Мерьем Озенбашлы у могилы отца
2 октября в Крымскотатарском музее культурно-исторического наследия состоялся вечер памяти, посвященный 80-летию известной общественной деятельницы крымских татар Мерьем Озенбашлы. В этот день собрались все, кому дорога память Мерьем-апте, кто дружил с ней и работал на ниве национального возрождения. После прочтения дуа ветераном крымскотатарского национального движения Дильшадом Ильясовым, с приветственным словом выступила представитель министерства культуры Крыма Елена Эмирова, лично знавшая юбиляра. Ведущая мероприятия — заместитель директора музея Нурие Гемеджи поочередно предоставляла слово всем желающим. Профессор Исмаил Керимов вспоминал, что будучи еще в Ташкенте, найдя его в пединституте, М. Озенбашлы обратилась к нему с просьбой сделать транслитерацию книги ее отца Амета Озенбашлы «Къырым фаджиасы» с арабицы на кириллицу. В своем выступлении он затронул историю семьи Озенбашлы, рассказав, что дед Мерьем апте Сеит-Абдулла Озенбашлы для своего времени был очень прогрессивным человеком. Свою дочь, вопреки предрассудкам, еще в начале ХХ века он отправил учиться в Стамбул. Смерть Сеит-Абдуллы Озенбашлы в 1924 году была спровоцирована полученной травмой еще в дореволюционном Крыму, когда после театрализованной постановки его пьесы «Оладжагъа чаре олмаз», он получил удар камнем в голову от религиозных фанатиков.
Известная художница Зарема Трасинова, долгие годы дружившая с М. Озенбашлы, поделилась воспоминаниями о совместной поездке в Крым и отдыхе в Гурзуфе, о той активной жизненной позиции, присущей Мерьем-ханум. «В Узбекистане она не пропускала ни одного мероприятия, связанного с общественной жизнью крымских татар, и настаивала на моем их посещении», — заметила Зарема-ханум.
Искусствовед Эльмира Черкезова с чувством огромной благодарности и почтения отозвалась о Мерьем-ханум, благодаря которой она обрела новых друзей, с которыми поддерживает тесные контакты и по сей день. Говоря об отношении к работе, она подчеркнула ту тщательность и серьезность подхода к любому делу со стороны М. Озенбашлы. Эти качества подметил и скульптор Айдер Алиев, в свое время изготовивший надмогильный камень Амету Озенбашлы, а затем и М. Озенбашлы.
Деятельность Мерьем-апте была многогранной, часто невидимой со стороны. Нариман, сын известного борца за права крымских татар Решата Джемилева, поведал, как она, будучи врачом правительственной больницы, устраивала на лечение его отца с тяжелой формой туберкулеза, приобретенного в тюрьме. Вечер своими выступлениями украсили любимые в народе артисты Дилявер Бекиров, Дилявер Осман и Юнус Какура. Спонсором выступил руководитель общественной организации «Крым-Юрт» Рустем Эмиров.
На мероприятии своими воспоминаниями о Мерьем Озенбашлы поделился и главный редактор газеты «Голос Крыма new» Эльдар Сеитбекиров. Его выступление мы предлагаем вниманию читателей.
М. Озенбашлы и Э. Сеитбекиров
Эльдар Сеитбекиров, «ГК»
10 лет назад друзья и родственники собрались на чествование 70-летнего юбилея уважаемой многими соотечественниками известной общественной деятельницы крымских татар Мерьем Озенбашлы. Несмотря на праздник, в доме не спадало напряжение из-за тяжелого недуга – онкологической болезни, уже более года мучавшей Мерьем-апте. Прекрасно осознавая свое состояние, она стремилась к жизни, бросая вызов наступающей болезни, поэтому и собрала друзей и близких, которые и не подозревали, что буквально через три недели вновь соберутся здесь, чтобы проводить Мерьем-апте в последний путь.
Известие о ее смерти 19 октября потрясло многих. Никто не хотел верить, что еще недавно деятельная, выступающая на мероприятиях, круглых столах и в печати Мерьем-апте ушла из жизни.
Мерьем Озенбашлы, дочь известного общественно-политического деятеля Крыма Амета Озенбашлы, родилась в 1937 г. в ссылке, в г.Новосибирске. Испытания, выпавшие на ее долю в детстве, сформировали у нее твердый характер и активную жизненную позицию.
