Беседовал ТАРИХЧИ
Профессор Исмаил Керимов — человек, посвятивший свою жизнь изучению крымскотатарской литературы и периодических изданий конца XIX – первой половины ХХ вв. Человеческая память недолговечна, и в семейных легендах сохраняется очень немногое. Но хранящиеся в библиотеках и архивах документы, старые книги, справочники, словари, газеты и журналы являются интересным источником, способным пролить свет на наше прошлое. Ни один народ не может уверенно смотреть в будущее, не понимая того, какие события происходили в прошлом, не имея представления о том, какое духовное наследие досталось ему от предков. С Исмаилом Асановичем мы встретились после его возвращения из очередной научной командировки в столицу России, чтобы узнать насколько она оказалась успешной и результативной. О том, как век тому назад складывались судьбы классиков крымскотатарской литературы, как в середине 1920-х годов развивались национальная литература и культура в молодой Крымской республике, пойдет речь в нашей сегодняшней беседе.
— Расскажите, как начались ваши научные командировки в Москву?
— Был декабрь 1982 года, когда я прилетел в Москву, чтобы попытаться ознакомиться с номерами газеты «Терджиман», хранившимися в фондах Государственной библиотеки СССР им. В. Ленина. Сейчас это уже РГБ — Российская государственная библиотека. Поначалу мне не давали читательского билета. Необходимо было иметь постоянную прописку, но я уже успел окончить институт в Ташкенте, а на новом месте прописан еще не был. Ведь в то время студентов прописывали по месту учебы. Окончил учебу, и остался без прописки. Выйти из положения помог Басыр-оджа Гафаров, который проживал в Москве и много лет проработал в РГБ. Он побеседовал с работавшим в библиотеке одним своим знакомым, по национальности казанским татарином, и мне таки выписали читательский билет сроком на месяц. Этот и множество других читательских билетов до сих пор хранятся у меня. С тех пор каждый год я стараюсь хотя бы на три недели выезжать в Москву для работы в РГБ. Последняя моя поездка продлилась чуть более трех недель. Несмотря на то, что жизнь в Москве весьма затратная, продолжаю это делать, поскольку ни одна из поездок еще не была бесполезной.
Из истории национального гимна
— Почему так важна эта работа?
— Работа с газетами, журналами и другими материалами того периода не только обогащает новыми знаниями, но и помогает в спорных вопросах расставить многие точки над i. Возьмем, например, легендарного лидера крымских татар Номана Челебиджихана (1885-1918). Сегодня некоторые товарищи в своих работах ссылаются на газету «Терджиман» от 3 января 1917 года, указывая, что в этом номере Н. Челебиджиханом впервые было опубликовано стихотворение «Ант эткенмен». Теперь это текст национального гимна крымских татар.
Интересуюсь у одного такого автора, откуда он эту ссылку взял. Отвечает, что сам нашел. Человек не владеет ни единой буквой арабской графики. И если бы он непосредственно работал с газетой, то должен был бы обратить внимание на очень важную деталь. Стихотворение «Ант эткенмен» впервые было опубликовано не под именем Н. Челебиджихана, и, не зная его псевдонимов, не так просто определить авторство. Так, ловишь людей за руку, но без толку, плагиат чужих находок и выдача этих находок за свои все равно продолжается.
Под первой публикацией «Ант эткенмен» стоит имя — Керим Джемаледдинов. Интересно, что в то время и позже, в 1920-е годы существовал человек с точно такими же именем и фамилией, писавший и публиковавший статьи в крымских газетах. Но как бы то ни было, еще при своей жизни Н. Челебиджихан успел внести некоторые корректировки в тексты стихотворений «Ант эткенмен» и «Кобелек», исправив неточно напечатанные слова и заявив о своем авторстве. Он отмечал, что эти стихи были написаны очень давно, и он думал уже, что все это потеряло всякое значение, как вдруг кто-то их нашел, извлек из «кучи бумажного мусора» и опубликовал.
В таких вопросах, когда ты не работал с оригиналом, очень легко допустить ошибку. И таких неточностей бесчисленное множество. Говоря в общем, история нашей национальной литературы до сих пор слабо изучена.
Донос на поэта
— Во время своей работы в библиотеке вы делаете копии интересных газетных материалов?
— В свое время в «Ленинке» имелись приобретенные 40–45 лет назад японские аппараты. К сожалению, там делали копии только 50 страниц на человека. Не больше. Но я старался сделать заказы несколько раз, и таким образом получал необходимое. Стоило это, кстати, три копейки за кадр, по ценам того советского времени. Сегодня я накопил целый пакет микрофильмов различных книг, газет и журналов. На одном кадре микрофильма две страницы. Сегодня, когда я готовлю к публикации какой-либо материал, то сверяюсь не только со своими рукописными записями-конспектами, но и с оригиналом. Могу сколько необходимо перепроверить, как пишется то или иное слово. Бывает, мне говорят, что тот или иной наш деятель не мог так написать. Ведь сегодня по-крымскотатарски мы говорим «кетип», и редко «кетуп». А в тексте идет: «кидюп». Вот это -уп, -юп, часто повторяющееся в текстах, было следствием того, что большая часть нашей интеллигенции обучалась в Турции, где в то время говорили и писали «гидюп».
