Сотченков Фирс Петрович, 1924 года рождения, город Симферополь.
«Немцы выстроили пойманных во время облавы людей в общем дворе в один строй. Потом подозрительных стали выводить из общего строя. Их увели. Потом я узнал, что их сожгли.
После нас отправили в Австрию.
В лагере, где я находился, были отец и сын Съедины. Они занимались спекуляцией табака и других предметов, имели много денег – русских и немецких. Ходили очень чисто, имели приличные костюмы, пальто и обувь.
В лагерь приезжали офицеры из власовской армии и агитировали за вступление в их армию. В этот момент в лагере поднимался свист, крик, а иногда включался свет. Съедин Федор и Ткаченко Семен говорили: «Нужно их (власовцев) выслушать».
Будучи в Австрии, в июне-июле 1944 года в одной из газет, издаваемых немцами, я встретил объявление за подписью Марка Труфанова. Он разыскивал знакомых и родственников. Сообщал при этом, что находится в Берлине.
Вспоминаю, что перед отправкой в Австрию в августе-сентябре 1943 года в деревню Саблы была привезена группа русских лиц – человек 30. Их разместили в здании школы. Одеты они были в русскую военную форму, без знаков различия. Я познакомился с одним из них – с Волнистовым Сергеем. Так он назвался. Сергей рассказал мне, что все они – бывшие советские офицеры, окончили в Берлине шпионскую школу. А сейчас их должны перебросить в тыл Советского Союза.
Со слов моего отца, Волнистов и еще трое тех офицеров бежали к партизанам. Остальные были переодеты в немецкую военную форму и 14 – 15 ноября 1943 года были куда-то вывезены».
Дубинин Иван Иванович, 1927 года рождения, уроженец деревни Кой-Асан Кировского района Крыма, беспартийный, образование 7 классов, землеустроитель.
Вопрос: Где проживали и чем занимались, будучи в Австрии?
Ответ: В конце декабря 1943 года во время облавы я был пойман и помещен в лагерь, расположенный на территории бывшей Кировской машинно-тракторной станции. В начале января 1944 года я вместе с другими заключенными был погружен в эшелон и отправлен за границу. В феврале я был доставлен в город Штайер, в Австрию, и зачислен в состав пожарной команды.
В этой пожарной команде я был рядовым пожарником до момента освобождения советскими войсками, то есть до первых чисел мая 1945 года.
Пожарная команда противовоздушной обороны, в которой я служил, располагалась в 1,5 – 2 километрах от города, в предместье Миненгольц. Команда состояла из 25 – 30 человек советских граждан. Командный состав пожарной команды состоял из австрийцев. Кроме советских граждан в команде еще было 40 – 50 человек рядовых пожарников из числа югославских националистов. В команде была военная структура и военный режим. Все пожарники имели специальную форму одежды военного образца, оружия не имели. За службу в пожарной команде каждому из нас выплачивалась зарплата в размере 30 – 35 немецких марок в месяц и выдавалось бесплатное питание.
В первое время службы в полиции – примерно 2 недели – мы, пожарники, проходили специальное обучение пожарному делу и занимались строевой подготовкой и иногда нас использовали на строительстве бомбоубежищ.
В конце марта или начале апреля 1944 года начались воздушные налеты на Штайер, и весь наш состав ежедневно использовался на ликвидации последствий бомбардировок. Мы расчищали улицы и дома от развалин, строили укрепления и укрытия от авиабомб. После марта-апреля 1944 года теоретические занятия по пожарному делу с нами не проводили, и мы выполняли обязанности по ликвидации завалов в домах и на улицах города.
В свободное от работы время мы, пожарники, имели возможность уходить в город по своим личным делам. Но делать это можно было только по разрешению командования пожарной команды.
Вопрос: Вы принимали присягу на верность немецкому строю?
Ответ: Нет. Но нам всем предлагали принять эту присягу и с этой целью летом 1944 года всех пожарников города вывели на его центральную площадь, выстроили и предложили повторять текст присяги, которую нам зачитывал переводчик. Я не помню ее содержания, но смысл был такой – честно служить немцам. Никто из пожарников слова присяги повторять не стал, и всех нас распустили, вернее, развели по своим казармам. Через несколько дней многих пожарников вызывали и предлагали им подписаться под присягой, но они отказались (так они сказали). Меня не вызывали.
Соловьева Антонида Андреевна, 1924 года рождения.
«В немецкой армии не служила. С апреля 1943 года по июнь 1946 года работала у помещика Райте в Австрии.
Не возвращалась в Советский Союз, ожидая письма от родителей. В случае если родители оказались погибшими, то осталась бы в Австрии, выйдя замуж.
