шефики-ханум) работал в Доме крестьян в Ялте (сейчас там базар). Его женой была красавица из Биюк-Ламбата — Усние Сеферова из зажиточного рода. Жили душа в душу, но непредвиденные обстоятельства изменили жизнь семьи. Когда маленькой Шефике было 3,5 года, от дизентерии умерли ее восьмимесячный братишка Эмир и родная мама Усние. Сестры отца до конца жизни опекали ее. Когда Шефике было 5 лет, отец женился. Для Шефики Айше из рода Каймакановых в Ай-Василе стала действительно родной мамой. В 40 лет, уже в депортации, она родила Шефике сестренку Венеру, забота о которой привела к тому, что Венера стала считать Шефику своей мамой.
У отца Шефики-ханум – Халила были две сестры. Старшая, Фадьме, была замужем за Иззетом Добра, он работал руководителем фольклорного ансамбля в Ялте. Их единственный сын Амет участвовал в финской войне. В 1940 году он приехал, взял в жены Зибиде из Сююрташа и, с началом Великой Отечественной войны, ушел защищать Родину. Родился сын Мемет, которого увидел только в Маргилане, вернувшись с фронта в 1946 году.
Вторая сестра, Зибиде Аметова, жила в Алупке с мужем Надиром. Он был начальником морского причала в Алупке. Надир-бей ушел на фронт и погиб. Халил-ака перевез сестру с детьми к себе. Жили вместе, хотя дом ее мужа был напротив. Так было легче выживать.
«Отца на фронт не призвали из-за бельма на глазу, — рассказывает Шефика-ханум. — Я хорошо помню довоенную жизнь. Помню, как в детский сад нас возил отец на линейке. Фадьме-хала очень любила детей. Свою любовь передавала и нам. Забирала нас из детского сада, и мы шли пешком, любуясь окрестностями Дерекоя. Но почему-то перед самой войной пришло распоряжение перевести нас в другой садик. Как известно, на побережье дома строились террасами, и мы могли спокойно попасть на крыши соседних домов. Вооружившись нужным инструментом, мы на крышах домов написали «ОНО дурак». Так мы выразили свое несогласие на решение отдела народного образования перевести нас в другой садик, еще даже не представляя, что еще ждет впереди…»
(Продолжение следует.)
P.S. 4 сентября, в день выхода первой части статьи, пришло скорбное известие о кончине Шефики Джелиловой.
comments powered by HyperComments