Известного скрипача, возглавлявшего ансамбли «Хайтарма» и «Къырым», Дилявера Бекирова представлять нашим читателям не надо. В руках этого колоритного, импозантного мужчины скрипка словно оживает, она ведет с ним душевную беседу, плачет и смеется, тоскует и вдохновляет. Его внешний образ ассоциируется у меня с харизматичным героем любимого кинофильма «Жестокий романс» — господином Паратовым, блестяще исполненным Никитой Михалковым. Нам удалось накануне пообщаться с Заслуженным артистом Узбекистана и Крыма, обладателем медали «Симферополь-2007», лауреатом и дипломантом многочисленных фестивалей и конкурсов, давним другом нашей редакции Дилявером Бекировым, творческий концерт которого крымская общественность отмечает 14 февраля — в день рождения артиста в Крымскотатарском академическом музыкально-драматическом театре.
Дилявер-ага выкроил час в своем плотном графике между репетициями и решением оргвопросов предстоящих юбилейных мероприятий, подготовкой которых занялся лично. Много интересного и ранее не известного из его биографии и творчества мы узнали в этот день и спешим поделиться с нашим читателем.
Я пред ними в долгу неоплаченном…
Детские воспоминания Дилявера Бекирова удивительно яркие, казалось, он помнит все до мельчайших подробностей: имена, лица, одежду, манеры и привычки людей, среди которых прошло его детство. А это были личности довольно именитые и широко известные крымскотатарской общественности: Сабрие Эреджепова, Ильяс Бахшиш, актер театра Халит Гурджи, Асан и Усеин Баккал, Айше Диттанова, Сейтхалил Османов, Анифе Чолак, Амет Озенбашлы – интеллигенция, волею тирана оказавшаяся в местах спецпоселений. Дилявер родился в таджикском городе Советабад (позже Гафурово) в семье Мамута Бекирова, уроженца с. Аджи-Булат Бахчисарайского района, и Лейли Асановой, отец которой был известным в Симферополе владельцем фаэтонов (его так и звали Арабаджи Асан). Родители были знакомы еще в Крыму, до депортации. Мамут, получив среднее техническое образование, остался в крымской столице, как он сам рассказывал, «надев кепку, стал активистом». Устроился инструктором в Радиокомитет, где заведовал всеми радиорубками Крыма, одно время был начальником Алуштинской почты, полтора года исполнял обязанности директора татарского театра. В крымском архиве хранится документ 1935 года об удовлетворительной оценке председателем Крымского Радиовещания тов. Бекировым изготовленных Главпласттрестом в Москве пластинок крымскотатарских национальных исполнений.
В Симферополе Мамут Бекиров поселился с семьей: первой женой Айше и тремя детьми в доме, выделенном для актеров, по ул. Октябрьской, 13, куда часто приносила на продажу молоко дочь Арабаджи Асана — Лейля. В этом же доме, напротив его комнаты, жил ходячая энциклопедия крымских татар Решат Рефатов, ученицей которого была Сакине Налбантова.
В депортации в г.Бекабаде умерли мама Мамута Бекирова Мерьем и жена Айше (сын Лензи, заболев тифом, умер в Симферополе незадолго до выселения).
— Отец рассказывал, — вспоминает Дилявер-ага, – как разбил голову табуреткой одному из сотрудников НКВД, пришедших оформлять двоих детей для передачи в детский дом. Как-то на станции в Ленинабаде он узнал среди женщин Лейлю и был впоследствии ей благодарен за то, что она вышла за него замуж и вырастила его дочь Ленияру (вторая дочь Лензара вскоре после депортации умерла от скарлатины) как своих пятерых родных: Диляру, Гулизар, меня, Эльзару и Айдера. Нашим воспитанием занималась мама, она была отчаянной, трудолюбивой и требовательной женщиной. Не терпела несправедливости, хорошо пела народную песню «Къадифеден кисе» («Бархатный мешочек») и тонко чувствовала музыку. Возможно, кто-то упрекнет в несовременных методах воспитания, но нас она старалась держать в узде. Помню, за непослушание и неприлежность в учебе мне доставалось веником по ногам. Я любил, когда она готовила чечевицу с домашней лапшой. В годы учебы в Душанбе она ежемесячно отправляла мне по 30 рублей и передачу с продуктами. Как-то у нее не получилось передать с самолетом мне баул с провизией, так она, как была в калошах, села и прилетела ко мне в общежитие. На следующий день, с утра нажарив чебуреки, угощала каждого, кто приходил в комнату или проходил мимо. Помню, мне тогда даже не досталось. Ей хотелось накормить каждого. Я едва оторвал ее от плиты, чтобы посадить на самолет и отправить домой. По прошествии стольких лет я стал осознавать, что, наверное, был не совсем примерным сыном и огорчал ее отдельными поступками.
