Надир БЕКИРОВ
Э. СЕРАСКЕРОВ
Вопрос сохранения национальной идентичности является чрезвычайно важным для всех народов в мире. Особенно для не самых больших по численности. О том, какие проблемы стоят сегодня перед крымскими татарами в рамках дела сохранения их национального самосознания, мы говорим с известным общественным деятелем и ученым Надиром Бекировым.
— Существование и развитие любой национальной культуры зависит от передачи знаний, опыта и традиций от старших поколений к младшим. Как обстоит положение дел с культурной преемственностью у крымских татар?
— На мой взгляд, оно обстоит исключительно плохо. За то время, что я живу в Крыму, это чуть больше 30 лет, на моих глазах рушились определенные традиции, падало знание родного языка. Некоторая часть молодого поколения, чем дальше, тем больше уходит от этих традиций.
Это происходит в двух плоскостях. Во-первых, они просто не знают традиций, не знакомы с ними, поэтому им и нечего хранить. Во-вторых, у определенной части молодежи появилось даже своего рода отвращение к крымскотатарским традициям и культуре. Это выскочки, которые в силу, в общем-то, внешних факторов, внешней пропаганды, идентифицируют себя с какими-то некрымскотатарскими культурными ценностями. В значительной степени это связано с ориентацией на так называемые современные западноевропейские ценности, которые являются частью массовой культуры, насаждаемой через различные источники информации, в том числе интернет. Через обучение, образовательные учреждения, через различного рода программы.
С другой стороны, можно столкнуться с таким явлением, когда какая-то часть молодежи совершенно сознательно растворяет крымских татар, и сама с восторгом растворяется в более крупных этносах. Их не устраивает и кажется недостаточным для самоуважения, что они крымские татары. Им хочется быть частью, как им кажется, чего-то большего, влиятельного, сильного, как им это представляется: то есть мы, крымские татары, не просто сами по себе, а часть чего-то более значительного. В зависимости от особенностей своего жизненного опыта, образования, культурных предпочтений, они могут считать себя россиянами, украинцами, европейцами, «мусульманами» и т.п. По сути это то, что называется добровольной ассимиляцией. И, разумеется, тяга растворить себя среди чего-то другого возникла не на пустом месте – на это десятилетиями работают разноречивые силы, для которых важно не столько прибавить к себе крымских татар, не такой уж это и прирост, а ликвидировать крымских татар как самостоятельное явление и силу в Крыму. Разумеется, это не повышение самоуважения, а прямо наоборот – полное самоуничижение и отсутствие национального достоинства.
Весьма негативную роль играет и компания людей, именующих себя къырымлы. Они пытаются всякими способами навязать этот этнический новодел самосознанию всего крымскотатарского народа. Это тоже часть кампании по уничтожению национальной идентичности и традиций крымских татар. По сути это одна из тактик и методов внешних сил, стремящихся покончить с крымскими татарами как таковыми.
Тем не менее с крымскотатарской культурой и традициями еще не покончено. Но из феномена ежедневной и повседневной жизни, которым они в значительной степени еще были в местах депортации, несмотря на все искажения и трудности, целенаправленные попытки стереть их из жизни и памяти народа со стороны советского режима, то где-то с 2000-х годов, уже после возвращения основной массы крымских татар на Родину, они начинают замещаться абсолютно не присущей нашей традиции культурой, ценностями, взглядами, подходами, поведением, стандартами и т. д.
Можно возразить, что за то время, что мы живем в Крыму, возродились какие-то традиционные ремесла. В свое время этому уделялось очень много времени и сил. Это, скажем, золотное шитье, гончарное производство, килимы и т.д. Но если попробовать оценить значение возрождения отдельных художественных промыслов, то окажется, что оно не столько направлено на жизнь самого народа, сколько на прилавок для туристов, покупающих эти изделия. Это больше экономический проект, чем культурный.
На фоне того разнообразия и конкуренции, что существуют в туристическом бизнесе, некоторая местная экзотика дает некий дополнительный шанс, что турист будет покупать у тебя, обедать в твоем ресторане или останавливаться на ночь в твоем отеле. Это некая перчинка, пряность во вкусе, но она обращена не столько на нужды самих крымских татар, сколько на потребности внешних покупателей.
Достаточно посмотреть на цены, по которым эти изделия предлагается покупать обычным крымским татарам. Цена джезве (кофеварка) или подноса запросто может превышать среднемесячную зарплату или доход обычного человека. И вопрос, если вы решили в самом деле обставить свой дом традиционной крымскотатарской утварью, коврами, посудой, бытовыми предметами, использовать национальные элементы в одежде и т.д., во сколько это вам обойдется? Может ли большинство крымских татар это себе позволить? Очевидно, нет. Соответственно, считать это возрождением традиционного, как минимум, дизайна жилища или быта нашего народа и близко нельзя, что бы при этом не говорили производители этих предметов, еще в XIX — начале ХХ века бывших обычной частью жизни любой крымскотатарской семьи, доступных практически любому крымскому татарину, а теперь превратившихся в «шедевры», доступные только богачам, да и то не в первую и даже не во вторую очередь.
