Курс валют USD 0 EUR 0

МЫ ВЫЖИВАЛИ КАК МОГЛИ

Комментариев: 0
Просмотров: 90

Решат-ага с супругой Айше

Лидия ДЖЕРБИНОВА, специально для «ГК»

Решат-ага Сулейманов родился в декабре 1940 года в селе Ак-кая Карасубазарского района. Казалось, что к этому времени жизнь как-то наладилась в многодетной семье. Отец Сулейман работал возницей в этом селе, мать Земине воспитывала четверых детей. Интересные сведения несет история рода.
Отец Сулеймана (дедушка Решата-ага) — Эюп, родом из Азамата Карасубазарского района, мама Мерьем — из Зуи того же района, в начале прошлого века вели свое хозяйство и жили безбедно. Но революция­ разрушила все устои. Эюп погиб в том хаосе, и молодому Сулейману уже пришлось работать на богатых родственников, чтобы не умереть с голоду. Всегда вспоминал, как родственники-работодатели сами ели чебуреки, а ему даже один не предлагали, за непосильный труд кормили супом с затирухой на воде (­омеч шорбасы). Так они с мамой выживали в двадцатые годы прошлого столетия.

Сулейман Эюпов

Спустя годы молодой Сулейман женится. В те годы молодежь проводила свое­ свободное­ время совсем не так, как сейчас. Вечерами, собираясь группами, пели веселые песни, частушки (чинълар), соревнуясь на ходу придуманным их содержанием и шуточными намеками — так развивался народный фольклор. Проводились различные­ подвижные игры. Вот на ­одной из таких вечеринок в Ак-кая он и встретил свою­ суженую­ Земине. У Земине тоже, как и у Сулеймана, жизнь была сопряжена с голодом ­1920-х годов в Крыму. Когда ­умерла ее мама и кругом царил голод, ее ­отец Саледин отправился в Краснодарский край в поисках продуктов питания, а на четырнадцатилетнюю свою дочь Земине оставил четверых малолетних детей. Все четверо малышей, умирая друг за другом, в слезах умоляли ее: «Абла, отмек, отмек….» (Сестра, хлеба, хлеба). Она сама, голодая, заливалась слезами, но была бессильна в ситуации­. Отец, конечно, постарался быстро вернуться, но не думал и не ждал дома такой трагедии­. Со временем, он женился на Ребие из Ак-кая. Началась другая жизнь. Родилось тоже четверо детей.

