Сусанна Халилова (Клеблеева)
(Окончание. Начало в №50)
Сусанна Клеблеева родом из крымского села Ташлы-Даир Тельманского района (ныне Янтарное Красногвардейского района). Ее предки имели религиозное образование, совершили хадж, преподавали арабский язык в медресе. В годы эмиграции вынуждены были покинуть Крым, жили в Румынии. Прапрадед Сусанны-апте — Шерип-аджи — в 1850 году построил в Добрудже в деревне Кара Омер (ныне Негру Вода) мечеть, которая носит его имя — Шерип-аджи джами.
В 1999 году дочь Энвера-ага Халилова и Сусанны-апте Клеблеевой – Диляра, будучи сотрудницей Крымскотатарского музея, побывав с этнографической поездкой в Румынии, имела возможность посетить мечеть, построенную своим предком, сделать фотоснимок на память. Джами и по сей день действующая, принимает прихожан, а пятничные молитвы в ней, уже в наши дни, проводит имам из Констанцы, который в социальных сетях создал страничку этой мечети. Благодаря ему Диляра-ханум сумела связаться с другими потомками рода Шерипа-аджи, проживающими ныне в Швеции. Еще в те далекие годы внучка Шерипа-аджи Анифе вышла замуж и уехала в Турцию, в 1905 году вернулась с мужем в Крым, где ее муж Али умер, и она осталась с детьми, пережила голод, войну, оккупацию, и оказалась в изгнании в Узбекистане.
Мечеть в деревне Кара Омер (Добруджа),построенная прапрадедом Сусанны-апте Шерипом-аджи в 1850 году
Родители — Таир Клеблеев и его жена Эмине Усеинова — окончили Ялтинский педтехникум и учительствовали в сельской школе. После окончания Симферопольского пединститута, Таир Клеблеев стал директором этой школы. В семье росли трое детей: Сейран, 1936 года рождения, Сусанна, 1937 года рождения, и Венера, 1941 года рождения.
— Сестренке Венере было всего две недели от роду, когда отец ушел на фронт. Известий от него не было, — вспоминает Сусанна-апте. – Мама прятала нас под кроватью и обкладывала подушками, когда нас бомбили. Мамин брат — Шефик Усеинов — работал замдиректора по политработе на кожкомбинате в Симферополе. Он окончил Запорожскую партшколу. Во время войны комбинат эвакуировали в Алма-Ату, а его оставили для подпольной работы. После отступления гитлеровцев, в нашем доме был штаб красноармейцев, его заняли члены комиссии по переписи крымскотатарского населения. При выселении 18 мая нас почему-то не тронули, но спустя месяц, вечером к дому подъехала машина, и нас увезли на вокзал. Оттуда на поезде — в Свердловскую область. Поселили нас в комнатке на втором этаже в доме, где жили эвакуированные немцы, армяне. Мама устроилась продавщицей в магазин, а через год нас вызвала Анифе-бита, которая с дочерью Мерьем 18 мая была депортирована в г.Куву Ферганской области. Ехали мы, помню, в купе, нам выдали продукты в дорогу, одежду. Маленькая Венера, едва научившаяся говорить, не понимала, что от нее хотят, когда попутчики спрашивали: «Где твой папа?». Она вполне серьезно отвечала: «У мамы в сумке». Она ведь знала его только по фотографии, которую мама всегда носила в своей сумке.
Супруги Таир и Эмине Клеблеевы (сидят) с дочерью Сусанной (на руках у мамы) и сыном Сейраном (на руках у отца), родными и няней, 1937 г.
Мама немного поработала учителем в школе в одном из кишлаков, но вскоре отказалась, так как дети на уроки не ходили, а нужно было в журнале отмечать их якобы посещение. После долгожданной победы, маму пригласили завучем в детский дом в Куве. Она ходила по дворам и семьям и собирала крымскотатарских детей, которые оказались на чужбине в невероятно трудных и нечеловеческих условиях. Это были 1945—1949 годы, и мама помогала оформить этих детей в детский дом, чтобы спасти от голода и болезней. Здесь она познакомилась с Зейнеб Лятиф-заде, окончившей Тотайкойский педтехникум, племянницей известного в Крыму поэта, переводчика, педагога Абдуллы Лятиф-заде, и работавшей в детдоме педагогом-воспитателем. Позже облоно перевел маму в детдом Ташлакского района, где абсолютно не была налажена работа, дети, в большинстве своем месхетинцы, были предоставлены сами себе, не было порядка и дисциплины. Маме удалось и здесь создать воспитательный и учебный процесс. Но в 1951 году маму сняли с работы, опомнившись, что она сама из спецпоселенцев.
И мама с тремя детьми, маминой сестрой Мойбе и бабушкой Анифе остались ни с чем. К счастью, ей удалось устроиться бухгалтером на шелковый комбинат в Маргилане. Нам выдали комнатку. В Маргилане я окончила десятилетку, хотела пойти учиться в мединститут, но в Андижанском мединституте квоты для Ферганской долины не оказалось, и я вернулась, поступила на вечернее отделение текстильного техникума и работала ткачихой. Окончив с отличием техникум, поступила на заочное отделение Ташкентского текстильного института, у меня к тому времени уже было двое детей. Более сорока лет проработала на Маргиланском шелковом комбинате, пройдя путь от ткачихи до заведующей лабораторией.
О своем отце — Таире Клеблееве — мне удалось узнать лишь недавно, что он член ВКПб с 1939 года, старший лейтенант, замкомандира роты 30 отделения саперного батальона 32 стрелковой дивизии, погиб в боях за родину 7 февраля 1943 года в Калининской области Великолукского района. Почему все эти годы на наши запросы мы не получали ответа, для нас остается загадкой.
Лет десять назад дочь Диляра отыскала сведения о своем деде — Таире Клеблееве, обратившись в Подольский архив. Написала письмо в г.Великие Луки Псковской области с просьбой указать в числе захороненных в братской могиле и фамилию погибшего офицера Таира Клеблеева, чье имя почему-то не было указано на обелиске, хотя все подтверждения этого имелись в архиве. Спустя некоторое время эта досадная оплошность была устранена.
Внукам лишь 60 лет спустя удалось добиться справедливости, вписав имя деда в список на памятном обелиске, установленном на братской могиле в Псковской области
Судьбы лишенных родины — словно страницы какой-то драмы, но это — реальность, выстраданная и нашедшая в себе силы созидать. Нам стоит гордиться нашими стариками и равняться на них. Находить в себе силы жить Крымом и обязательно его возродить.