Фера СЕФЕРОВА, кандидат филологических наук
Тема «пейзажных образов» присутствует в творчестве Ш.Алядина, начиная с таких произведений, как «Теселли», «Чауш огълу» и др. Определенный вклад в изучение вопроса художественной системы писателя сделан такими литературоведами и критиками, как А. Дерменджи [Дерменджи], С.Нагаев [Нагаев], И.Керимов [Керим], А.Осман [Осман], Ш. Юнусов [Юнусов] и др. Теоретические основы новых исследований отражены в работах современных ученых: С. Сидорцевой [Сидорцева], А. Джемилевой [Джемилева], Ф. Сеферовой [Сеферова].
Перечисленные выше работы современных литературоведов обнаруживают мощную этнокультурную фоновую информацию, воссоздают картину мира художника. Представляет интерес монография А.Джемилевой «Поэтика повествования в крымскотатарском рассказе 70-80 годов ХХ века». В ней отмечена такая характерная особенность алядиновской прозы, как «психологизм в раскрытии образов, языковая и образная монолитность повествования в рассказах, внимание к внутреннему миру героев» [Джемилева].
Первые творческие шаги Ш.Алядин делает в поэзии. Сборники стихотворений «Топракъ кульди, кок кульди» («Земля засмеялась, небо засмеялось», 1932), «Къызыл къазакънынъ йырлары», («Песни красного казака», 1935), пронизанные духом патриотизма, являются продуктом своей эпохи. Молодого автора не удовлетворяют заслуженные успехи, он решает испытать свои силы в жанре прозы. В художественной системе небольших по объему повестей и рассказов: «Сенсинъми, огълум» («Ты ли, мой сын»), «Шаланда», «Мердивен» («Лестница»), появившихся в сороковые годы, большое место занимают пейзажные зарисовки, многозначные образы-символы. В алядиновской системе ценностей единственной выше всего оказываются человеческие отношения, верность им независимо от политических противостояний.
Такое понимание творческого метода Ш.Алядина во многом определило подход исследователей к анализу пейзажных образов в его творчестве. Ш.Алядин не просто формирует в своих произведениях некое пространство с видами природы, но концептуализирует пространство, наделяя его семиотичностью. Ведь «литературный пейзаж как элемент формы – это то самое ментальное пространство автора, которое как нельзя более точно отражает его миропонимание, является краеугольным камнем его художественной системы» [Иванова].
Пейзаж дает нам возможность проникнуть не только в художественную, но и в ценностную систему Ш.Алядина, отражая, в частности, понимание писателем природы добра, вечности, связи поколений. Заметим, что идея о тесном сосуществовании этих категорий прослеживается в алядиновской прозе достаточно ясно («Теселли», «Песчаная коса» и др.). Доказательством этому в пейзаже «Родников» является, к примеру, тот факт, что даже образ самшитового деревца, что «растет за окном, раскачивается и порой сгибается от ветра до земли, и мне (автору) кажется: вот-вот оно сломается, но нет, вновь выпрямляет свое крепкое гибкое тело», тоже символичен, так как самшит в традиционно-мифологическом образном арсенале, а также в крымскотатарской поэзии – это символ стойкости, выносливости, которые здесь, в этом пространстве, занимают важное место. Думается, что символическое значение образа самшита раскрывает внутренний мир персонажа: «Крымский самшит. Я привез его из Куш-Кая, аккуратно выкопав вместе с родной почвой и не повредив корней. Их было три, совсем молодых деревца с вечнозелеными листьями. Посадил здесь, около дома. Два из них сделались сначала красными, потом голубыми – даже внешне было видно, какая в них идет борьба за жизнь. Затем высохли, сломались, исчезли совсем. А этот, что за окном, сразу пустил почки, зазеленел, пошел в рост. Самшит считался у нас в Крыму символом долгой и крепкой жизни» [Алядин].