Подобный спор недавно был у меня с коллегами по поводу известного поэта Мемета Нузета (1888-1934). Я доказываю, что он учился в Турции. У него есть целые стихотворения, написанные на турецком языке. При этом Мемет Нузет был выходцем из села Айдар-Газы (сегодня это село Орлянка Сакского района), находившегося в степной, евпаторийской стороне. Во всех публикациях о нем нет ни слова, что он короткое время учился в Турции.
С личностью Мемета Нузета связана одна из находок, сделанных мною во время последней поездки. Еще в 1994 году в крымском архиве мною была обнаружена жалоба, которую в 1920-е годы написали на поэта в ОГПУ несколько его односельчан. Они его обвиняли в том, что он происходит из богатой семьи, и потому не имеет права преподавать в советской школе, а его сестры не имеют права учиться на фельдшера в советском техникуме. Учиться должны только бедные. Вот такие претензии были в то время. Эта жалоба попала в народный комиссариат просвещения Крымской АССР, и М.Нузета, в конце концов, уволили с работы, а его сестер исключили из техникума. Он был вынужден сменить место жительства.
Первоначально я полагал, что этот донос мог стать итогом какой-то ссоры. Мемет Нузет писал стихи саркастического характера, и можно было предположить, что на этой почве могло возникнуть какое-то недоразумение, и кто-то решил ему отомстить. Но недавно (февраль-март), работая с номерами газеты «Енъи дюнья», я обратил внимание на рубрику, выходившую под названием «Абур-чубур». В эту рубрику могли писать все читатели газеты. Там критиковались как негативные явления, происходившие в обыденной жизни, так и действия отдельных личностей. Работать с этой рубрикой не очень легко. Мелкий шрифт (нонпарель), тем более набранный арабскими буквами, иногда мудреная лексика, а читать приходится медленно и при помощи лупы, что отнимает много времени. Но время, оказалось, потрачено не зря. Среди заметок разных людей попалось и письмо Мемета Нузета, написанное в 1926 году. Оказалось, что он в 1922 году вступил в деревне Айдар-Газы в кооператив «Улькер». Этому кооперативу выделили участок земли площадью 15 гектаров. Там оборудовали артезианский колодец, из которого насосом выкачивали воду для орошения. М. Нузет пишет, что 9,5 тысяч ведер в час этот насос выкачивал. Кооператив организовал посадку помидоров, огурцов, картофеля. Собрали хороший урожай. Арбами отправляли в Кезлев (Евпаторию). Им также удалось 8 вагонов помидоров отправить в Москву. В тексте М. Нузета есть интересное выражение. По-крымскотатарски это звучит так: «Арабаларнен помидорлар Кезлевге алып-ките идик. Джыйылгъан сонъ, бостангъа бакъылса, къайсы еринден джыйылгъаны белли дегильди». То есть, настолько был огромный урожай, что нагрузив целую арбу, вы не увидите, с какого места это собрано. В своей заметке Мемет Нузет обвинял председателя кооператива Аблямитова в том, что тот не смог организовать хранение той части продуктов, что не успели распродать. Зимой несколько тонн картофеля и помидоров замерзло. Он обвинял Аблямитова и в том, что тот обижает работников, не выплачивает им положенные заработанные деньги. Судя по всему, последовавший затем донос был результатом этой критики. Видимо, председатель кооператива и его родственники решили таким образом отомстить Мемету Нузету. Кстати, отдельная статья об этом эпизоде в более полном и подробном варианте вскоре будет опубликована в газете «Янъы дюнья».
Резонансное ограбление
— Наверное, в старых газетах можно найти и другие интересные факты из жизни известных личностей?
— В газетах 1920-х годов очень много сообщений о случаях ограбления, особенно в Симферополе. В каждом номере есть рубрика «Происшествия». Кого-то избили, кого-то убили или ограбили. Но фамилии в основном проходят славянские. Крымские татары во всех этих «происшествиях» почти не участвовали. Но среди прочего мне попалось сообщение об ограблении известного ученого, педагога и общественного деятеля Исмаила Леманова (1871-1942). К нему в дом забрались в октябре 1925 года в 11 часов дня. Стащили золотые кольца, которые у него там были, нижнее белье, постельное белье, одежду. Воров потом поймали и судили. Судебное заседание проходило на крымскотатарском языке. Фамилии грабителей в сообщении названы: Фельдман и Херсонский. Половину имущества И. Леманову смогли вернуть, из того, что не успели продать…
Судьба Шевки Бекторе
Другой интересный факт связан с личностью поэта и филолога Шевки Бекторе (1888-1961). В 1926 году он неожиданно уехал из Крыма в Дагестан. Хотя здесь он активно работал, причем в нескольких местах. Преподавал методику языка и литературы, турецкий и крымскотатарский языки. Наркомпрос Крыма выкупил весь тираж подготовленного им учебника. Стихотворения Ш. Бекторе были очень популярны в Крыму. Но, тем не менее, он уехал, что ставит в тупик его сегодняшних биографов. Однако газетные публикации тех лет проливают некоторый свет на этот момент, поскольку среди них мне удалось найти сообщение о разводе Ш. Бекторе с женой в октябре 1925 года.