К тому же, находившиеся в лагере граждане из разных мест Украины говорили, что те, кто будет возвращаться домой, будут жестоко наказаны органами Советской власти. В первое время после этих слухов я боялась, хотя и выехала в Австрию в принудительном порядке».
Китченко (Васюкова) Елена Михайловна, 1910 года рождения, уроженка станицы Ахронизовка Темрюкского района Кубани, город Керчь.
«В мае 1942 года я пришла на биржу труда и попросила работы. Мне предложили работу уборщицы в общежитии немецкой части по улице Ленина (это здание бывшего клуба). Проработав 3 недели, однажды в городе я встретила своего бывшего мастера Кичева. Он пригласил меня к себе на работу в частную парикмахерскую. Кичева потом выслали как грека.
28 октября 1943 года немцы произвели эвакуацию жителей города Керчи. Они объявили в 24 часа собраться на Японском поле, за неявку – расстрел. Я с детьми пошла, вещей (даже сменного белья) не взяла. На Японском поле происходило распределение: кого – на катеры, кого – в эшелоны. Меня с детьми погрузили в товарный эшелон и вывезли в Симферополь, потом в Севастополь, оттуда через Одессу в Констанцу, Браил и в Вену.
По прибытии в распределительный пункт сняли отпечаток указательного пальца правой руки, подвергли допросу:
1) Где работали в России?
2) Состояла ли в партии?
3) Национальность?
Руководство в лагере Шкиден, где я работала на лесозаготовках, осуществлял предприниматель (фамилии не помню), охрана состояла из военнопленных австрийцев. Русских рабочих было 50 человек».
Из показаний соседей:
Иванова Екатерина Савельевна
«Я часто видела Китченко Елену на Приморском бульваре, гуляющей с немецким офицером.
В октябре 1943 года, за 3 – 4 дня до всеобщей эвакуации, Китченко Елене была подана грузовая машина, предоставленная немцем. Китченко грузила вещи, принадлежавшие эвакуировавшимся еще до войны евреям».
Хилиоти Екатерина Ивановна
«Я знаю, что Китченко Елена в июне-июле взяла патент и открыла парикмахерскую. Китченко была лояльно настроена к немцам. В ее квартире квартировали старший немецкий офицер и младший по имени Коля.
Дети Китченко были недовольны поведением матери. Китченко избивала сына за то, что он был не любезен с ее сожителем. Мальчик хотел иметь в доме отца. Муж Китченко в это время содержался в лагере. В 1942 году, в мае, при отступлении частей Красной Армии он не успел отойти с частью, пришел домой к жене. Китченко приняла мужа плохо, с большим недовольством. Он пришел домой в форме красноармейца. Китченко отказалась его переодевать в гражданский костюм. Ему (мужу Китченко) помогли соседи. Дома он пробыл дней 10. Немцы ходили по домам и арестовывали всех мужчин. Мужа Китченко арестовали, заключили в лагерь за связь с партизанами. Сын Китченко украдкой от матери посещал лагерь. Когда Китченко узнала об этом, она жестоко избила сына и строго-настрого запретила сыну ходить к отцу в лагерь.
Китченко не раз ругала Красную Армию, называя ее партизанской, партизан обзывала нарушителями покоя».
Вопрос: Где служил сожитель Китченко Елены?
Ответ: В инженерной воинской части, которая занималась наведением пантонных переправ.
Попова Ольга Иогановна:
«Китченко вела себя вызывающе, гордилась своим положением и опекой унтер-офицера, с которым сожительствовала. Она вела развратный образ жизни, устраивала пьянки и гулянки, в которых принимали участие офицеры и фельдфебели. Китченко доносила своему сожителю на соседей, жителей улицы.
5 октября 1943 года Китченко уехала со своим унтер-офицером на его автомашине».
Деревянко Наталья Константиновна, 1924 года рождения, уроженка города Геническа.
«В первые месяцы войны отец был призван в ряды Военно-морского флота в город Севастополь. Немцы приближались. Эвакуироваться не было денег.
Я училась в 9 классе. Еще до войны я познакомилась с военным, интендантом 2 ранга Богуславским Виктором Алексеевичем. Он довольно часто заезжал к нам. Девушки завидовали мне. В последнее время они довольно недружелюбно меня встречали. С Богуславским приезжал его шофер Троценко Федор.
29 октября 1941 года сестра уехала к отцу в Севастополь и не вернулась, так как 31 октября Альма была занята немцами. Началась новая жизнь. Немало надо было пережить.
