Лидия ДЖЕРБИНОВА
Пусть жизнь порою бьет нещадно,
Обида льется через край
И на пути встают преграды –
Ты только рук не опускай.
(Ирина Забавина)
Вы когда-нибудь обращали внимание на лица пожилых людей, застывших в воспоминаниях, по судьбам которых жестоко прошлась война; людей, у которых в одночасье отобрали все: мечту, любовь, достойную судьбу и даже родину?
Вы сможете хотя бы представить? Нет, молодежь, не сможете. В этом смысле не помогут никакие фильмы, книги и журналы. Поймет только переживший. Но не дай Аллах никому повернуть историю вспять и пережить то, что пережили они. Душу которых растоптала и распяла не только война, но и уму непостижимая депортация народов, пытающаяся превратить их в недочеловеков без рода и племени, но народы не хотели самоуничтожаться, не хотели уйти в небытие ни немцы, ни крымские татары, ни армяне, ни греки, ни болгары, высланные из Крыма один за другим, ни другие народы. Поставив все свое существование на алтарь справедливости, они выжили! Выжили всем смертям назло! Выжили благодаря великому желанию жить. Во что бы ни стало, выжить и творить добро. В их судьбе воплощена история страны, в которой мы живем, родины, которую мы обожаем, безмерно любим и не мыслим жизни вне ее. А задумчивые старики, воспоминания которых утопают в их глазах, могут о многом поведать нынешней молодежи.
91-летняя Сафинас-тата Беязова уходит в свои воспоминания, и в ее глазах отражаются печаль и горе тех лет, воспоминания, которые не радуют сердце. Сегодня она вспоминает свое детство в селе Фоти-Сала Куйбышевского района (ныне Голубинка Бахчисарайского района). Это горное живописное село особенно красиво утром и на закате дня, когда птицы заливаются своими песнями.
Отец, Беяз Абла, окончив в тридцатые годы высшие финансовые курсы в Ленинграде, работал кредитным инспектором фотисалинского отделения госбанка.
Мама, Зоре Аджи Умер кызы, занималась домашним хозяйством и воспитывала троих детей. К началу войны Сафинас училась в школе. Наступило лето 1941 года. К Крыму приближалась страшная война. Лейтенант Беяз Абла был призван на фронт в июле 1941 года. Служил при штабе в/ч №48840 «А». Был ранен, контужен, восстанавливался в госпитале Павлограда. И снова фронт.
Мать осталась одна с тремя детьми в деревне. Тогда брат матери, Билял-дайы, привез их в Симферополь, где у них на ул. Татарской, 12, был свой дом. Пока Крым не был оккупирован немецко-фашистскими захватчиками, они получали от отца письма, сложенные в маленький треугольник.
2 ноября 1941 года с гулом и грохотом военной техники в любимый город вторгся враг. Сафинас-тата до сих пор слышит тот грохот и затем наступившую жуткую тишину, не предвещавшую ничего хорошего. На город опустилась черная туча отчаяния и горя.
Кое-каким провиантом помогал Билял-дайы (от воинской службы в Красной Армии он был освобожден по болезни; многократно обращался в военкомат, но его не взяли.) Немецкая комендатура выдавала продовольственные карточки, жили впроголодь. Что делать? Распороли матрацы из шерсти и пряли из нее пряжу. А из пряжи рукодельница Сафинас вязала кофточки, теплые носки и очень модные до войны и после беретки. Все сбывала сама на базаре (территория нынешнего парка им. Тренева). А мама шила на заказ. Так и выживали в ожидании родной Красной Армии. Очень хотелось жить, пережить страшную войну, а потом радоваться жизни, петь песни — свои, родные, а не слушать из репродукторов вражеские марши.
«Война – это страшно! Очень страшно», — говорит Сафинас-тата, вспоминая появление немецко-румынских солдат и окопы во дворе дома. Сгоревшую дотла соседнюю квартиру от разорвавшейся бомбы. Жуткие дни и годы проходили в ожидании окончания войны. Каждый миг, каждая минута, каждая секунда приближала счастливый день Победы. В том, что этот день наступит, они не сомневались.
