Каждое их слово — ценность, значение которого с годами будет только возрастать. В настоящее время они являются представителями старшего поколения участников национального движения крымских татар. Оглядываясь назад, можно много сокрушаться об упущенном, о несостоявшихся беседах с видными представителями нашего народа. Поэтому мы продолжаем общаться на страницах газеты с нашими ветеранами. Сегодня мы вновь беседуем с известной правозащитницей Айше Сеитмуратовой, коснемся прошлого и настоящего нашей борьбы.
— Вся молодость — в борьбе, а старость?
— Мне идет 87 год. Безусловно, с возрастом возможности человека ограничиваются. Не можешь быстро ходить, утомительно ездить на общественном транспорте. Не все сохраняют ясную память, возможность четко выражать мысли. Каков выход, спросите вы? Работайте в команде с молодежью. Теперь наша миссия — быть наставниками. Естественно, не всем и всегда удается поддерживать контакты с новыми участниками национального движения. У нынешнего молодого поколения нет достаточного опыта борьбы. Многие выросли в роскоши и достатке.
Мы же дети войны, пережили оккупацию, знаем, что такое нужда и голод. После насильственной депортации, став спецпереселенцами, фактически приобрели статус врагов народа. Наши отцы, братья воевали, погибали на фронте, мы же выживали как могли вдалеке от родины. Стремясь понять, в чем наша вина, в закрытом советском обществе изучали доступную литературу. Ущемленное положение настраивало на долгосрочную борьбу, одной из первых ступеней которой было получение профессионального и высшего образования. После разоблачения культа личности Сталина в 1956 году, укрепилось понимание того, что мы жертвы темных целей.
У нынешней молодежи в приоритете социально-экономические вопросы, потом политические. В погоне за доходами, часть ее теряет национальный стержень. Задача старшего поколения — не дать увести в сторону испытанный временем вектор развития. Привить любовь к родной земле, крымскотатарскому языку. Ответственность за все, что способствует формированию национального самосознания, лежит на старшем поколении.
Прожив долгую жизнь, необходимо делиться воспоминаниями, рассказывать о людях, бескорыстных в борьбе, содействовать в проведении каких-либо мероприятий. Например, несколько лет назад, когда началась практическая реализация всенародного проекта по установке памятника Номану Челебиджихану, я вошла в оргкомитет и смогла собрать солидную сумму средств у наших соотечественников.
— Газета «Голос Крыма new» провозгласила Годом соотечественника 2023 год. Вы долгое время проживали за рубежом, как можете охарактеризовать крымскотатарскую диаспору?
— Мне в жизни довелось тесно общаться с крымскотатарской диаспорой США и Турции. Переселение наших соотечественников в эти страны происходило в силу исторических причин на протяжении длительного времени. Здесь и потомки эмигрантов XVII—XIX веков, а также покинувшие родину в период большевистской революции 1917 года и Второй мировой войны.
Время исхода было непростое. Так, репрессированные советской властью в 1920—1930-х годах, их ближайшие родственники опасались новых репрессий после изгнания гитлеровцев. В принципе, у соседних народов была схожая ситуация. А вспомните белую эмиграцию…
После XX съезда КПСС происходил процесс реабилитации репрессированных, часто посмертно. С убиенных или осужденных снимались все обвинения. Их родные и близкие знали о репрессиях не понаслышке, и опасения стимулировали отъезд.
Военных преступников часто преследовали за рубежом, достаточно вспомнить работу израильских спецслужб. Преследуемых крымских татар я не знала. Кто-то выехал в Турцию, некоторые оказались в Европе, затем они постепенно перебрались в США.
Я прилетела в Нью-Йорк в январе 1979 года. Ночью в аэропорту меня встречали местная крымскотатарская общественность и генерал П. Григоренко с женой. В городе проживали мамины двоюродные сестры, первое время жила у них. Крымскотатарские активисты помогли найти и снять квартиру. Пошла на курсы английского языка и, главное, продолжила борьбу за права крымских татар. Диаспора содействовала моей правозащитной деятельности.
