Симферополь, 2013 г.
Юбилей
Харизматичный, узнаваемый артист и балетмейстер ансамбля «Хайтарма», ученик Акима Джемилева и Ремзие Баккал — Михаил ПУРЮВКИН в июле отмечает свое 85-летие и 50-летие творческой деятельности в «Хайтарме». Мы встретились с ним за пару месяцев до его юбилея в национальной библиотеке им. И.Гаспринского и, признаться, несвойственная почтенным годам бодрость, искрометность мысли и озорной блеск глаз вызывали восхищение и дарили море позитива. Наша беседа могла бы длиться бесконечно, если бы не предстоящий обратный путь артиста домой электричкой и автобусом в село Далекое Черноморского района. По приезде в Симферополь, первая половина его дня прошла в Крымскотатарском театре в обсуждении с руководством деталей предстоящего юбилея, а интервью «Голосу Крыма» заняло вторую половину.
— Да я и не устал вовсе, улыбаясь и стреляя искорками глаз, делая шуточный реверанс, прощался со мной Артист.
Вот уж правду говорят: долгие годы работы на сцене куют настоящего Артиста. А еще в детстве и юности Пурювкин занимался спортивной гимнастикой, акробатикой, фехтованием, прыжками в воду. В 20 лет стал мастером спорта по легкой атлетике. Михаил Константинович 50 лет отдал «Хайтарме», служа ей верой и правдой. С сыном Сергеем Пурювкиным, тоже талантливым танцором, у них на двоих 84 года общего стажа в этом известном в народе ансамбле.
Из почти полусотни способных учеников Михаила Пурювкина многие влились в различные коллективы, представляя танцевальное искусство различных народов по всему миру: Узбекистан, Турция, США, Италия… Среди них народные и заслуженные артисты Узбекской ССР, заслуженные артисты и работники культуры Украины, заслуженные артисты Крыма, а сам их учитель почему-то так и остался в тени, обделенный званиями и регалиями.
Ташкент, 1984 г.
Пурювкин с благодарностью отзывается о своих учителях: Акиме Джемилеве и Ремзие Баккал, сумевших раскрыть тонкости национальных танцев крымских татар. Старинный мужской танец «Бувдан хайтармасы» на основе классического одиночного Аким Джемилев разработал для трех исполнителей: Михаила Пурювкина, Рустема Велиуллаева и Якуба Чувадара. Затем уже здесь, в Крыму, танец «Бувдан» поставила Ремзие Баккал, и публика его также восторженно встречала. Он стал классикой репертуара ансамбля. В одном из своих интервью Ремзие Баккал отмечала, что готовит себе помощников и смену в лице Мунивер Муслядиновой и Михаила Пурювкина.
«Они работают в составе ансамбля много лет, ведут уроки хореографии — уверена, пройдет время, они состоятся как балетмейстеры. Я начну, и мое дело продолжат мои ученики…», — говорила она.
— Я родился в Ташкенте, куда после окончания вузов были направлены мои родители: мама Антонина Михайловна Чигадаева, выпускница мединститута – хирургом, отец Константин Иванович Пурювкин — выпускник ленинградского художественного училища, с годами он стал заслуженным художником Узбекистана.
Мой дед по материнской линии Михаил Чегадай был расстрелян в годы репрессий как враг народа.
Горькой была их судьба. Две мои сестры рано умерли, вслед за ними в шестилетнем возрасте ушел и младший брат. Он был смышленый, быстро рос. Мы как-то в детстве у речки с ним подрались, разодранную в кровь его коленку промыли арычной водой. Видать, пошло заражение, мама все время работала в больнице по нескольку смен. Тыловой город, у нее по нескольку операций. Мы ее практически не видели. И в тот день мы были одни. Братишка занемог, у него был сильный жар, бредил, а я не понимаю, слушаю его бред, шучу и смеюсь… Спасти его не удалось, когда узнала мама, было поздно… Она тяжело переживала. Отца почти не помню, он, несмотря на бронь, пошел добровольцем на фронт. Пропал без вести в ноябре 1942 года под Сталинградом.
— А как же вы к танцам пришли?
— С детства. Как фильм о солистке балета Галине Улановой посмотрел, так все – заразился… Танцевал во дворе на детской площадке и твердо знал, что буду танцором. Мама не разделяла моей увлеченности танцами, она думала, что я хожу заниматься игре на фортепиано, когда поступил в открывшееся в 1947 году хореографическое училище. Знала только моя тетя, она меня поддерживала и гордилась, когда знакомые хвалили мое выступление. Позже маме случайно соседка сказала:
— Дохтур-апа, как ваш сын хорошо играл!
— Да, он занимается на пианино, — в ответ ей мама.
— Не-ет, он так красиво танцевал, — не унималась соседка.
И тут мы идем с теткой с выступления: она — с букетом цветов, я – под впечатлением от приема зрителей, оба счастливые и довольные. А тут нас мама уже встречает, за спиной ремень прячет, чтобы меня выпороть как следует. Так все и прояснилось, но дело-то уже сделано (смеется). Тетя, мамина сестра, очень была боевая, она меня, конечно, в обиду не дала. Я ее так и называл —«мамуля», а она меня —«сынуля».
— Расскажите немного о работе в «Хайтарме».
— Это в тот период был, можно сказать, интернациональный коллектив. В нем работали и немец, и цыган, и еврей, и кореец, и все вписались в крымскотатарскую среду. «Хайтарма» гремела. Меня считали крымским татарином и называли Миша-ахай. И даже, было, объявляли на концерте Меметом Пурювкиным. Я многое перенял у блестящей танцовщицы Селиме Челебиевой. Вот эти три движения кистью рук. (Встает и изящно демонстрирует).
