Айше-апа, Гульсюм Куляне и Аблязис Сейдаметов
Лидия ДЖЕРБИНОВА, специально для «ГК»
Ну что ж, мы были в жарком деле.
Пройдут года – заговорят,
Как мы в тридцать лет седели
И не старели в шестьдесят.
Степан Щипачев
Моя приятельница, находясь в симферопольском массиве Каменка, по пути нечаянно обнаружила у ворот незнакомого дома тутовое дерево, спелые ягоды которого навеяли ностальгические воспоминания о городе рождения — Самарканде. Когда протянула руку за ягодкой, вышел хозяин дома Аблязис-бей. Началась беседа, как по крымскотатарским традициям, с выяснения корней. Каково же было их удивление, когда выяснилось, что они тоже вернулись из мест спецпоселений — Самарканда. И моя приятельница Гульсюм Куляне была приглашена в дом, познакомилась с мамой Аблязиса – Айше-апа, которая, как и предки родителей Гульсюм, была тоже родом из Ай-Василя и знала ее деда Мемета Куляне еще до войны, они жили по соседству. Родилась инициатива написать о депортированной из Крыма в пятнадцатилетнем возрасте Айше-апа. Вскоре я оказалась в этой семье.
Я преклоняюсь перед пожилыми людьми, которых жизнь испытала не на шутку, и восхищаюсь их стойкостью, жизнелюбием и преданностью Родине. Их переживания и невзгоды невозможно описать в одном очерке – нужно о каждом писать роман. Сегодня героиня нашей беседы — уроженка Ай-Василя Айше Сейдалиева (1929 г. р.). Вглядитесь только в ее лицо на фото. Каждая морщинка помнит и хранит лихолетья военных лет. Помнит страшную ночь высылки, когда ни за что ни про что среди ночи солдаты заставили покинуть родное гнездо. Помнит длиннющий путь в никуда. Помнит первые годы на чужбине. Ведь на то она и чужбина, что все было чужим.
Приветливо поздоровавшись и поцеловав ей руку, как у нас в народе принято, приступили к долгой беседе. Ее родители Али Сейдалиев (из Ускута) и мама Фадиме Дживан познакомились благодаря участию в их судьбе дядей мамы. У обоих был второй брак. У вдовца Ускутлю Али Сейдалиева, как его прозвали в Ай-Василе, был один сын Осман от первого брака, а у Фадиме Дживан муж Амет Сарычев тоже умер после болезни, из-за которой он был семь лет прикован к постели. Осталась дочь Алиме. Повзрослев, работала секретарем в Ялтинском райкоме. Во время гитлеровской оккупации Крыма очень боялась ареста гестапо. Пряталась, где могла, но ее никто из односельчан не выдал врагам. Как мама Фадиме Дживан, после учебы в Ялтинском пединституте до войны работавшая заведующей детским садом, и все их родные и близкие выживали в окружении врага — знают они и Аллах. А до войны в их семье, как и во всем Ай-Василе, жизнь текла по своим заложенным изначально народным канонам. Работавший до войны бригадиром виноградарей, Али с началом Великой Отечественной войны отправился на фронт, но в результате отступления наших войск оказался в плену, откуда вернулся, только в 1947 году в Самарканд к семье и работал на консервном заводе кочегаром.
Али Сейдалиев и Фадиме Дживан
Война, конечно, принесла много горя. Как известно, нацисты не щадили коммунистов, комсомольцев, активистов и, ясное дело, партизан. Брат Али-бея Сейдали Халил до войны был в своем селе председателем сельсовета, гитлеровцы его расстреляли. Брата Фадиме — Усеина Дживан — тоже расстреляли. Сын Али Сейдалиева Осман попал семнадцатилетним подростком к врагам, откуда вернулся только в 1948 году, но не в Крым, а в Самарканд. У них с женой Велядье со временем родились три дочери. Из них только Пемпе с семьей живет в Крыму. Остальные нашли себе место жительства далеко от Крыма.