Весна 1944-го принесла в Крым долгожданный мир. Мирная жизнь началась с мобилизации молодежи на уборку городов после ожесточенных боев. Начали постепенно работать госучреждения, был объявлен набор в учебные заведения. Выданная Сафинас путевка по уборке города Керчи навсегда отделила бы ее от семьи. Помог случай: она сдала экзамены на курсы бухгалтеров и поступила. Вместе с ней поступила и ее одноклассница Мария Кирова, приехавшая из Сюрени. На радостях Сафинас пригласила подругу жить к себе. Ликованию не было предела. Но дома их ждал жуткий сюрприз. Вся улица Татарская была заставлена грузовыми машинами. Мальчишки бегали, прыгали, радовались и внимательно разглядывали машины, но их близко не подпускали. А под утро началось!!! В каждую крымскотатарскую семью грубо вторглись вооруженные военные и что-то громко зачитали по бумажке. Один из солдат с криком направил ружье на 5-летнюю Лилю. Мать бросилась на солдата, защищая своего ребенка с криком: «Отойди! Она больная! Не тронь!» по-крымскотатарски. Крик матери остановил солдата. А младший братишка тихо сидел, забившись в угол, и боялся заплакать. Приказ собраться в путь за 15 минут ввел мать в полное оцепенение. Присутствующая при этом Мария собрала все, что привезла с собой из деревни: хлеб, муку, вареное мясо (отец был пастухом) и баночку меда и отдала им в дорогу. Мария Кирова не знала, что совсем скоро такая же участь коснется и болгар. Сафинас-тата уже позже искала свою подругу-спасительницу, но так и не нашла.
Сафинас Беязова и Зебур Аединов
Путь страшного состава с депортированными остался в памяти Сафинас-тата как нескончаемый жуткий сон. На стоянках иногда давали угольного цвета хлеб, по 3 – 4 буханки на вагон. Вместо супа какая-то жижа — «верблюжий суп». При раздаче этого «питания» ставни вагона ненадолго раздвигались и поступал свежий воздух. Окон не было. Очень мучительно было смотреть, как сестренка билась в эпилептическом приступе. «Мама, я и братишка Лензир, вытягивая в ряд свои ноги, укладывали на них Лилю, стараясь удерживать ее ноги, руки. Другой помощи оказать ей не могли, так как впопыхах не взяли с собой лекарств», — вспоминает Сафинас-тата. В памяти всплывает Сырдарьинская область, колхоз Ленинабад, куда забросила их судьба-злодейка. Прибывшие в мае 1944-го крымские татары узнали что такое ягона (прополка) под палящим солнцем. От солнечного зноя, непривычного климата люди зачастую падали в обморок на поле. Дизентерия и тиф нещадно «косили» людей.
Как-то в колхоз приехал комендант для составления списков и знакомства с работающими людьми. Услышав фамилию Беяз, спросил у матери: «А где Абла? На фронте? Есть какие-либо справки?». Мама узнала в нем Лемана Бекировича Бекирова и тут же к нему: «Вай, Бекировчигим, джаным, Сафинас къызыма ярдым эт, ялварам. Ана о ягонада пек чекише» (Дорогой мой, Бекиров, помоги, пожалуйста, дочери Сафинас, умоляю! Она очень мучается на ягоне»). Отец Сафинас-тата Беяз Абла и Леман Бекиров работали когда-то в Судаке, правда, на разных должностях. Вскоре Сафинас стали начислять трудодни. Позже, в Сырдарье, в Уполминзаг работала счетоводом. Военкомат начал выдавать аттестаты на продовольствие, так как отец был на фронте. Работающим выдавались карточки. Об одежде не приходилось и мечтать. Носила широкое мамино пальто и калоши, подвязанные веревкой, поскольку обувь утопала в сырдарьинской грязи. Спали же втроем под одеялом все той же подружки, болгарки Марии, вспоминая ее доброе сердце.
Лемана Бекировича вспоминает с благодарностью не только Сафинас-тата, но и многие другие соотечественники. Он всем помогал, чем мог и как мог. Никто из его кабинета не выходил обиженным. Работая позже директором в «Наманганоблэлектросети», он снискал к себе глубокое уважение народа своим человеколюбием. Его давно уже нет среди живых, а добрая слава о нем дошла из далекого Узбекистана в Крым, на его любимую родину, вместе с возвращающимся народом, и живет по сей день в сердцах благородных людей.