Перипетии двадцатого века забросили их семью в 1943 году в Румынию. В 1954-м ее и брата Дилявера «репатриировали» в Центральную Азию для пополнения числа спецпереселенцев.
Имея прекрасные наследственные данные, Мерьем Озенбашлы, получившая среднее образование на румынском языке, быстро овладела русским языком и поступила в Душанбинский мединститут. Долгие годы она проработала высококвалифицированным специалистом, врачом-невропатологом высшей категории в ведущих клиниках г. Ташкента. Участвовала в крымскотатарском национальном движении. Отсидевшие тюремный срок крымские татары проходили у нее или при ее содействии курс реабилитации. Ее общественная деятельность достигла своего пика в Крыму.
Она активно работала на ниве возрождения крымскотатарской культуры, была инициатором и возглавила общественный Медицинский совет по здравоохранению крымских татар. После участия в конференции ВОЗ в Женеве, именно ей принадлежат идеи: «По совершенствованию системы здравоохранения в АРК с учетом интересов коренного народа – крымских татар» и «Разработка комплексной государственной программы исследования и действий по улучшению здоровья крымскотатарского народа».
Мерьем Озенбашлы обладала острым пером. Ее статьи на политические, исторические, воспитательные и другие темы были востребованы читательской аудиторией и имели живое обсуждение в народе. Она являлась образцом отношения детей к памяти выдающихся родителей. Мерьем-апте — единственная наследница из той плеяды деятелей I Курултая 1917 г., реабилитировавшая и увековечившая имя своего отца.
Будучи сторонницей тесного сотрудничества с крымскотатарской диаспорой мира, она неоднократно бывала в Румынии и Турции. Я был свидетелем того уважительного и доверительного отношения диаспоры за рубежом к Мерьем Озенбашлы. Благодаря ее разъяснительной работе, Сююм Мемет выкупила два дома в Крыму для соотечественников из Узбекистана. В наше время, когда все больше людей стараются только для себя, Мерьем Озенбашлы, по мере своих сил и возможностей, стремилась помогать крымским татарам адаптироваться на родине. На долгое время у нее дома находили приют нуждающиеся в жилье представители крымскотатарской интеллигенции. Она презирала серость и считала, что человек не должен замыкаться только на своем доме и семье, на личных интересах, ибо такие люди не представляют никакой ценности для общества. Мерьем-апте не терпела нахальства, и считала, что интеллигенция должна уметь себя защищать, потому что беззубость оборачивается против нее.
М. Озенбашлы (справа) с подругой детства Сююм Мемет и писательницей Гюнер Акмолла
К огромному сожалению, 19 октября 2007 г. не стало последнего потомственного деятеля крымскотатарского национального движения, представителя династии, сыгравшей большую роль со времен Исмаила Гаспринского и до наших дней.
Мы уже говорили о публикациях М. Озенбашлы, имеющих широкий общественный резонанс. Ее творческое наследие требует дальнейшего осмысления. Сегодня же я приведу отдельные выдержки из ее неопубликованных записей, вернее, дневника, который она время от времени вела.
«5 октября 1990 г., хоть и поздно, на 55 году жизни, начинаю этот дневник, задуманный давно, в годы юности, когда мне было 15-16 лет. Это было в далеком Браилы, городок на Дунае, куда судьба забросила нашу семью в 1946 г. Там я начинала писать дневник, но это было недолго, ибо семья была арестована «секуритате», и все бумаги, да и не только бумаги, но и все вещи тогда исчезли – было разорено в который раз наше семейное гнездышко. И вот такой длинный перерыв времени отделяет первые дерзновения описывать хронологически то, что происходит в жизни…
На дворе стоит великолепная, божественная ташкентская осень, после летнего зноя — это вознаграждение, отпущенное Богом тем, кто пережил 50-градусную жару. Небо безоблачное, солнце ласкающее и изобилие винограда, дынь, арбузов… Осень 1990 года для нас, крымских татар в Узбекистане, очень грустная и тревожная. Никогда раньше не думала, что процесс возвращения в Крым будет таким болезненным и трудным. Мне всегда он представлялся радостным и торжественным, а все оказалось не так. Почему-то я представляла, что возвращение будет коллективным процессом, что мы вернемся «гурьбой», но оказалось все иначе – с трудом уезжают друзья, которые рискуют всем, оставляя здесь хорошую работу, обустроенные квартиры и едут на Родину, где их ждут одни лишения и оскорбления, и все же едут… 3 октября уехали в Крым также и Фуат с Сердаром, своим ходом, на машине. 1 октября провели областное совещание, последнее с присутствием Фуата во дворе у Мустафы-ага Халилова. На совещании избрали нового председателя областной организации ОКНД… Ни у кого не хватило доброжелательности поблагодарить Фуата за проделанную работу, за порядок, который он наводил в организационных делах, за то, что был стержнем, вокруг которого собирались остальные в Ташкенте».