Земине Салединова

Земине подросла, превратившись в красавицу. Она пленила сердце Сулеймана, и он решил взять ее в жены, но ее родители не соглашались на этот брак из-за ­его бедности. Тогда молодые договорились, и в ­один прекрасный день он ее увез. Полгода он никому ее не показывал, никому не рассказывал, и только после согласия ее родителей ­они поженились. У них родилось шесть детей. Казалось, что трудности прошли… Но не тут-то было.
Грохот военных орудий в июне 1941 года принес в страну горе, смерть, разруху и искалеченные судьбы. Сулейман, продолжая быть возницей, возил военный груз. Никак не мог он забыть жуткую картину, которую наблюдал вдоль берега Черного моря: вся земля была усеяна черными бескозырками, доказывающими гибель многих наших моряков, защищавших Севастополь в неравном бою и павших смертью храбрых.
А в селе Ак-кая властвовали союзники Германии — румынские солдаты. Они ­устанавливали, как и немцы, свои порядки: вытесняли хозяев из домов и сами там ­устраивались. Как на всех захваченных территориях, так и в ­этом районе организовывались облавы на молодежь с целью отправки в Германию­. Обычно это происходило в мечетях, где проходили молебны. Но, несмотря на жесткие и жестокие условия­ проживания­ в оккупации­, жители села ­умудрялись помогать партизанским формированиям в партизанском Баксане, который в декабре 1943 года был сож­жен.
Румынские солдаты вели себя нагло и жестоко, не отставая от германских солдат. Выставили из собственного дома и семью отца Земине – Саледина. ­Его жена Ребия попросила свою дочь Джевирье принести какую-то посуду из дома. Девочка десяти лет поднялась в дом. В комнате румынские­ солдаты чистили свое оружие­. Один из них вскинул ружье, прицелился и выстрелил в маленькую­ девочку. Она скончалась на месте. А их сын Решит, семи лет, вместе с близким родственником Абкадыром, девяти лет, играли недалеко от дома. Нашли лимонку и приняли ее за игрушку. Их заинтересовала чека, только они попытались дернуть ее, заметившие взрослые крикнули, чтобы они ­этого не делали, но любопытные мальчишки убежали, словно торопились к смерти, ­убежали за конюшню, залезли под телегу и ­осуществили свое­ желание­ – дернули чеку: Абкадыра разнесло на куски, а Решит через четыре часа попросил пить и через два часа ­умер. Всегда вспоминали, какой он был смышленый — любил решать ­арифметические­ примеры и задачи на песке ­или на земле.
Наконец, дожили до освобождения­ Крыма от захватчиков. Радости односельчан не было предела. Из лесов спустились партизаны. Цвел апрель, вселяя надежду на мирные садово-полевые работы. За несколько дней до рокового 18 мая, в селах Крыма была проведена перепись населения, а молодые мужчины и юноши были призваны в трудовую армию. Никто в этом ничего беспокойного не видел. Думали, что проводимая по всему Крыму перепись имела целью уточнение оставшегося населения, а в трудовую армию призывали для восстановления страны после военной разрухи. Так думали. Но ночью 18 мая 1944 года в дверь семьи Сулеймана ввалились солдаты с автоматами, которые жили в их же доме, и, зачитав приказ о депортации всего крымскотатарского народа, заставили срочно собраться. Не разрешили ничего взять с собой. Всех собрали на кладбище. Люди думали, что их собрали для расстрела, не зря же местом сбора было определено кладбище. Так прождали до вечера. Потом отвезли их на железнодорожную­ станцию Ички, погрузили в товарные­ вагоны. В забитом людьми вагоне под ногами был навоз, не вычищенный после перевезенного скота, ни дверей, ни ­окон, ни туалета. Как вспоминает Решат-ага, ехали в полуголодном состоянии, есть давали через 3-4 дня. Это была еда с соленой рыбой. Воду находили на станциях во время стоянок эшелона. Мертвых забирали на станциях.
А брат отца Сулеймана ­Эмин Эюпов в это время на фронте воевал за освобождение Родины от немецко-фашистских захватчиков в составе советских военно-воздушных сил. Был стрелком. Демобилизовался только в мае 1946 года.
«Привезли нас в Суслангер, что в Марийской АССР, – рассказывает Решат-ага, — развезли по местам. Мы попали в барак 26 разъезда. Было очень жутко. Хоть я был и маленький, мне было неполных четыре года, но кое-что отложилось в детской памяти. Помню, как Мерьем-бита, сидя у костра, курила и плакала».
Курение женщин в Крыму не считалось зазорным, так как они привлекались к производству табака на полуострове. Работа женщин начиналась где-то в 3-4 часа утра. Ну а соблазн попробовать часто превращался в привычку.
«Мерьем-бита день и ночь напролет плакала, иногда в голос, — продолжает Решат ага. — Все ждала, что вскоре всех нас вернут из этой проклятой ссылки в наш прекрасный родной и теплый Крым. Ведь ­они же не были ни в чем виноваты. За что должны они, честные­ люди, нести наказание­ в ­этом чужом лесу? Она ждала справедливости. Но так и не дождалась, умерла. Мама от безысходности давящего голода собирала картофельную кожуру, жарила ее всухую на печи, она обгорала до черноты. Мама говорила: «Кушайте, будете учиться и станете грамотными».
Чтобы заработать на кусок хлеба и не ­умереть с голоду на чужбине, нужно было работать в нечеловеческих условиях, словно заключенные. Куда было девать детей? Их ведь по нескольку в каждой семье. Чтобы ­они не уходили далеко от барака, была организована детская группа, что-то вроде детского садика. Мама там работала на кухне, а старшая моя­ сестра ­Усние работала на каком-то заводе. Ежедневно с ней расплачивались 400 граммами хлеба. Она съедала половину, а вторую половину приносила нам – малышам. Так мы выживали как могли. Здесь, на 26 километре я пошел в школу.
До сих пор не знаю, на каком языке я учился в ­этой школе, на марийском или русском – ничего не понимал, знал ведь только свой — родной крымскотатарский, но как-то ­окончил два класса. К тому времени в 1949 году у меня родился братишка Рустем. Нас нашли дети маминой второй мамы Ребии — Зевиде и ­Осман. Они способствовали нашему переезду на 10 км, но здесь бараки были переполнены людьми, даже на нарах не было места, и нас разместили на 12 километре. Взрослые работали на лесозаготовках. Эти лесоучастки были отдалены друг от друга на расстоянии 1,5-2 км.
Учился я в русскоязычной четырехлетней школе на 10 км. Здесь мне очень повезло с директором школы Марией Ивановной Свешниковой. ­Она очень сочувственно относилась к нам. Ее сын и дочь тоже были ­учителями. Они были замечательными людьми. Я их доброту никогда не забуду. ­Учеба в пятом классе уже продолжилась в поселке Филиппсола. Нужно было ежедневно преодолевать пять километров пешком. Мороз не мороз, шел, никогда не пропускал занятий в школе. С ­одеждой и питанием все еще были трудности. В 1952 году, когда я был в пионерском лагере Кокшайск, что под Козьмодемьянском, мне поручили дежурство у памятника Ленину, я стоял босиком».

