Койдешлер корюшюви (встреча односельчан) с годами увеличивает свою значимость. В наши дни совсем немного остается довоенных уроженцев Крыма, и, казалось, понятие «корни откуда», согласно современным тенденциям, должны уйти в небытие. Но крымскотатарский народ делает то, о чем мечтают и говорят многие государственные деятели, они любят свою землю, родину, семью, помнят свои истоки и родство, передают информацию о прошлом своим детям, обеспечивая связь поколений. После массового возвращения крымских татар в Крым, народ выработал прекрасную традицию ежегодных встреч односельчан. Мероприятия желанные, массовые и имеют динамику развития. Беря во внимание многие факторы, редакция газеты «Голос Крыма new» объявила 2024 год – Койдешлер йылы, и предлагает вниманию своих соотечественников беседу с организатором на протяжении уже многих лет встреч в селе Озенбаш Айдером МУСТАФАЕВЫМ.
– Какие смыслы до вас доносит понятие «малая родина»?
– Не уходя в глубь веков, замечу, что я носитель двух родовых линий: отец – уроженец села Буюк-Озенбаш, а мама – из Янджу. Наши родители получили традиционное крымскотатарское воспитание и следовали многим обычаям и правилам, поэтому когда девушка выходила замуж, она приходила в семью мужа, становясь ее составной частью.
В свою очередь, мой отец очень уважал родственников жены, ее род, и это отношение передалось нам – детям. Например, моего старшего сына в честь старшего брата мамы назвали Ризой. Когда я приступил к составлению генеалогического древа, мамы в живых уже не было, она умерла рано, и родословную по материнской линии я фиксировал по рассказам отца. Но при этом мужской род в нашей семье доминировал, и то, что мы озенбашцы, озенбашская семья, даже не подвергалось сомнению. Влияние усиливалось тем, что бабушка (мама отца) жила с нами. Ее рассказы о довоенной жизни делали свое дело, с детства прививая любовь к малой родине.
Много озенбашцев в депортации оказалось в Андижанской области (Шахрихан, Палванташ, Асака), здесь проживала и наша семья. Несколько лет назад скончался ветеран национального движения Ремзи Аблаев, отец говорил, что они двести лет соседи. Мама Ремзи Аблаева родом из Озенбаша, отец – из Ялты. Для нас первый круг общения с соотечественниками был с выходцами из Озенбаша, поэтому и мы себя исключительно таковыми считаем.
– Когда впервые вы побывали в Озенбаше?
– В 1968 году наша семья решилась на переезд в Крым, теплилась надежда, что удастся обустроиться на родине. Родители с четырьмя детьми, бабушка и ее дочь с ребенком приехали в Симферополь. Как и многие прибывающие, отметились у активистов в парке Тренева. После этого поехали в родное село. Крым по-настоящему воспринимался только на малой родине, другой альтернативы у отца не было.
Сам я 1961 года рождения. Нас с детства воспитывали таким образом, что смысл поговорки «мой дом – моя крепость» в первую очередь подразумевает твою семья. Но семья у крымских татар бывает малая и большая, которая включает родственников, тесно общающихся между собой. Дяди, тети, их дети. Таким образом, малая семья перерастает в большую, а несколько таких больших семей составляют сообщество соотечественников (джемаат). Мои родители жили в таком сообществе, будь то в Андижане, Новоалексеевке или в Крыму. Вот такие сообщества в следующей ступени составляют народ. Понятия «малая родина» и «большая родина» у нас просто спрессованы, там нет граней.
В мою детскую память от первой встречи с Озенбашем врезались жара, пыльные дороги. Мы ходили по деревне, смотрели дома односельчан, слушая рассказы папы: когда строили водохранилище, то 2/3 села залили водой, дом отца также оказался под водой.
Мы, уставшие, подошли к чешме – источнику воды. Но молва тут же донесла в сельсовет информацию, что по селу ходят татары, и моментально появились милиционер и дружинники, от которых несло перегаром, и потребовали покинуть данный населенный пункт. До прибытия последнего автобуса еще оставалось время, и мы посетили старое крымскотатарское кладбище. Бабушка знала арабицу. Взрослые ходили между повалившимися надмогильными камнями, рассматривая надписи. Потом сели читать ясин, и я впервые увидел плачущего отца. Представляю, какие картины представали перед его глазами. Все эти эпизоды врезались в мою память, а весь информационный поток выработал особое отношение к малой родине.
– Ощущения, когда впервые побывали на койдешлер корюшюви?
– Сейчас трудно вспомнить, когда впервые побывал на встрече односельчан. Но в памяти всплывает общекрымская, да не только, Дервиза, которая состоялась в Озенбаше в 1990-м году. Но задолго до этого, проживая в пгт. Новоалексеевка Херсонской области, наши родители и еще несколько семей уроженцев села приезжали на отдых в Озенбаш. В таких поездках принимал участие и я. Помню даже, в один год там заночевали возле костра. После армии я играл в крымскотатарском ансамбле вместе с Рустемом Камбуровым. Так, несколько свадебных коллективов, объединившись, разъезжали по крымским селам на отдых. Были в Ускуте, Озенбаше. Уже в крымский период жизни, в 1990-х, я начал посещать ежегодные встречи односельчан. Но тогда они проходили по-иному, народу было меньше. Сейчас быстро сорганизоваться помогают социальные сети в интернете. Раньше программа была более простая, организация где-то хромала. Теперь проводятся более масштабные мероприятия.