Супруга Шевки Бекторе – Хамиде-ханым, была родом из Куру-Озеня (ныне село Солнечногорское Алуштинского округа). Они поженились в 1918 году, когда он работал преподавателем в этом южнобережном селе, после переезда в Крым из Турции (сам поэт был уроженцем Добруджи, из деревни Кавлаклар). Ш.Бекторе был человеком неординарного характера. Давая уроки в куру-озенской школе, он вместе с женой стал выпускать рукописный журнал под названием «Шар-шур», в котором помещал свои стихи. Это был журнал тиражом с десяток экземпляров. Жена помогала ему переписывать номера для увеличения количества экземпляров. Всего они делали до 10-15 копий каждого номера и раздавали их друзьям и знакомым. Все читатели очень хвалили стихи Шевки. И он задумал опубликовать свои работы отдельной книжкой. Это было время Гражданской войны, когда не было уверенности в будущем дне.
В мае 1920 года ему приснился сон, что еще не поздно осуществить задуманное. Обычный человек, конечно, дождался бы наступления утра. Но он в три часа ночи запряг арбу и пустился в путь, захватив с собой торбу с рукописями стихов. Около 11 часов дня Ш. Бекторе добрался до Симферополя и направился в типографию газеты «Миллет», находившуюся на Кантарной улице (современная ул. Чехова). Но там никого не было, типография разгромлена, все шрифты и кассы разбросаны по помещению. Огорченный, он идет на городской рынок, где случайно встречает знакомого муреттиба (наборщика типографии) и уговаривает его помочь. Вдвоем они отправились в типографию и стали приводить ее в порядок. Спустя день начали набирать тексты стихотворений. И таким образом увидел свет его первый сборник стихов, которому он дал название «Эргенекон». Следует заметить, что «Эргенекон» — это сюжет из древнетюркской мифологии, когда одно из племен древних тюрков, спасаясь от врагов, нашло убежище в долине среди высоких гор. Поэтому «Эргенекон» — это как бы «спасение», «возрождение» новой жизни.
Зачем я рассказываю эту историю? Потому что Ш.Бекторе был человек непростого, точнее чудного характера, что, очевидно, не лучшим образом сказывалось на семейных отношениях. Если бы он с женой был в нормальных отношениях, то, может быть, и не уехал из Крыма. Они с женой развелись — «никяхларыны боздулар», как пишется в газете. В деле был замешан и Крымский муфтий Тарпи. После развода сын остался с бывшей женой. А куда ему деваться? Он поехал куда глаза глядят, предварительно остановившись в Кефе (Феодосии). На Кавказе Ш.Бекторе также долго не задержался и переехал в Туркменистан. Работал в Наркомпросе Туркменской ССР, пока во время сталинских репрессий его не арестовали. Первые допросы перед заключением его в тюрьму проходили в Ашхабаде.
Некоторое время назад, внимательно изучая его жизненный и творческий путь, я предпринимал попытки попасть в ашхабадский госархив, чтобы выяснить больше о том периоде его жизни, но, к сожалению, осуществить свои планы мне не удалось. Как-то на одной международной конференции в Алматы я даже познакомился с директором туркменского архива, обменялся с ней контактами и визитками. Она обещала помочь получить копию архивного дела Шевки Бекторе. Но так ничего не смогла сделать. Потом я решил искать пути через знакомых турецких ученых. Думал, что они теснее контактируют с туркменами. Но опять все оказалось тщетным… Очень жалко. Если мне удастся найти эти материалы, то может увидеть свет хорошая монография о Шевки Бекторе.
В октябре 1956 года, благодаря содействию турецкого посольства, Ш.Бекторе, будучи старым и совершенно больным человеком, вылетел из Киева в Белград. Пролежав в белградской больнице около недели, продолжил путь в Стамбул. И вот, 11 сентября 1956 года самолет, в котором он летел, приземляется в стамбульском аэропорту Ешилькёй, где его встречали близкие и масса друзей.
Позже в своей книге воспоминаний «Волга течет кровью» Бекторе напишет, что он единственный из многих сот тысяч человек, а может быть миллионов, кому удалось вырваться из советского лагерного ада и попасть в капиталистическую страну. В тюрьме он просидел 25 лет!!! Попав в Турцию и проживая с семьей, Бекторе пришел в себя, издал множество своих стихотворений. В последние годы жизни был инициатором издания нового журнала «Къырым» в Стамбуле.
Как бы то ни было, обнаруженные в Москве находки очень важны. Ведь эти деталидают возможность лучше понимать то, как развивались жизненные пути классиков крымскотатарской литературы. Без этих фактов многое объяснить невозможно.