Есть такие строки в известной песне:
«Поклонись до земли своей матери
И отцу до земли поклонись,
Мы пред ними в долгу не оплаченном…»,
к сожалению, слишком поздно осознаешь, что долг этот нужно отдавать при их жизни.
Среда воспитывала
— Говорят, среда влияет на формирование личности. Наверное, это так. Я рос в кругу интереснейших людей, ценивших и понимавших народное искусство, — продолжает Дилявер-ага. — Тогда, ребенком, конечно, не задумывался. Дома часто собирались родственники и друзья родителей. Порой меня, сонного, отец поднимал с постели, чтобы я сыграл на скрипке для засидевшихся гостей их любимую мелодию. Я играл, не понимая их тоску и печаль от нахлынувших на них чувств. Помню, мне довелось играть в 1964 году для Муртазы Велиджанова, кстати, он сам хорошо играл на мандолине и прекрасно пел. Сосед шофер Сервер-ага знал много народных мелодий, играл на трубе. Трубач Халиль-ага по прозвищу Панчиков окончил Гнесинское училище. В музыкальной среде у многих были оригинальные прозвища, ярко характеризующие их личные качества, например, Якуба-эмдже все называли Чайковским. Кстати, в 1964 году он из Сухуми прислал родителям гибкую пластинку с записями народных песен, куплет одной из них он посвятил мне. Ветеран крымскотатарского движения Зампира Асанова как-то сказала, что меня в определенных кругах иначе, как Маэстро, не называют.
А известный актер довоенного крымскотатарского театра, сыгравший роль Ленина, Халит Гурджи любил забирать меня, пятилетнего, с собой на прогулки. Женой его была турчанка Гульзаде-апте, своих детей у них не было. Почему-то я невзлюбил эту женщину, которая, как оказалось, была добра душой. Она сидела с сигаретой в руках, увидев меня, протягивала мне горсть конфет и смеялась. Я никогда не брал ее конфет, но когда Халит-ага предлагал одну конфету, не отказывался. Удивительные люди, сама атмосфера народной музыки, царившая вокруг, сыграли определенную роль в моем становлении как музыканта. Со многими из них судьба не раз сводила меня в жизни, с некоторыми мне довелось работать вместе.
15-километровый путь к искусству, или О том, как Джульбарс спас жизнь будущего артиста
Родители постоянно работали, чтобы прокормить большую семью: отец на 6-м заводе техником, мама — в пекарне и подрабатывала побелкой частных домов. Старшие дети присматривали за младшими. Но сестры не доглядели. У жившего по соседству Якуба-эмдже, скрипача, до войны работавшего в филармонии, была собака Джульбарс, с которой 8-месячный Дилявер очень сдружился. Он ползал с ней рядом на четвереньках, ел из ее миски и засыпал с ней в конуре.
— В семье помнят случай, как я малышом уполз, собирая камешки, к искусственному бетонированному водоему — хаусу. Внезапно обрушился сель, и меня унесло в воду. Джульбарс, почувствовав опасность, сорвался с цепи и громким лаем привлек внимание живущей напротив Фатьмы-апте, жены Ильяса Дигала – скрипача Ялтинского ансамбля, она успела вытащить меня из уносящего потока.
Помню себя пятилетним. Часто приходил горбатый родственник, мне о чем-то рассказывал, гулял со мной. Нам обоим нравилось это общение, он смастерил мне маленький даре (бубен) и разучил со мной смешную песенку. Я плясал, подыгрывая себе на даре, вызывая у него и всех окружающих возгласы одобрения.
В семь лет я бегал чумазый по двору с прилипшими к пузу арбузными косточками, когда приехала сводная сестра Ленияра и коротко скомандовала: «Быстро мойте его, оденьте, мы едем поступать в музыкальную школу!». Приехали в Ленинабад, завели меня на прослушивание. Какие-то серьезные люди предложили постучать по столу в такт, я безошибочно повторил. Состоящий в комиссии Зия Алимов, муж Ленияры, предложил, чтобы я спел что-нибудь на свое усмотрение. Я, подыгрывая на даре, запел, ту самую, разученную с дядей песенку:
«Один Ахмет купил обед, вай-вай-вай,
Упал Ахмет, разбил обед, вай-вай-вай.