На суммы, которые ожидают в качестве цены за свои товары производители всего этого, можно построить небольшой дом и жить в нем, пользуясь стандартной алюминиевой и фаянсовой посудой и доступной по ценам мебелью, что для большинства наших соотечественников все еще актуально.
В значительной степени то же самое можно сказать о появившемся бизнесе свадеб, празднеств, массовых мероприятий, которые чем далее, тем более утрачивают свой народный характер, когда на них собирались и организовывали обычные люди со своими обычными возможностями, и в самом деле это было частью народной жизни. Сейчас это, как и многое другое, этно-бизнес, плодами которого могут пользоваться только состоятельные люди, что само по себе исключает массовый народный характер, и поэтому вряд ли может рассматриваться как реальное возрождение традиций.
— С чем связано такое положение дел? С дисперсным расселением, когда крымские татары не составляют большинства ни в одном районе Крыма?
— И с дисперсным расселением, и с тем, что живая крымскотатарская культура заливается и затирается другими информационными, организационными и техническими каналами, другими культурными стереотипами из других источников. Одно дело, когда народ живет сам по себе и внутри себя общается, а влияния извне приходят в виде торговых караванов или какой-то внешней моды. Другое дело, когда крымский татарин, живя где-то в Крыму, не каждый день видит другого крымского татарина, зато видит сотни проявлений других культур, совершенно другого поведения, некрымскотатарского. Вышел за порог своего дома и, пока в него не вернулся, вокруг тебя все некрымскотатарское, начиная от архитектуры, заканчивая шумами, музыкой, речью, даже если она обращена не к тебе. Чтобы увидеть крымскотатарское, нужно пойти и найти какой-нибудь исторический памятник, мечеть или кладбище. Причем это не просто фон, а активно направленное на тебя и обрабатывающее тебя воздействие. Конечно, это не может проходить бесследно.
Точно так же, если брать общий поток информации — интернет, телевидение, газеты, журналы, книги и т. д. Это несопоставимый удельный вес своего родного, близкого, традиционного и того внешнего, причем активно навязываемого.
Но в конечном счете дело не в этом, а в том, что практически все национальные культуры, которые существуют в современном мире, обеспечиваются национальными государствами. Допустим, преподавание французского языка во Франции, знакомство с французской литературой, культурой, кинематографом, архитектурой, укладом жизни поддерживается не просто ежедневной стихийной деятельностью людей, а специальной государственной политикой, это поощряющей. То же самое можно сказать про любое другое государство. Очевидный и рельефный пример этого — Израиль.
В условиях Крыма национальная культура и традиции крымских татар с момента нашего возвращения существуют практически в виде самодеятельности. При этом государства, которые обладают и правят Крымом, относятся к культуре крымских татар как культуре какого-то иноземного национального меньшинства.
В первую очередь, они обращают внимание на свои культурные ценности и традиции, используя для этого всю мощь госаппарата и имеющиеся ресурсы. Причем из крымских татар делают лояльных сторонников инонациональной культуры, ценностей и традиций, а никак не собственно крымскотатарских. Часто говорят, что культуры равноправны, а дело самого человека выбирать, что ему нравится. Красиво звучит, но в действительности не так. Просто поменяем эти культуры местами. Представим, что доминирующий язык преподают в школах 2—3 часа в неделю, плюс час литературы, история страны изучается как фрагмент культуры Евразии и тюркских народов, музыка в маршрутках и кафе звучит крымскотатарская, все друг к другу обращаются и читают надписи на крымскотатарском, хотя другая речь никак не запрещена, и если хочешь – пожалуйста, разговаривай. Как сторонники, любители и просто носители, например русского языка и русской культуры, были бы довольны и согласились бы на это? Даже если бы везде и всюду им говорили, что их культура здесь равноправна и никто ее не ущемляет, хочешь – пользуйся, тебя никто не останавливает. Ой сомневаюсь. Но если такая картина понятна и неприятна носителям какой-либо доминирующей культуры, то, соответственно, в условиях, когда в таком положении находится крымскотатарский язык и культура на земле, где они возникли и только и могут существовать в полноценном виде, также невозможно.
В современном обществе, плотно заселенном, насыщенном информационным обменом, массовой культурой, без поддержки государства какая-либо национальная культура не выживет – это очевидно.