Заметим попутно, что в многочисленных пейзажных описаниях повести «Родники» самыми распространенными цветами можно считать зеленый, серый, красный. В литературоведении распространено мнение, что цвет имеет огромное значение в жизни человека, и, по мнению М.Платоновой, различают три вида воздействия цвета на человека: физическое, оптическое и эмоциональное [Платонова]. При эмоциональном воздействии речь идет о переживаниях, воспоминаниях, которые герои могут испытывать под влиянием того или иного цвета. К примеру, зеленый цвет есть самый спокойный цвет. Желтый цвет возбуждает человека, иногда даже беспокоит его [Платонова]. Добавим, что вышесказанное основано на универсальных явлениях, связанных с общечеловеческой картиной мира. Однако, как мы уже отмечали, существует национально-культурная специфика в области цвета. Яркие красочные цвета (пурпурный, голубой, изумрудный, сиреневый) напоминают о том, что в жизни главного героя все же были радостные или наполненные любовью, надеждами мгновения. В повести образ самшита появляется дважды, но в одной и той же картине природы, которая дана после того, как произошла встреча автора со своим первым учителем.
В какой-то момент взгляд автора задерживается на картине В.А.Серова «Татарские женщины». Очень интересен их портрет: «Две молодые женщины пришли в вечернюю пору к роднику с гугюмами (кувшинами) набрать воды». Кульминацией данной пейзажной зарисовки является закат солнца на картине: солнце уже зависло низко над горами. Вскоре оно соскользнет за вершины, сразу потянет холодным ветром, и седловины между горами начнут заполнять сумерки [Алядин]. Великое сияние, подарив жизнь и силу каждому существу, уступает место сумеркам.
Надо полагать, писатель неслучайно изображает вечерний пейзаж. Это заставляет ощутить горечь неотвратимого движения к концу и в то же время удивляет философским восприятием мира. На наш взгляд здесь имеет место своеобразный эстетический принцип не бьющей в глаза языческой красоты, а красоты духовной, к которой и обращена древнетюркская традиция.
Подтверждением этого факта является рассуждение критика А.Османа о «невидимой пуповине, связывающей человека и природу, а также о мифоэкологичности древнего мировоззрения» [Осман]. И в этом вопросе мы наблюдаем не только позицию героя, но и взгляд самого писателя, утверждающего, что соприродное существование человека заложено в его генетической памяти.
Текст повести насыщен намеками, аллюзиями, фигурами умолчания и т.д. Возможность понять состояние главного героя путем обращения к аналогии из мира природы дает нам диалог, который начинается вопросом учителя Абдурешида-оджа :
«– Вы помните тот неописуемой красоты родник на окраине Махульдура, у подножия высокой горы, вершина которой зимой была постоянно покрыта снегом, а летом туманом?
– Да конечно.., конечно, помню. Это около чаира, называемого Бойка…» [Алядин].
Как известно, действие повести «Чорачыкълар» отнесено не только к крымскому, но и ташкентскому пространству, и ряд конкретных реалий, гидронимов и топонимов (в повести упоминается деревня Махульдюр, Бойка, Гавр, Куш-кая, Ташкент, река Анхор ) постоянно напоминают читателю о наличии конкретного прототипа у того «сказочного, прекрасного места, где возвышаются высокие горы со снежными шапками, где доносятся время от времени глубокие, глухие звуки, будто горы вздыхают. Это снежные глыбы срываются и падают в ущелье. А внизу, в долине, видны сады и рощи чинар [Алядин]. Заметим попутно, что образ «многовековой» чинары тоже здесь символичен, так как чинара в традиционно-мифологическом образном арсенале узбекского народа – это символ вечности, достоинства. Символически значимым представляется расположение чинар, «вросших могучими корнями в берега арыка», с которых ветер срывает «отяжелевшие пурпурные листья».