Проходили встречи в Джемиете (офис организации крымских татар), бывали споры, разногласия, каждый излагал свое видение и отстаивал собственную точку зрения. Я старалась держаться в стороне от споров. 18 мая все вместе выходили на митинг перед зданием ООН. Была поддержка и от других национальных общин.
В Турции проживает огромная диаспора крымских татар, но активность проявляла лишь ограниченная группа людей. Я прилетела в Стамбул в 1980 году, здесь тоже проживали мои родственники. Участники борьбы были неплохо осведомлены о положении крымских татар. Ахмет Ихсан Кырымлы, какое-то время занимавший министерский пост, даже побывал в Узбекистане, где виделся с крымскими татарами.
Одним из преимуществ крымскотатарской диаспоры являлась возможность свободного изложения своих мыслей. Поэтому национальные деятели писали и издавали воспоминания, занимались исследованием крымскотатарской истории. Среди них были и видные ученые Турции.
— Соперничество и конкуренция присущи лидерам диаспоры?
— Я посещала собрания диаспоры, но во внутренних дискуссиях старалась не участвовать. Я больше работала с международными организациями.
— Насколько крымским татарам удается сохранять за рубежом свою национальную идентичность?
— Непосредственно эмигранты стремились создавать крымскотатарские семьи, но их дети и внуки, родившиеся и выросшие вдали от родины, зачастую имеют иное мировоззрение. Смешанные браки здесь естественный процесс, в результате чего формируется местное сообщество. Вне родной земли процесс растворения неизбежен.
— В таком случае, почему диаспора не возвращалась в Крым?
— Не хотят испытывать судьбу. Взгляните на историю полуострова, сколько трагедий было пережито. Соотечественники хотят стабильности, благополучия, отсутствия угроз для жизни. Посмотрите на мировую тенденцию, люди устремляются туда, где более высокий уровень жизни.
Крымские татары, покинувшие Крым, спасались от преследований. Отца моей тети Ремзие расстреляли только за то, что в его доме был найден Коран.
Мамину сестру с мужем арестовали в 1937 году, о них ничего не было известно, только спустя время в детском доме были обнаружены их дети.
Тех, кто непосредственно покинул Крым, уже в живых не осталось. Их дети и внуки уже вряд ли вернутся на историческую родину.
— В свое время ходило множество слухов, что вам удалось покинуть пределы СССР благодаря тому, что вы вышли замуж за еврея. На самом деле так?
— Замужем за евреем я не была. Из-за постоянных преследований, соратники искали пути для моего спасения от очередного заключения. Одним из вариантов рассматривался выезд за границу. Тетушка Ремзие, проживавшая в Нью-Йорке, организовала приглашение из Америки. Мне было отказано в выезде. Тогда супруга академика А. Сахарова Елена Боннэр порекомендовала выехать в Израиль. Я дала согласие. Оттуда пришло приглашение от некоего Владимира, который назывался родственником. Меня выпустили.
Прилетела в Вену. Там встретил израильский представитель, но я заявила, что еду в США, так оказалась за океаном.
— Увидело свет немало книг о национальном движении крымских татар. По вашему мнению, каков должен быть подход авторов, исследователей при подготовке материалов?
— Национальное движение крымских татар, его участники — чрезвычайно тонкий вопрос. Те, кто занимается данной темой, должны понимать суть борьбы, опираться на факты и документы. Не заниматься вымыслами и домыслами. Не следует формировать культ личности деятелей, не делать из них идолов, будто без них движение бы не состоялось.
Некоторые авторы крайне однобоки, сочиняют всякие небылицы, неподдающиеся логике. Одних прославляют, деятельность других умаляют. Задача исследователей — перепроверять сведения, выстраивать логическую цепочку, следить за правильным написанием имен и фамилий.
Целесообразно проводить научные конференции по истории национального движения и заявлять докладчиками участников национальной борьбы.
В свое время я вступила на путь борьбы, чтобы очистить имя погибшего на войне отца и всего оклеветанного народа. Собирать и распространять правду о народе было моим долгом и делом всей жизни.