«1 января 2000 год, 22 часа. Может быть, такое значимое событие, которое дано не каждому человеку пережить, а это событие есть начало нового тысячелетия, даст мне силы ежедневно, или хотя бы с большой периодичностью, делать наброски в моем дневнике. Тысячелетие новое, но молодое, всего лишь второе по счету принятого календаря, не может никого оставить равнодушным, не заставить задуматься, что оно даст нашему истерзанному крымскотатарскому народу? Как жаль, что нам, людям, отпущена такая короткая жизнь, даже не полный один век. Может быть, именно такая короткая человеческая жизнь является основопричиной того, что человеческое общество не становится с каждым поколением мудрее и мало совершенствуется, повторяя от поколения к поколению все те же ошибки, как исторические, так и личного плана».
«Год 2003… Эльмаз снимала Идриса-ага Асанина, который искренне, с большим уважением отзывался о деятельности и личности отца, за что я очень ему благодарна. Я впервые была в доме у Идриса-ага и более близко с ним общалась. У меня создалось впечатление, и я думаю не на пустом месте, что он последний из могикан нашего смутного времени. Будучи давно на пенсии, он в Крыму все это время по крупицам собирал материалы по нашей истории. Ему уже далеко за 70 лет, но выглядит он собранным, бодрым, как любой человек, который не просто прозябает в своей жизни, а занят любимым делом, которое ему кажется полезным».
«26 октября 2003 г., воскресенье. Первая половина дня. Вместе с Васфие Хаировой посетили выставку художника Федотова «Октябрь». Пейзажи Крыма мрачные, сумрачные полотна гор. Но нам Эльмира Черкезова говорит, что имеются пейзажи с нашим национальным колоритом, деревень со старыми названиями. Жена художника работает также в музее. Она нам показала и те работы, которые нас интересовали, но почему-то они не экспонировались. Действительно, несколько картин с изображением бахчисарайской узкой татарской улочки и домиками с черепичной крышей, Ай-Серез – с фонтаном и девушкой, в национальной одежде, с гугумом, пришедшей за водой. Домики Ускута, Улу-Озеня, Каралеза. Большая картина Ай-Серез стоит 10000 гривень. Ее очень хочет купить Васфие, ибо их семья выходцы из Ай-Сереза.
После мы посетили выставку «Сад, огород, дом» в кинотеатре Симферополь. Там купили удобрения в виде мочевины, медный купорос и землю для посадки цветов, семена цветов, два горшка. Домой вернулась уставшая и продрогшая, ибо начал идти дождь и стало холодно. Отдохнула немного, и вечером, в 4 часа, вышли из дома и поехали в гости к Сердару с Эвелиной, которым заранее обещали, что приедем. Добирались на двух маршрутках, они нас уже ждали, а Феруза с Недимом были уже там, как мы и договаривались. Это было первое наше посещение Сердара после его женитьбы и рождения дочери Сафие, которой пошел четвертый месяц. Нас очень хорошо встретили, атмосфера приятная, теплая, чувствуется, что Сердар и Эвелина друг друга понимают и любят, и я очень рада за Сердара. Домой попали поздно, в 8 часов. Во дворе холодно и моросит дождь».
«19 марта 2004 г. Оказывается вчера, 18 марта, было еще одно дженазе – Кемала оджа Конуратлы. Жил где-то в деревне под г. Саки, ездил на работу в электричке, простыл, заработал воспаление легких и умер в сакской больнице, якобы от попутного инфаркта. Жена предлагала его госпитализировать в Симферополь, но он не согласился, потому что ей будет тяжело его навещать. Вот такие незащищенные и наивные бывают нынешние интеллигенты, а может быть они были таковыми всегда, незащищенными».