Как только появилась немецкая комендатура, со стороны жителей деревни (в 1937 году наша семья перебралась в Крым, в деревню Базарчик) стали поступать доносы на меня. Якобы я была женой комиссара, а он был в партизанах вместе с моим отцом.
Ко мне по ночам приходили немцы, допрашивали, искали оружие…
Перед сдачей Севастополя мама часто не спала ночами из-за слез, переживала за отца, за сестру.
В феврале 1942 года какие-то женщины принесли из лагеря военнопленных из Симферополя записку от Богуславского. Он просил помочь ему уйти из лагеря. Об остальном он позаботится сам.
Мы посовещались в своем маленьком семейном кругу и решили ему помочь. Мама пешком пошла в Симферополь и в тот же день пришла с ним. Немцам она говорила, что он ее брат.
Богуславский прожил у нас 2 месяца, предлагал мне вступить в брак. Он получил отказ. Я сказала: «Живи, пока тебя никто не ждет».
Богуславский говорил, что до оккупации был женат, у него двое детей. Получив отказ, он рассердился, стал сквернословить, уходил к девушкам. Через 2 дня он вообще исчез. Когда пришел, сказал, что женился на одной из Севастополя по имени Мира. Он начал говорить, что у него было много вещей. Новая жена потребовала принести их от нас.
Потом Богуславский пошел в комендатуру и подтвердил все поданные сюда доносы на меня.
Переводчик, заместитель коменданта и несколько вооруженных человек произвели у нас в доме обыск, ничего не нашли.
В конце августа 1942 года был объявлен набор в Германию. Никто не явился. Староста подал списки. Мне первой принесли повестку.
28 августа нас увезли.
Прибыли в Австрию, в город Шпиталь. Ребят (мальчиков) отделили. 2 недели карантина. Затем направили в город Филлах на железную дорогу. Через 3 дня я с плачем отказалась от работы. Меня вызвали в гестапо. Немцы удивились, что дети в России в 16 лет еще не работают.
Меня отправили на городскую биржу труда. Я попала на макаронную фабрику. Проработала 2 месяца, потом объявила, что больна ревматизмом. На бирже мне предложили ряд работ. Я отказалась. Проходила медицинскую комиссию. До комиссии курила чай и пила кипяченый табак. Комиссию я не прошла.
В наш лагерь пришел транспорт из Воронежа, завезли брюшной тиф. В лагере появилась большая смертность. Кормили гнилой брюквой и мерзлой нечищеной картошкой.
Меня отправили работать на кухню при строящейся автодороге. Югославы и итальянцы здесь строили бараки.
В 1945 году по мере приближения фронта настроение у немцев было подавленное. На кухне случались кражи. Крал повар-немец и все сваливал на русских. Я сказала об этом шефу. Повар обозлился, хотел, чтобы нас уволили.
В марте нас уволили, отправили к крестьянам в деревню Айферсдорф.
Уже по возвращении в лагерь в Сегеде (Венгрия) я заболела брюшным тифом, находилась в лазарете.
Дважды проходила особый отдел.
…Мама была дома. Сестра вернулась с Кавказа. Отец в 1944 году поскандалил с начальством и был осужден, находился в трудлагере в городе Рыбинске».
Мирошниченко Анна Николаевна,1926 года рождения, дер. Орта-Мамай Евпаторийского района Крыма, образование 6 классов.
«С началом войны наша семья выехала из Евпатории. Дорога на Севастополь была перерезана, и мы, доехав до Сакского района (совхоз имени Фрунзе), остались там жить. Через несколько дней сюда заступили немцы. Жить было трудно. Мать от переживаний заболела. Зима прошла с горем пополам.
Летом я работала в поле. 6 августа 1942 года я получила повестку на Комиссию в Саки.
Посадив нас на телеги, староста и полицейский повезли в Саки, а через три дня – на станцию. Ждали ночь, день. Подошел поезд. 10 августа 1942 года в 10 утра эшелон пошел далеко на запад.
В вагоне теснота невыносимая, питания для всех не хватало. Ехали 19 дней.
Привезли в город Валзберг. Там повесили номера на грудь и сфотографировали. Пришли немецкие хозяева и начали нас покупать.
Меня и сестру купил хозяин из деревни Швабег. Это была забитая деревушка, высоко в горах.
Война закончилась 9 мая. А к нам в деревню только 11 мая пришла английская разведка.
Побыв в деревне до 15 мая, мы, 7 человек, попросили англичан переправить нас к частям Красной Армии.
2 месяца мы находились в русском лагере №299 «А» в городе Грац.
6 августа уже ехали домой. Ехали замечательно: пассажирские вагоны, питания тоже хватало.