Не плачь, Ахмет, купим обед, вай-вай-вай:
Первый – котлет, второй – рулет, вай-вай-вай».
Серьезность комиссии куда-то улетучилась, так под дружный ее хохот я был принят в класс скрипки. Первый год на занятия меня возил на мотоцикле отец, со второго класса я самостоятельно добирался за 15 километров из Советабада в Ленинабад. Однажды потерялся и оставил где-то скрипку, но меня в округе знали, и таксист подбросил до автобуса с забытым мной инструментом, водитель которого шутя пригрозил, что не выпустит меня из автобуса, пока что-нибудь не сыграю на скрипке. Я сыграл «Ходит зайка по саду» и успешно был доставлен домой.
Отец всегда мечтал, чтобы я, как Якуб-эмдже, стал скрипачем, а сестра Ленияра сыграла в этом значительную роль. По ее инициативе Гулизар поступила в школу-интернат имени Глиэра, но я хорошо помню тот день, когда мы должны были оставить ее там. Гулизар разревелась, а мама, не выдержав, бросив мне сумку, побежала собирать ее вещи. Так мы вернулись домой все вместе. Гулизар училась в той же школе, что и я, по классу аккордеон, Эльзара – фортепиано. Отец купил ей пианино «Ростов — Дон», которое мама бережно сохранила. Оно и по сей день звучит идеально. Поскольку в доме были разные инструменты, я неплохо научился играть и на них.
Помню, свою первую зарплату в 15 рублей я начал зарабатывать в 6 классе, играя на аккордеоне в физлечебнице для больных детей. Это была зарплата, официально оформленная, выдаваемая мне после каждого выступления. Эти деньги я безоговорочно отдавал матери.
А вот когда старшая сестра Диляра устроилась на ковровый комбинат, она на свою первую зарплату купила домой мандарины. У нее была страсть покупать пластинки с новыми, как сейчас говорят, хитами. Дома стопками были пластинки с разными песнями и мелодиями, мы постоянно крутили их и все популярные в те годы песни были у нас на слуху. Мы подбирали их на скрипке, пианино и аккордеоне и порой вместе музицировали. Отцу нравилось, что любую новинку мы могли сыграть. Как-то я не успел разучить только появившуюся «Черемшину», он, неодобрительно покачав головой, сказал: «Иди, учи!».
В музыкальной школе моим первым педагогом по скрипке был Артур Яковлевич Казасьянц, позже Майя Исаевна, у нас также преподавали братья Эдем и Ахтем Налбантовы. Помимо музыки я занимался легкой атлетикой (метал копье). Накануне вступительного экзамена в музучилище во время выполнения спецупражнения со штангой сломал левую руку. Пришлось самому снять гипс и, несмотря на сильную боль, разрабатывать две недели руку. Пальцы не слушались, не попадали на гриф, сестра повезла в больницу, где мне сделали обезболивающий укол, и я сдал экзамен на «4».
В училище я был концертмейстером ансамбля и оркестра. У нас были сильные педагоги: немец Вальтер Ридингер, Геннадий Гончаров, теорию музыки преподавали Ганиев, Морозов, Смирнов и др., заведовал духовым отделением Аббасов, струнным — Акрамов, Вера Мамедовна — хором. Крымскотатарскому фольклору меня обучали Рустем Ибрагимов, Талят Мамутов, Сейяр Эмиров, Абдулла Алядинов.
Подсказка от балетмейстера
Будучи студентом училища, я параллельно играл в эстрадно-симфоническом оркестре под руководством дирижера Жданова. Мы готовились к предстоящей свадьбе, куда нас пригласили как музыкантов, и репетировали «Агъыр ава ве Хайтарма». Вдруг в зал вошел мужчина с тросточкой. Это оказался Усеин Баккал, он тесно общался с отцом, они дружили, а в тот день я с ним познакомился лично. Проходя мимо, Усеин-ага услышал нашу игру и решил заглянуть. Тогда он сделал нам правильное замечание, что когда в «Агъыр ава ве Хайтарма» звучат слабые доли (даре), танцоры выполняют движение плечами, а когда сильные – ногами. Он, как балетмейстер, не мог не заметить неточность в мелодии. И я этот урок усвоил.