«26 марта 2006 г. Гостей и Надира Эльдар привез к 7 часам вечера. Это были Роман Ковальчук, заместитель посла Польши в Украине, и пани Александра, молодая, очень приятная политолог, работник посольства. Я сразу провела их наверх, где был уже накрыт стол. Эльдар остался внизу, припарковывать машину. Вдруг пан Ковальчук, глядя на меня, спросил: «Значит, как я полагаю, Вы жена Надира?». «Нет», — сказал Надир. «Тогда, жена Эльдара?». Мне пришлось вмешаться и объяснить, что я тетя и Эльдара, и Надира, и нас всех объединяет наше любимое дело – национальное движение крымских татар, мы соратники, из тех, кто ценит общность взглядов больше, чем кровное родство. Они приятно удивились, по крайней мере, мне так показалось. Затем я добавила, что являюсь большой поклонницей творчества Адама Мицкевича. Роман Ковальчук сказал, что у него есть книга, где Адам Мицкевич издан на польском, украинском, русском и крымскотатарском языках, и что он ее мне обязательно пришлет. Гости добавили, что они смогут у нас находиться всего один час (но на самом деле задержались дольше). К этому времени подали на стол ароматный плов с чесноком и нохутом. Завязалась беседа. Гости пожелали, чтобы беседа носила дружеский характер, а не официальный. От нас говорил в основном Надир. Я в очередной раз убедилась, что в лице Надира народ имеет умного и талантливого политика-дипломата, умеющего четко излагать свои мысли…
На второй день заехал Эльдар, он сказал, что доволен встречей с гостями и ему кажется, что гости тоже остались довольны. Рассказал, что вчера, после того, как поляков отвезли в гостиницу, он с Надиром поехал в с. Урожайное, к Айдеру Мустафаеву, и там сидели допоздна, и вернулся он домой к 3 часам ночи. Когда я ему рассказала о том, что пока он возился с машиной, а мы с Надиром рассаживали гостей, Роман Ковальчук предположил, что я жена Надира, а нет – так Эльдара, эти слова вызвали у него взрыв смеха: «Поэтому у Надира не было настроения, и он у меня несколько раз переспрашивал о том, что неужели выглядит настолько старше своих лет, что его приняли за мужа Мерьем-апте».
Мерьем Озенбашлы была прекрасным собеседником, тонко разбиралась в общественно-политической жизни, интересовалась историей, литературой, любила шутки, признавала только трудолюбие, целеустремленность и созидание. Именно таким прекрасным человеком осталась в моей памяти Мерьем-апте Озенбашлы. Наше первое знакомство состоялось при следующих обстоятельствах.
Будучи студентом 4-го курса ТНУ, я избрал тему своей дипломной работы: «Крымскотатарское национальное движение 1917-1918 гг.». Работая в библиотеках и архивах Крыма, я имел солидный багаж по данной тематике. В один из дней 1991 г., зайдя на кафедру крымскотатарского языка и литературы СГУ (сейчас КФУ), услышал от активиста национального движения врача Сердара Абибуллаева, что сейчас состоится встреча студентов-первокурсников с Мерьем Озенбашлы и Фуатом Аблямитовым. Пройдя в аудиторию и присев за самым крайним столом, стал внимательно слушать докладчиков. Я не верил своим глазам, не верил своим ушам — передо мной стояла дочь Амета Озенбашлы! О нем читал в книгах, архивных документах, а тут живая дочь. Когда Мерьем-апте закончила выступление о своем отце, у меня возникло много вопросов, которые переходили в выступления и изложения фактов, о которых уже впервые слышала дочь. Через какое-то время я почувствовал на себе ее холодный взгляд. Мерьем-апте что-то серьезно беспокоило. Позже она признавалась, что, несмотря на умение проявлять дипломатию в общении, реальное отношение к человеку выражалось на ее лице, чего скрывать не удавалось. Потом мы с хохотом вспоминали о причинах возникшего беспокойства. Отмечая перемену в своем настроении, Мерьем-апте рассказывала: «Меня насторожил объем информации, которым владел этот молодой человек. Ведь только ликвидировалась советская власть, а у него столько знаний о «Милли Фирка» и Амете Озенбашлы. Откуда?».
Несмотря на сомнения, после встречи Мерьем-апте пригласила меня домой, где она временно остановилась, на ул. Щаденко в Марьино. Несколько часов общения, и она пожелала мне успехов в дальнейшей исследовательской работе.
За долгие годы нашего близкого общения и сотрудничества есть много о чем вспомнить и рассказать. За многолетнюю общественную деятельность я встречал множество умных, порядочных женщин-активисток, и Мерьем Озенбашлы была самым надежным, самым настоящим другом.
comments powered by HyperComments