Решат Сулейманов у памятника Ленину во время дежурства в Пионерском лагере, Кокшайск, 1952 г.

«Когда мне было тринадцать лет, — продолжает Решат ага, — умер Сталин, и снова через определенное время нашу жизнь изменили к лучшему Зевиде и ­Осман (тракторист). Их с семьями отправили в Казахстан. Переехало еще несколько семей наших соотечественников, с ними и наша семья. Все ­уехали в Акмолинск, а я остался доучиваться в седьмом классе. Жил я то у родственников, то у одноклассников. Остался, но слыл школьным хулиганом по срыву уроков. За ­это мне одноклассники давали конфетку или печеньку. ­Это ведь считалось деликатесом, а я не имел возможности их покупать. Мне было очень ­обидно, когда я из-за отсутствия нормальной ­обу­­ви носил чарыкъ (постолы – мягкая обувь из сыромятной кожи, ­особый фасон чевяков), а остальные­ дети носили лапти (лапти изготавливались из липового луба), одноклассники надо мной смеялись и обзывали. Благодаря учительнице у меня появились тряпочные ботинки.
Окончив учебный год, я приехал к родителям в Казахстан. Меня ждала Акмолла, Астраханский район, совхоз Кызылжарский, село Жанатурмус. Здесь из-за сложного материального положения я не продолжил учебу. В 1954 году началось ­освоение целины. Требовались рабочие руки, и я в возрасте 16 лет пошел работать учеником в столярный цех. Со временем получил 4 разряд».
Бурными темпами шло ­освоение целины. Оно в Советском Союзе по размаху и масштабности не уступало космической программе и атомному проекту. Целина изменила страну, вмешалась в судьбы миллионов. Молодежь, окрыленная патриотическим порывом, приезжала на целину. Постепенно палатки, вагончики оставались в прошлом. На их месте вырастали дома. Кипела работа на сельскохозяйственных полях. Нужны были водители и трактористы. Решат-ага приобрел эти специальности и стал работать в совхозе Кызылжарский.
«Работали по 10-14 часов, перевыполняя норму, а нам учетчик дядя Митя постоянно объявлял о повышении­ нормы, записывая при этом 8 часов работы вместо отработанных сверхурочных. Мы заметили по зарплате, что что-то происходит неладное. Люди начали возмущаться. Было организовано рабочее­ собрание с присутствием парторга Люберец Александра Филипповича. Я был комсоргом. Мне, как и другим рабочим, не понравилось повышение­ норм. Рабочие требовали их пересмот­ра. Парторг молчал. Я вскипел и, бросив ключи парторгу, сказал: «Пусть твой сын так работает», — и ушел». Это был смелый поступок по тем временам.
Свой рассказ Решат-ага продолжает: «Работал кочегаром, но с началом ­учебного года ­устроился в школу-интернат учителем труда и водителем. В 1962 году меня в числе передовых учителей наградили поездкой в Сочи. В день ­отъезда я встретился с папиным братом ­Эмином ­Эюповым, который был на фронте, когда нас депортировали из Крыма. После войны он нас долго искал, наводил справки, и наконец нашел и приехал. Мы встретились, я хотел остаться, но он не позволил, и я ­уехал. Больше мы с родным дядей не виделись, так как он вскоре умер.
В 1964 году я окончил заочно Атбасарский сельскохозяйственный техникум широкого профиля. Стал преподавать в школе машиноведение­. Вел кружок по правилам уличного движения. В этот же год был призван в армию. Служил в Свердловске. Был комсоргом роты. После ­окончания курсов молодого бойца работал в штабе. Через три года меня за воспитание молодежи в коммунистическом духе наградили Грамотой ЦК ВЛКСМ.
В 1967 году демобилизовался и прибыл в Казахстан, в село Жанатурмус Астраханского района. ­Устроился работать в машинотракторные­ мастерские­, сначала дефектовщиком, потом работал контролером. Был ­объявлен набор в ряды милиции­. В 1976 году переводом начал работать в райотделе милиции участковым. В Павлодаре ­окончил среднюю милицейскую­ школу. В ­Астраханском районе работал участковым, старшим ­участковым, начальником отделения общественного порядка».