Все это рассказала Айше-апа и продолжила:
«Моя мама с младшими тремя девочками (старшая Алиме скрывалась от врагов) в годы войны выживала под страхом смерти, ведь она была коммунисткой. С охами и вздохами дождались апреля 1944 года. Радость освобождения длилась всего месяц. Ее омрачила ночь на 18 мая 1944 года, когда наш сон нарушили вооруженные солдаты и дали нам на сборы всего 15 минут. Сестра Алиме вернулась и была в ту злополучную ночь тоже с нами, а нас троих младших: я (1929 г.р.), Сейране и Зера, которой было всего пять лет, — всех назвали предателями. Алиме, решительно сказав, что нас расстреляют, не разрешила ничего брать с собой. Закрыли двери на ключ — и все. Многие односельчане, узнав о выселении, думали, что коммунистов не тронут, но не тут-то было! Вместе с соседями мы отправились в чем были в Дерекой. Увидев людей с узлами, я тихонечко из маминого кармана вытянула ключи и стремглав помчалась назад домой, чтобы хоть что-нибудь взять. Прибежала к дому, а двери нараспашку, и уже ничего не осталось, и так, ничего не взяв, в слезах я вернулась к месту сбора. На грузовых машинах нас доставили в Бахчисарай. На вокзале нас «набили» в эшелоны и отправили в двадцатидвухдневный путь по бескрайним просторам страны, во время которого нам предоставляли одноразовое питание в виде баланды. Мы, дети, располагались на голых верхних полках, одолеваемые вшами и другой ползучей и летучей мелкой живностью. По пути численность обитателей нашего вагона резко сокращалось: люди умирали от болезней, переживаний и голода. Наша семья выжила. Прибыли мы в Самарканд. После бани, на грузовых автомобилях нас доставили в Джартепе, что в Ургуте Самаркандской области. Мне 15 лет. Стала я работать в колхозе на сборе и обработке хлопка, джугары, кукурузы. Двоюродная сестра забрала нас к себе в Самарканд и устроила меня на консервный завод. Она работала в отделе кадров.
Семья Сарычевых. Сидят слева направо: глава семьи, его жена Гульсум. Стоят: Эмине-тизе, ее муж Сеитабла, Амет Сарычев (муж Фадиме Дживан), Фадиме Дживан (мама Айше-апа).
Поняв, что это испытание затянется надолго, стали мы приспосабливаться к новой жизни. В 19 лет я вышла замуж за Меина Сеитмеметова. Он родился в семье Сеитмемета Ваджипова в 1924 году в селе Буюк-Озенбаш. Его род относится к Демирджилер. Занимались продажей кузнечных изделий, а вообще в селе было пять семей с этой фамилией, но родственных отношений между ними не было».
События, происходившие после Октябрьской революции 1917 года, во всей полноте отразилась на озенбашцах. Голодные 1921—1923, 1932—1933 годы. Взявшая оборот коллективизация сельского хозяйства и неразрывно связанное с ней раскулачивание вынудило народ принимать меры, чтобы избежать предстоящих негативных событий. С целью самосохранения семья Сеитмеметовых вынуждена была покинуть родные места и самостоятельно перебраться в 1932 году к родственникам в село Ойсунки (Ойсинкой – ныне село Растущее в Бахчисарайском районе), входящее в те годы в Азекский сельсовет Симферопольского района. Обосновались в одном из старых домов по соседству с ними. Их дома стоят до сих пор. Когда Шание-хала, возвращаясь в Крым из места принудительного проживания, посетила по приезде сельсовет Растущего, ее выслушали и решили бесплатно вернуть заброшенный полуразвалившийся дом предков, который давно облюбовали бомжи, а население «облагородило» мусорной свалкой. Шание-хала с мужем Сеитджелилом привели 220-летний дом в порядок и вселились. Муж стал работать в колхозе, ухаживать за садом, плести корзины для заработка. После смерти мужа Шание-хала живет теперь у племянницы Эмине – дочери Айше-апа, так как своих детей у Шание-хала нет, и за домом предков время от времени ездят ухаживать.