– Нам известно, что вы приняли эстафету организатора встречи односельчан деревни Озенбаш. Это самовыражение или нечто другое?
– В какой-то период организацию встреч взял на себя мой отец, экс-муфтий Крыма Нури-эфенди. Как-то позвал и меня принять участие. В тот год я сослался на занятость, на неотложные дела. Отец настаивал, приводя аргументы, что встреча проводится всего лишь раз в год, поэтому правильно отложить все свои дела. Но я в тот момент в достаточной степени не прислушался к отцу и не поехал. Спустя годы, когда сам стал организатором мероприятия, в какой-то год вся моя семья не смогла собраться на встрече. Только тогда я до конца осознал свою неправоту перед отцом.
В 2011 году отец скончался. В память о нем мы всей большой семьей отправились на встречу. Там увиделся с журналистом Энвером Озенбашлы, который в разговоре предложил мне взять на себя обязанности организатора, я не дал согласия. Где-то через полчаса он подошел уже с группой стариков, которые были настолько убедительны, что отказаться я уже не мог. «Мы тебя назначили, только в наших полномочиях освободить тебя от обязанностей», – заявили они. В живых из них уже практически никого не осталось.
Если бы тогда мы активнее участвовали в организации встреч, результаты были бы более ощутимыми. Нас целая группа активистов, а моя задача – привлечь молодежь.
– Уходит старшее поколение уроженцев села, интерес потомков к малой родине спадает?
– Я знал многих из старшего поколения односельчан, их сегодня нет среди нас, но на встречах я вижу их детей, внуков, для них посещать малую родину уже дело чести. Мы наблюдаем положительную динамику, тягу к своим корням, когда гости приезжают целыми семьями. Мы устанавливаем свадебный шатер, там помещается до 360 человек, остальные находят места под деревьями. Как-то, сосчитав автотранспорт и помножив на среднее чиcло пассаж иров, получили более 750 человек. Интерес не спадает, и даже растет.
– Как проходят ежегодные встречи в вашей деревне, программа обновляется?
– Выше я говорил о свадебном шатре. Когда впервые его установили – это было новаторство. Таким образом, большую часть гостей, главным образом стариков, мы смогли усадить в центре мероприятия. Да, необходимы средства, но мы их собираем.
В моих планах провести конференцию уроженцев с. Озенбаш и их потомков, подготовить доклады, а затем выпустить сборник материалов конференции.
Были идеи театрализованных постановок озенбашских анекдотов.
Айдер Мустафаев на встрече односельчан в селе Озенбаш
Мы активно приглашаем на встречи крымскотатарскую интеллигенцию, и она приезжает, выступает, говорит полезные и приятные слова. Можно выразить огромную благодарность известному певцу Якубу Джемилеву за то, что много лет подряд посещая наши встречи, он проводил фотосъемку, делясь своим архивом со мной. Создана солидная база, которая будет использована в издательском деле.
Однако хотелось бы обратить еще внимание на отрицательные тенденции. Были годы, когда на встречу приезжало несколько музыкальных коллективов, известные артисты. Они до 15.00 часов играли, выступали перед земляками, затем, как правило, разъезжались по свадьбам. Ныне ситуация иная, уважить односельчан не все съезжаются.
– Трудности организации…
– Общественность ждет, жаждет встреч. Раньше приходилось за 2–3 месяца давать объявления в СМИ, сегодня через социальные сети практически адресно доходит информация. Наша деревня находится в горах, там своя специфика, некоторые вопросы необходимо согласовывать с органами власти, например посещение отдельных мест, и эти вопросы мы стараемся решить.
– Какие задумки хотели бы реализовать?
– Вначале подмечу, что сегодня крымскотатарская свадьба утратила то значение, которое она играла раньше. Да, это бракосочетание молодых, да, это веселье и изысканная еда. Но общения нет. При игре музыкантов в ресторане никто никого не слышит. Собрались родственники на 3–4 часа, поели, потанцевали и разошлись. В то время как встречи односельчан – это интенсивное общение родственников и друзей между собой. Чего стоит только общее фото.
Одной из главных своих задач считаю организовать издание книг о Буюк-Озенбаше и Кучук-Озенбаше, уроженцах этих сел и их потомках. Вижу различные направления. В первый том необходимо включить все то, что было уже издано. Во второй том должны войти истории семей озенбашцев, их генеалогические древа, сопровождающиеся большим количеством фотографий – от предков до потомков сегодняшнего дня.
Третье направление – создать сайт об озенбашцах, а также снять документальный фильм.
– Среди молодежи есть такие, кто готов принять эстафету организатора?
– Мы активно стараемся привлекать молодежь к нашим делам. Безусловно, необходима подготовка таких кадров. Но в столь благородных делах следует исключить соперничество и работать единой командой. Организация койдешлер корюшюви – большая ответственность и благородная миссия.