Времена, когда в Крыму народ жил обособленно, корнями врастая в родную землю, возделывая сады, разводя скот и ведя хозяйство, воспеты в легендах, песнях и фольклоре. Всем селом играли свадьбы, отмечали праздники, рождение детей и также всем селом провожали односельчанина в последний путь. Были времена, когда вся жизнь человека и всего его рода протекала в границах родного села. Все было связано с этой малой родиной, и поэтому для оказавшихся по воле судьбы вдали от нее особенно дорогой была встреча с земляком-односельчанином. Войны, эмиграции, насильственное выселение крымских татар не смогли приглушить этот притягательный зов малой родины. Вернувшись полвека спустя, выходцы из различных уголков Крыма стали организовывать встречи односельчан, которые постепенно переросли в добрую традицию, подхваченную и продолженную уже их потомками. А вот как воспринимают понятие «койдеш» родившиеся в местах депортации, а также их внуки, появившиеся на свет уже здесь, на родине предков? Имеет ли оно для них тот же смысл? – поинтересовались мы у наших соотечественников и делимся их мнением на этот счет.
Зейнеб, 60 лет:
– Жизнь другая стала. Пока родители были живы, возили их пару раз на встречи односельчан в родное село. Для них это было дорого, они знали и помнили многих своих соседей и радовались этим встречам. Конечно, детство их прошло в этих местах. Их связывали и грели эти воспоминания, память о прошлом. А для нас, родившихся в Таджикистане, Узбекистане, эти села – история наших родителей. Конечно, нужно помнить и знать, откуда родом твои предки, но для нас это уже не те чувства «койдеш», что испытывали родители. На мой взгляд, это понятие устарело, изжило себя. Осталось оно у наших стариков и, возможно, в сельской местности, где все друг друга знают, тесно общаются. Вот приеду к родне в село, все здороваются, интересуются: к кому в гости? В следующий раз уже узнают, и вроде тоже как свой становишься. Почти «койдеш»… А вот еще несколько лет назад на митингах памяти жертв депортации 18 мая мы старались увидеться с теми, с кем жили в Средней Азии. У нас даже были свои места встречи на площади, и в этот траурный день мы старались быть вместе с теми, с кем разделили жизнь на чужбине.
Мавиле, 67 лет:
– Мы родились на чужой земле, в изгнании. Родину знали со слов родителей. Волею судьбы наше детство прошло вдали от Крыма, и, как правило, самыми яркими воспоминаниями, конечно же, являются детские. В раннем возрасте учишься постигать мир, видишь все теми глазами, теми чувствами. Поэтому для нас те, кто жил рядом, рос по соседству, воспринимаются как койдеш. И когда встречаешь уже здесь, в Крыму, кого-то из тех мест – ощущение радости и теплоты, как будто в детстве побывал. С кем-то в школе учился, с кем-то в институте. Да вообще у нас детство-то на улице проходило, во дворах, все до ночи играли в лянги, разбойники… Койдеш – не койдеш, что-то вроде улично-дворового братства. Сейчас этого, конечно, нет. Мои внуки больше дружат с друзьями по школе, по спортивной секции. Для них «койдеш» уже непонятно…
Тимур, 41 год:
– Для меня «койдеш» – понятие нереальное в наши дни, виртуальное, не говоря о моих детях. Наше современное общество, наш джемаат формируется и объединяется по национальному принципу, общими интересами. Так и дети наши. Мы живем в массиве, где в большинстве крымскотатарские семьи. С кем-то ближе общаемся по-соседски, с кем-то почти незнакомы, но это вовсе не те взаимоотношения койдеш, что были раньше в селах Крыма. И у детей интересы сейчас другие. Они не делят и не объединяют себя, скажем так, по ареалам проживания. Объединение происходит по возрастам, интересам и кругу общения, общности взглядов и менталитета. Объединяются как одноклассники, одногруппники, коллеги. «Койдеш» уже друг друга соседи по району не называют.
Асие, 32 года:
– Понятие «койдеш» стирается. При его упоминании следует делать отсылку по времени. Сегодня наши дети и мы не ограничены границами одного села. География и кругозор шире, а с помощью интернета вообще практически безграничны. Это следует воспринимать как веление времени, как данность. Наши дети, подрастая, общаются с ровесниками со всего города: из микрорайонов Фонтаны, Ак-Мечеть, Каменка, с которыми занимаются в футбольной секции. Им по 9–10 лет, и у них есть пока понятия «мама», «дом», «семья», «друзья» – это все родное, из которого с годами, с возрастом, с осознанием этих ценностей, формируется понятие «родной Крым». И, конечно же, если мы и наши дети встретим, будучи где-то вдали от родины, кого-то из Крыма, то это, наверное, будет что-то очень приятное, а если из родного города или микрорайона, то вообще можно будет вполне считать как встречу койдешцев. Сейчас уже мои дети с годами все больше интересуются своими корнями. Спрашивают о малой родине здесь, в Крыму, где родились прабабушки, прадедушки… Почему бабушки родились в Узбекистане? Как и когда вернулись? Это все им интересно, не как лекции какие-то, а в процессе бесед в кругу семьи, родных и близких, при очередном перелистывании семейного альбома.
Эльвира, 34 года:
– Мы бывали на встрече односельчан на родине моих близких, собирались у колодца в их родном селе. Есть родовое древо, которое для нас интересно, но односельчан наших бабушек и дедушек мы уже не знаем. Я жила и училась в Джанкое, и для меня это мой родной город, с которым связаны воспоминания детства. Но потом годы учебы в Симферополе, уже здесь моя работа, семья, здесь у меня свой круг друзей, знакомых, коллег. Теперь и это мой родной город. Да, приятно возвращаться в Джанкой, навещать родителей, там, как говорится, и стены помогают, и встречать друзей и знакомых по городу детства. Но их уже не назовешь койдеш.
comments powered by HyperComments