Среди довольно часто встречающихся в повести «лирических отступлений», построенных на основе пейзажных образов, описания родников встречаются многократно. А указание на многократность данной ситуации дополнительно подчеркивает ее значимость: «Вода тугой струей вытекала из керамической трубы днем и ночью, летом и зимой на протяжении веков и пела свою нескончаемую, красивую, задумчивую песню. В деревне имеются и другие фонтаны, колодцы, по ущелью скачет белогривая речка, но население пьет воду отсюда, из Родников. Вода эта была необыкновенно вкусная и словно хранила в себе некое волшебство и бодрость» [Алядин]. И очень вскоре ситуация повторяется – теперь уже в варианте завещания, причем возглас «молодежь не должна забывать о них (родниках)» повторяется как некая устойчивая формула. Таким образом, приходим к выводу о том, что стилевые компоненты (сюжет, композиция, язык, образ, деталь, материал и т.д.) повести «Чорачыкълар» («Родники»), развивая национальные литературные традиции, позволяют писателю создать гуманистическую концепцию человека в избранном им идейно-эстетическом аспекте. Пейзажные образы в повести отражают важнейшие грани мировоззрения писателя, дают возможность увидеть особенности его ценностной системы. И в этом смысле алядиновская поэтика обнаруживает множество совершенно неожиданных культурных символов, философских знаний, фольклорных элементов.
Вопросы крымскотатарской филологии, истории и культуры, выпуск 18, 2024 г.
Список литературы
- Алядин, Ш. Избранные произведения / Ш. Алядин.– Симферополь. Крымское учебно-педагогическое государственное издание, 1999.– 640с.
- Дерменджи, А.И. Ветанымсынъ, Къырым / А.И.Дерменджи.– Симферополь: Къ ДЖ И Къырымдевокъувпеднешир нешрияты, 2009. – 220с.
- Джемилева, А.А. Поэтика повествования в крымскотатарском рассказе 70-80 годов ХХ века Монография / А.А.Джемилева – Саратов: Амирит, 2022.– 168с.
- Иванова, Н.П. Отражение идеи добра и зла в картинах природы романа М.Ю.Лермонтова «Вадим». // Н.П.Иванова // Ученые записки ТНУ им. Вернадского. Серия «Филология. Социальные коммуникации». – 2004. – Т.17 (56). – № 1.–С. 202 –207.
- Керим, Исмаил Асан огълу. ХIХ асырнынъ сонъу ве ХХ асырнынъ башында къырымтатар бедий сёзюнинъ эврими (Эволюция крымскотатарского художественного слова в конце ХIХ – начале ХХ века) / Керим Исмаил Асан оглу. – Симферополь: Къырымдевокъувпеднешир, 1998. – 184 с.
- Нагаев, С. Девир аралыкъларында: эдебий-тенкъидий макъалелер, эсселер, субетлер / С.Нагаев. – Симферополь: КъДЖИ Къырымдевокъувпеднешир нешрияты, 2008. – 320с.
- Осман, А. Осюв басамакълары: Эдебий-тенкъидий макъалелер. (Ступени роста: Литературно-критические статьи) / А.Осман. – Т.: Эдебият ве санъат нешрияты, 1984. – 224с.
- Платонова, М. Воздействие цвета на человека и его психику // Электронный ресурс http:// ww¬w.5bb.org/masha/psigilogiya-cveta.html. Дата обращения: 10.09.2024
- Сеферова, Ф.А. Этико-эстетическая парадигма крымскотатарской прозы 60-80 годов ХХ века Монография / Ф.А.Сеферова – Симферополь: «Доля», 2009.– 208с.
- Сеферова, Ф.А. Творческая эволюция Ш. Алядина-романиста // Ф.А.Сеферова // Прошлое – Настоящее – Будущее крымских татар Материалы III международного тюркологического симпозиума.– Симферополь: Изд-во «Крымучпедгиз».– 2014. – 332с.
- Сидорцева, С.О. Поэтика пейзажа: теоретический аспект // Актуальные проблемы славянской филологии. 2011. Выпуск ХХIV, Ч.2.С.403-411.
- Юнусов, Ш.Э. Главный герой как выразитель эстетических взглядов писателя / Ш.Э.Юнусов // Ученые записки ТНУ им. Вернадского. Серия «Филология. Социальные коммуникации». – 2014. – Т.27 (66). – №4.–С. 178–181.