Пора было обзаводиться семьей. Много раз знакомился в разных городах, но сердце завоевала только одна, которая жила в Нижней Баканке Краснодарского края, с прекрасным светлым именем Айше. Ее родители — Сеитджелял Велиляев и Шеиде Халилова — были родом из села Соллар Карасубазарского района. Познакомил молодых ­его друг Джелил Сейдаметов. Молодой Решат ­увидел ее и сразу решил: «Увезу!». Как говорится: «Пришел, ­увидел, победил». В 1972 году привез молодую­ невесту к себе в Казахстан, сыграли свадьбу. Со временем на свет появилось трое­ детей.
Старший сын Решит живет с семьей в Казахстане. У него высшее юридическое образование, работал в органах, в звании майора уволился; с женой Жанной занимается предпринимательством. У них три дочери. Дочь Решата-ага — Алие, с мужем Нариманом Халиляевым работают и воспитывают троих детей. Вторая дочь — Эльзара, окончила Харьковский финансово-экономический институт, факультет бухгалтерского учета. ­Они с мужем Меметом Халиловым тоже воспитывают троих детей. Дочери живут в Крыму.
Решат-ага после депортации впервые­ посетил родину в 1962 году. Жители родной деревни Ак-кая еще помнили ­его семью, спрашивали о родителях, хотели, чтобы он остался, но у них ничего не получилось из-за политики того времени в отношении крымских татар. С того времени он приезжал на Родину пять раз, с целью трудоустройства обращался в районные отделы милиции­ Белогорска, Симферополя, Первомайска, но все было тщетно.
Но родина звала, и не смог он больше жить вдали от родного Крыма. В 1996 году уволился из органов в звании майора, хоть ­ему и светило очередное повышение в звании­ подполковника. Его и ­это не удержало. Приехал, купил дом в Долиновке (­Эски Бурульча). Это село находится в Цветочненском сельском поселении. Здесь уже у активиста Решата-ага закипела работа. Его избрали депутатом Цветочненского сельсовета. Избирался четыре созыва. По ­его ­инициативе в селе появилась ­улица Алима Азамат оглу Айдамака.
Решат-ага при поддержке односельчан смог добиться расширения земли под кладбище в Долиновке. Был поставлен памятник участникам ВОВ на средства народа. Добились открытия­ детского садика в обновленном старом здании. Группы работали на русском и крымскотатарском языках. В селах было организовано так называемое благотворительное дарение скота. Эта деятельность предусматривала помощь нуждающимся ­семьям. Суть состояла в том, что семьям раздавали скот, через определенное время появлялся приплод, который соответственно передавался другим семьям, и так по цепочке…
На средства прихожан строились мечети. В селе Цветочное стала работать мечеть, но туда трудно было добираться. На сельском сходе по просьбе жителей было решено построить мечеть в Долиновке. Решат-ага поехал к муфтию Крыма, написал заявление, начал оформлять документы. Даже попал в автомобильную катастрофу при неосторожном переходе дороги, получил переломы, поэтому 7 дней пролежал в реанимации­ не приходя в сознание. Но высококвалифицированные врачи смогли поднять его на ноги. Он очень благодарен врачу Айдеру Мустафаеву, подарившему ему вторую жизнь. И через три года, в 2015 году мечеть появилась в Долиновке.
В конце нашей беседы я спросила у Решата-ага о ­его пожеланиях, и он ответил: «Нам нужно единство. Нужно любя Крым повышать его экономическое­ и культурное благосостояние. Возрождать традиции­, забытые национальные праздники и игры. Это можно ­осуществлять только на Родине, а не на чужбине».

comments powered by HyperComments
Loading the player ...

Анонс номера

Последний блог