С сыном Сергеем в роли разбойников в новогодней сказке, 2016 г.
Сегодня очень возмущаюсь, когда вижу, как танцуют крымскотатарские танцы в разных ансамблях. Это же народный танец, значит по шестой позиции. Не классика — пируэты делать… Руки в танце нельзя задирать высоко вверх, кисть вытянутой руки только на уровне брови. Пятой позиции не должно быть в народном танце. По третьей позиции в мужском танце встаем и приседаем, расстояние между коленями небольшое, маленький зазор, а не как у кавалериста… Когда мы ставили танец, то Ремзие Баккал занималась мужской постановкой, я – женской, думаю, это благодаря навыкам, перенятым у Селиме. У нас с ней были очень дружеские отношения, что некоторым в коллективе не нравилось. Я ее неприлюдно называл Селиме-аптешечка, и она только мне позволяла поцеловать ее в щечку, а сама мне на ухо: «Ох, уж эти твои тараканьи усы…». Да, было время, когда ее уволили по возрасту. Мы убедили ее ехать в Москву, добиваться справедливости. Добилась, ее оставили, но на некоторое время… Ее потом взяли, несмотря на возраст, в вокальный ансамбль «Ялла» костюмером, и относились к ней очень уважительно. Она умерла здесь, в Крыму, и памятник на ее могиле был установлен ее близкими, и в том числе от коллектива «Ялла». Несколько лет назад я был на могиле Селиме Челебиевой с главным редактором газеты «Голос Крыма», вновь вспомнил годы нашей совместной работы, не мог удержаться от слез. Надеюсь, душа ее обрела покой…
А меня потом в ансамбль узбекского народного танца «Бахор» звали, его основатель и художественный руководитель Муккарам-апа Тургунбаева предлагала даже директором, но я ей сказал: какой я директор, я – танцор.
Михаил Пурювкин: «Преклоняюсь пред талантом Ремзие Баккал». На юбилейном концерте, 2008 г.
В Крыму я оказался в 1995 году благодаря опять же «Хайтарме». Ремзие Баккал позвала меня, крымские татары были воодушевлены возвращением на родину, грандиозными планами возрождения национального искусства, артистам обещали жилье. Здесь мы работали самоотверженно, с такими профессионалами, среди которых Урие Керменчикли и многие другие. Ставили музыкальные композиции, выступали с концертами. Устроился еще дополнительно в Дом культуры в селе Далекое Черноморского района учителем танцев. А когда Ремзие Баккал «ушли» из «Хайтармы», написал заявление и уволился из ансамбля вслед за ней в 2016 году.
Ансамбль «Хайтарма», г. Новороссийск, 1987 г.
— Значит, ваша мечта, зародившаяся фильмом об Улановой, сбылась?
— Вы знаете, я порой танцы во сне вижу, как танцую, как пируэты делаю. Просыпаюсь, и все хожу, хожу, заснуть не могу… Я не учился в театральном, но где-то внутри есть артист. В «Бахчисарайской сюите» исполнял визиря и главного евнуха. Исполнял королей, царей, а какого оленя в «Снежной королеве»! На концерте к 80-летию «Хайтармы» с сыном Сергеем Пурювкиным мы исполнили танец «Бувдан». Спасибо Ремзие Баккал. Танец вдохновляет меня.
— А что еще, помимо танцев, вас может вдохновить? Чем сейчас занимаетесь?
— В прошлой жизни, наверное, был главным садовником (смеется). Я обожаю цветы и музыку. Помню, в Ташкенте включаю пластинки с «Травиатой» или «Паяцы» итальянского оперного певца Марио дель Монако, и наслаждаюсь, и плачу. Во дворе сотка земли была, так я высадил яблони, персики, черешню и 50 голландских тюльпанов разных оттенков, георгины, огромные лилии. Тюльпаны мне привезли специально из Никитского сада. Все вокруг ходили восхищались, предлагали по 10 рублей за луковицу, чтобы я им продал. Бывало, прихожу с работы, злой, как кикимора, брошу все и в сад – усталость, злость как рукой снимает. У меня и здесь сейчас, в Крыму, хороший сад, за которым сам с удовольствием ухаживаю: 28 кустов роз пяти видов, махровые тюльпаны семи цветов, лилии. Соседи просят у меня саженцы – даю. У меня цветут, у них – нет (смеется).
Наша встреча в библиотеке им. И. Гаспринского
***
Вот такой он, наш Миша-ахай, большую часть своей жизни посвятивший крымскотатарскому танцу и «Хайтарме». Сколько в его памяти интересных страниц летописи народного ансамбля, сколько приятных (и не очень!) воспоминаний о взаимоотношениях в творческом коллективе! Артисты, отдавшие столько лет сцене, искусству, заслуживают внимания государства и общества чествованием их круглых дат, присвоением им званий, решением материальных и жилищных проблем, достойной пенсии. Крымскотатарским театром и ансамблем «Хайтарма» готовится концертная программа к предстоящему юбилею Михаила Пурювкина. Снимаются телесюжеты и фильм о нем. Зрителей ждет встреча с талантливым артистом и творческий вечер.
Хайырлы яшлар олсун, Михаил Константинович! Мы признательны за ваш вклад в национальное искусство, в «Хайтарму». Здоровья и вдохновенного танца жизни!