Теперь возникает вопрос: почему поехала в Германию? Потому что некому нас было защищать? Но ведь те, кого защищали немцы, прекрасно выжили и здесь».
Шуба Ольга:
Вопрос: Чем занималась в Германии в лагере Найденова Мария Васильевна?
Ответ: Она работала при кухне в лагере до 1943 года. Потом вышла замуж за Ивана Духовича (он из Сибири), работавшего в лагере слесарем. Потом их перевели в лагерь «Австрия». Здесь ее мужу дали отдельную комнату, и эта пара жила отдельно. Работала Найденова на посудном заводе.
Вопрос: Устраивала Найденова свадьбу в лагере?
Ответ: В 1943 году Найденова устроила свадьбу в лагере «Австрия». Свадьба была шикарно обставлена, на ней присутствовала и я. На свадьбе были лагерь-фюрер, полицейский лагеря, переводчики и другие лица из административного состава. Свадьба продолжалась целые сутки. Найденова со своим мужем были сфотографированы. Свадебные фотографии до сего времени сохранены. Во время свадьбы Найденова получила от лагерь-фюрера в виде подарка платье. После свадьбы Найденова с мужем пользовалась привилегиями от немцев. Получали продуктовые карточки и в лагере не питались.
Сестра Найденовой – Зинаида – работала в швейной мастерской, у немцев пользовалась привилегиями, получала лучшее питание. Во время бомбардировки она была убита.
Локотин Николай Дмитриевич, уроженец гор. Ялты, 1925 года рождения.
«Я родился в семье рабочего. Отец – кровельщик, маляр, мать не работала.
В 1930 году наша семья выехала на Кавказ, в город Баку. Жили мы там до 1936 года. Во время стахановского движения моего отца наградили как стахановца Сталинской грамотой, ценными вещами. Потом мы переехали в Ялту.
В ноябре 1937 года отца арестовали неизвестно за что. Я был вынужден оставить учебу, потому что мать одна не в состоянии была поднимать троих детей. Сестра 1923 года рождения, брат 1927 года рождения.
Мама работала уборщицей в снабженческой конторе до 1941 года.
В ноябре 1941 года немцы оккупировали Ялту. В декабре фашисты обманным путем забрали всех мужчин от 16 и до 50 лет якобы за мукой.
В Симферополе мы находились в одном лагере с нашими военнопленными.
В июле 1942 года нас отправили в Австрию, в город Брукк. Я находился в Афленце на разработке леса. Бежал. Был задержан полицией, просидел 4 дня в тюрьме. Решил притвориться больным и отказаться работать. Но меня отправили к крупному помещику. Я отказался работать. Снова угодил в тюрьму. Потом попал на ферму станции Марайп грузчиком. Отсюда уже невозможно было сбежать».
Мелешко Мария Власовна, 1923 года рождения, уроженка деревни Кипчак Ак-Мечетского района Крыма, беспартийная.
«В 1942 году, 7 августа, по предъявлению «Повестки-требования» я была вывезена в Австрию, в предместье города Грац – в село Бад-Клейхенберг. Работала на молочном заводе.
30 марта 1945 года я была арестована для отправки в тыл Германии, но я бежала из-под ареста. Меня скрывали 2 немки.
31 марта 1945 года я была освобождена Красной Армией».
Повестка требования
гражданка Мелешко М.В., улица …
Вам необходимо явиться в Ак-Мечетское бюро труда 7.08.1942 года в 5 часов утра с вещами для отправки в Германию. В случае неявки к назначенному часу будут предприняты меры при содействии шефа района.
Начальник бюро труда Брюховец
Кошель Мария Дмитриевна, 1924 года рождения.
Вопрос: Вы подвергались репрессиям со стороны немцев?
Ответ: В городе Ройта я была арестована за то, что сообщила родным в Симферополь адрес одного немца, который находился в воинской части в Симферополе. Его адрес перед моим отъездом сообщила девушка, которая с ним сожительствовала. Ее звали Катя, жила по Тихому переулку, 4. Из Австрии я писала письма родным на адрес этого немца Шнайдера – полевая почта №27961. Он получал мои письма и относил моим родителям. Те, в свою очередь, написав мне, относили Шнайдеру. Шнайдер был унтер-офицер. Я лично с ним не переписывалась.
Вопрос: Где находится сейчас та девушка Катя?
Ответ: По рассказам брата, она выехала со Шнайдером в Германию при отступлении немцев.
В Австрии я находилась 3 суток в гестапо за то, что писала письма в адрес немецкого военнослужащего. Это было запрещено.
comments powered by HyperComments