А Беяз Абла в первые послевоенные годы жил и работал в Тбилиси ревизором в Управлении строительства Закавказской военной железной дороги. Комната для проживания в 9 квадратных метров ему вроде и хватала, но не хватало семьи, которую он безмерно любил. Разузнал где они. Переписывались недолго, так как он поехал в Ташкент, где получил назначение в Андижанскую область Узбекистана, куда и перевез семью. В Московском районе он работал кредитным инспектором, в Ворошиловском – заврайФО и затем еще много лет до выхода на пенсию, ревизором в КРУ Андижанского облФО (областной финансовый отдел).
Сафинас-тата пошла по стопам отца, работала бухгалтером в различных финотделах. Сейчас сама удивляется, как она с 6-классным образованием справлялась с такой ответственной работой. С 1956 года до выхода на пенсию 26 лет проработала инспектором, старшим инспектором в отделе сбыта готовой продукции областного заготхлоптреста. В знак признания ее труда ей выделили 3-комнатную квартиру, из которой в 1996 году они с мужем переехали на родину, в Крым. Им пришлось 8 лет прожить в общежитии на ул. Жидкова. В 2004 году муж, Зебур Аединов, как инвалид Великой Отечественной войны I группы, получил 1-комнатную квартиру в Симферополе.
Ее муж родился в с. Бурнаш Сейтлерского района. Сюда семья переехала из Бахчисарайского района по призыву крымского правительства для работы в сельском хозяйстве. Вскоре главы семейства не стало. Началась война. Старший брат, Гани, без вести пропал на фронте. В феврале 1944 года, незадолго до освобождения Крыма, гитлеровцы организовали облаву на молодежь. Как ни пытался подросток Зебур спрятаться – не удалось. Вскоре принудительно увезенный юноша оказался во Франкфурте, в Германии. Однажды для подбора себе рабочих прибыл фермер Арманд Вишен из деревни Вестхалтен, что в Эльзасе. Увидел худого, слабого, еле справлявшегося с работой грузчика Зебура и, пожалев, взял к себе. Вскоре Зебур окреп и начал думать о побеге, тем более что Эльзас на тот момент был оккупированной Германией французской территорией. В связи с этим осуществивший побег Зебур оказался во французском Сопротивлении и участвовал в его деятельности. Был ранен и до конца своих дней мучился от боли в пояснице, где застрял осколок.
В 1948 году из Бухарской области, где в местечке Кармана (Навои) проживала его мать Айше, Зебур приехал в Андижан, к дяде, позже забрал туда и мать. Начал жить и работать, как все, но как все не получалось, обязательно находился кто-то, кто специально задевал за живое, оскорбляя и обвиняя крымских татар в предательстве. Ну разве мог такой человек, как Зебур, прошедший огонь и воду, выдержать подобное унижение? В результате драки, задержания. Подобное поведение могло привести его в «пропасть». Многие молодые горячие люди уже находились в застенках, доказывая свою и народную непричастность к предательству своей родины. Всего этого Зебур мог избежать только женившись. Только семья, тепло домашнего очага, жена могли удержать его дома.
С будущей женой Сафинас судьба его свела в 1949 году. Начатые с агитпункта свидания закончились женитьбой и рождением, один за другим, двух сыновей. Нариман окончил Андижанский институт хлопководства, работал на руководящих должностях в различных строительных объектах как в Андижане, так и в Крыму; Тимур — Андижанский электромеханический техникум. Последнее его место работы — техник-наладчик в «Крымэнерго». Сейчас они оба пенсионеры. Их отец, Зебур-ага, всю жизнь проработал на автобазе грузовых автомобилей. Сначала водителем, а затем в преобразованной автоколонне 2508 Министерства автомобильного транспорта начальником первого отряда.
Но увы… Жизнь быстротечна. Он ушел в 2007 году. Раны и болезни сделали свое дело.
Сегодня, отсчитывая свои годы жизни, Сафинас-тата с гордостью говорит о своих сыновьях, их супругах Алие и Эсме: «За всю жизнь ни разу я не слышала от них ни одного грубого слова, никогда не замечала недовольного взгляда невесток. Я живу их заботой и вниманием. У меня трое внуков, шесть правнуков. Они радуют меня частыми посещениями. С их приходом моя комната наполняется детским смехом, и цветы с новой силой расцветают в моей душе. Я горжусь своими детьми. Сердце переполняется радостью. Мы живем на своей родине, в Крыму — лучшем уголке мира, где гладь Черного моря, тишина лесов и степей напоминают о вечности бытия под мирным небом».
comments powered by HyperComments