В свое время прекрасной иллюстрацией этого явилось празднование так называемого 500-летия города Бахчисарая, в то время как возраст человеческих поселений на месте современного Бахчисарая выходит далеко за пределы пятиста лет. Первоначальные поселения на территории Бахчисарая гораздо древнее. Их возраст уходит за тысячу лет. Но местная администрация в лице крымского татарина, тогдашнего ее главы, в расчете на получение каких-то субсидий из бюджета, очень охотно это поддержала. Это, конечно, был удар по национальному самосознанию и самооценке крымских татар. Потому что для крымских татар Бахчисарай это все-таки исторический и культурный и политический центр. И если свои же крымские татары — руководители администрации — согласно кивают головой, что да, Бахчисараю 500 лет, нам за это дали деньги на заборы и ремонт дорог, то это производит определенное впечатление, прямо скажем, невеселое. То же самое можно сказать, что из-за бесконечных бюрократических проволочек Хан-Сарай так и не попал в список мирового культурного наследия ЮНЕСКО. А в значительной мере решения зависели опять-таки от крымских татар в городской и районной администрации и исполнительной власти автономии.
То же самое можно сказать про Симферополь, который называют городом с двухсотлетней историей, в то время как археологические остатки средневекового Акмесджита, дворца Калги-султана, Неаполь Скифский ясно свидетельствуют о гораздо более глубокой истории, уходящей корнями вглубь тысячелетий, в историю средневековых и древних народов Крыма, в том числе и предков крымских татар. Но это не просто отвергается. Прямо у нас на глазах разрушаются остатки археологических памятников. И неважно, под каким предлогом это делается.
А ведь в подобной ситуации, если бы кто-то решил под предлогом какого-то бизнес-проекта, допустим, снести какие-то фундаменты в Москве, оставшиеся со времен Московского княжества, то, думаю, реакция российского государства и общества была бы однозначной. В Крыму же такое делать можно запросто.
— Какое значение имеет система национального образования для сохранения национальной идентичности?
— Огромное. И она опять-таки выстроена в Крыму таким образом, что не укрепляет национально-культурную идентичность крымских татар. В соответствии с законом, в школе возможно два-три часа преподавания крымскотатарского языка в неделю. Но часто нет и этого. В результате у крымских татар формируется отношение ко всему крымскотатарскому как третьестепенному и неважному, которое можно не знать и даже забыть. Людям подспудно внушается мысль: не будь крымским татарином, и тогда у тебя есть какие-то шансы.
Весьма показательной в этой связи была прогремевшая несколько лет назад история с попыткой издания учебника по истории Крыма для средних школ, где о крымских татарах и об их истории представлялись заведомо ложные и агрессивно-негативные сведения. По этим учебникам должны были учиться люди разных национальностей, в том числе и сами крымские татары. Нечто подобное делалось и в советское время. Тогда иногда доходило и до драк между одноклассниками на исторической почве.
Резюмируя, можно сказать, что нельзя сохранить традиции и культуру в системе образования одним-двумя часами изучения языка в неделю. Нет, нигде в мире так не делается. Везде, где какая-либо национальная культура является действительно предметом заботы, сохранения и развития, ей уделяют не по 90 минут в неделю в школе (хотя у нас часто отсутствует и это), она пронизывает весь образовательный процесс. Это касается и набора предметов, и специфики их подачи, и интенсивности, и технического, и методического, учебного, книжного, информационного оснащения. А когда человеку выдаются документы об образовании, необходимой частью оценки его знаний является, в том числе, знание своей национальной культуры, традиций, языка и всего остального. И умение этим пользоваться. Причем это касается не только людей этой национальности и этой культуры, а всех, кто живет в этом государстве. Например, люди, живущие на территории другого государства, допустим, той же России, если они не русские, а иностранцы из-за рубежа, они обязательно знакомятся в значительном объеме с русской литературой, культурой, историей. Ну и всякими побочными вещами еще, что воплощается в интерпретации других предметов, той же самой географии. Поэтому иностранец, живущий в России, если он закончил здесь школу или университет, то ясное дело, что он гораздо лучше знаком с русской культурой и традициями, чем если бы он изучал их в своей родной стране. Часто лучше, чем с культурой своего собственного народа. В Крыму живет достаточно большое количество людей, чья историческая Родина находится далеко за его пределами, и нередко там у них есть свое национальное государство, которое, как минимум, сохранит культуру этих народов, как максимум, еще и поможет представителям этих народов поддержать ее в Крыму, направляя сюда литературу, учебники, разного рода материальные носители различных проявлений этой культуры (записи, фильмы и т.п.), вплоть до музейных экспонатов, гастролей своих театров и ансамблей и реализации каких-либо культурных проектов (фестивалей, празднеств и многое другое). У крымских татар нигде опоры, кроме как в Крыму, нет и быть не может. А если ее еще нет и в самом Крыму, то….
Что касается иностранца, понятно, если он приехал для проживания в другую страну, то должен знать ее культуру. Это касается не только его добровольного выбора, но и является оценкой его трудоспособности и жизнеспособности. Но люди, для которых эта земля родная, также должны обладать правом и возможностями жить родной культурой, а не знакомиться с ней в музеях как туристы.