После успешного окончания в 1975 году Ленинабадского училища Дилявер Бекиров поступил в Таджикский государственный институт искусств, ректором которого была – профессор Гафарова. Отделением струнных инструментов заведовал Саид Мурадович Шамсов, педагогом по скрипке был выпускник Московской консерватории Виктор Астанович Хазратов. Сдав выпускной госэкзамен на «отлично», Бекиров приступает к службе в армии в Ансамбле песни и пляски Краснознаменного Среднеазиатского военного округа в г.Алма-Ата, где служили сильнейшие музыканты из Душанбе, Фрунзе, Алма-Аты.
Здесь он выступает на гала-концерте с известной певицей Розой Рымбаевой, ставшей впоследствии народной артисткой Казахстана, и оперной певицей Бибигуль Тулегеновой.
«Хайтарма» зовет
В 1981 году Д. Бекиров, отслужив, возвращается в Ленинабад, куда приехали Джеппар Максудов и Рустем Меметов, чтобы пригласить его в «Хайтарму». С 20 января 1982 года Д. Бекиров — скрипач, с 1983 г. — музыкальный руководитель, в тот же год – художественный руководитель «Хайтармы». Первый концерт с «Хайтармой» под его руководством в 1984 году произвел фурор, полуторатысячный зал им. Свердлова был переполнен, билеты распроданы за две недели.
В том же году состоялись первые Всесоюзные гастроли «Хайтармы»: Чимкент, Кзыл-Орда, Актюбинск, Гурьев… В Гурьеве, куда масса крымских татар после войны была отправлена в трудармию, два зала были переполнены. В те годы в составе «Хайтармы» были Февзи Билялов, Мемет Арсланов, Урие Керменчикли, Рустем Меметов, Мунир Аблаев, Гулизар Бекирова, Джеппар Максудов, Михаил Пирювкин, Джемиле Османова.
В 1987 году по приглашению Крымской филармонии «Хайтарма» дала 30 концертов в Крыму, Херсонской области и Краснодарском крае. За 7 лет были созданы и успешно представлены 4 новые программы.
В 1989 году Д. Бекиров за особый вклад в развитие национального искусства удостоен звания Заслуженный артист Узбекской ССР.
Возрождая искусство на родине
6 апреля 1989 года в концертном зале «Дружба народов» в Ташкенте на 4 тысячи человек состоялся прощальный концерт. Д. Бекиров по приглашению Вячеслава Пересунько 25 августа 1989 года сначала возглавил крымскотатарский театр-студию, чуть позже стал директором Крымскотатарского музыкально-драматического театра. Из студии в 19 человек он укомплектовал театр в 54 сотрудника. 6 апреля 1990 года состоялась премьера спектакля «Арзы къыз».
В 1990 году Д. Бекиров становится художественным руководителем фольклорного ансамбля «Къырым», музыкальным руководителем — Сервер Какура, балетмейстером — Ремзие Баккал. В составе «Къырыма» в те годы блистали Мунир Аблаев, Джемиле Османова, Аким Кокаш, Венера Достмамбетова, Эрнест Усеинов, Сервер и Эльмира Бейтулла, Эльмира Гафурова, Эльмира Меджитова, Юсуф Сулейманов, Сервер Аблязизов, Энвер Сейтумеров, Юнус Сейтаблаев.
Без создания Школы искусств фольклор возродить не удастся
— Крымскотатарский фольклор в депортации сохранился благодаря свадьбам, — говорит Дилявер-ага. — После возвращения в Крым ситуация усугубилась. У меня сохранились письма в различные инстанции с просьбой создать Школу искусств, где обучались бы с 1 по 11 класс по трем направлениям: хореография, вокал, музыка. Это специализированное учебное заведение, базирующееся на изучении классики и фольклора.
***
Активной и творческой жизни Д. Бекирова хватило бы на троих. Он попробовал себя и в роли актера, снявшись в документальном фильме Зафера Каратая о просветителе Исмаиле Гаспринском. Он полон идей и планов, способных возродить родное искусство. Он этим живет, этим дышит и не мыслит себя вне искусства. За его плечами — 60, на его плечах — 35 лет творчества, желаем ему воплощения всего задуманного, это ему по плечу.
Мамут Бекиров
Якуб Бекиров с Джульбарсом, спасшим жизнь будущего скрипача
Дилявер Бекиров в роли Исмаила Гаспринского
comments powered by HyperComments