«Муж был плотником, – вспоминает Айше-апа. — Работал в Узбекистане в племсовхозе. У нас родились пятеро детей. Жили мы счастливо, счастье наше продолжилось в Крыму, о котором мы все годы мечтали, живя в изгнании. Муж осуществил свою мечту — вернулся на Родину в 1989 году, а я позже. Смогли недалеко от Симферополя, в Каменке, построить дом для себя и для четверых детей. Муж уже ушел в мир иной. Осталась я на попечении детей, передвигаюсь на коляске. Живу с сыном Аблязисом. Правда, Рустем уже умер, был таксистом. Рефат тоже таксист. Эмине по специальности финансист, в Самарканде работала бухгалтером. Все они семейные и радуют меня девятью внуками, одиннадцатью правнуками и тремя праправнуками».
Отец Аблязиса Меин Сейтмеметов
Хозяин дома, где мы вели беседу с Айше-апа, – ее старший сын Аблязис. По дому и порядку во дворе видно трудолюбие хозяев. Давно разменявший седьмой десяток, он полон жизнерадостности, инициативы, общительности. Спортивная осанка подсказывала о его прошлом. В ходе беседы выяснилось, что, будучи еще школьником, он занимался гандболом. Был членом школьной команды, и даже как-то их команда в 1960-х годах заняла 2 место на межшкольных соревнованиях Самаркандской области. По окончании средней школы №19 им. А. Джами (Джами считается завершителем классического периода поэзии на персидском языке) сразу окунулся во взрослую жизнь. Сдав документы в индустриальный техникум на вечернее отделение на специальность «Техническое обслуживание и ремонт автомобилей», он через семь дней после завершения учебы в школе уже работал на Пенджикентской автобазе №37, в автоколонне №3, учеником слесаря. 3 ноября 1972 года он уже в рядах учебного отряда подводного плавания Тихоокеанского флота. Его ждала ответственная служба гидроакустика. А их на подводных лодках называют глазами и ушами. Как только субмарина погружается на глубину, превышающую перископную, в распоряжении ее командира остаются лишь гидроакустические средства. В течение всего продолжительного похода гидроакустическая вахта не прерывается ни на секунду. В водной среде, в отсутствие визуальных ориентиров, функции гидроакустика выходят на первый план. Во время службы на Морфлоте он, как говорится, покорил два океана, семь морей. Находился в длительных походах советских кораблей по приглашению руководства Сомали, Ирака. В те годы отношения с Америкой были умеренно-сдержанными, существовали периоды прагматического сотрудничества, и они в Персидском заливе сопровождали друг друга. Их самолеты в небе, а наши корабли с моря. За дальние походы Аблязис был награжден, получил благодарность и Почетную грамоту от командования флота. В 1974 году после командировки в Африку заслужил десятидневный отпуск домой. Демобилизовался в звании главного корабельного старшины. Работать стал мастером, затем механиком, начальником ПТО, главным инженером в автотранспортном предприятии Узсельхозхимии. Женился в 1977 году. Его жена Асие Селимова по образованию финансист. В Самарканде работала в хозрасчетном магазине «Фархад». В Крыму они занимаются цветоводством. У них с женой двое детей. Сын Сервер — врач-неонатолог, работает в Красногвардейске. (Основными пациентами неонатологов являются новорожденные младенцы с синдромом дыхательных расстройств). Жена его Зение — медсестра в республиканской детской больнице на ул.Титова. Дочь Аблязиса-бея Венера тоже медсестра, а ее муж Ахтем Ибраимов — строитель. Налаженный быт. Дети радуют. Все в порядке. На вопрос: «Чего бы вы хотели в жизни?» — Он ответил: «Я бы нам всем пожелал терпения, терпения и уважения друг к другу. Я сам живу по принципу: «Не делай никому того, чего не хотел бы для себя». А Айше-апа добавила: «Я желаю всем здоровья и призываю не уезжать из Крыма. Мы должны жить в Крыму. Мы должны это помнить, беречь его и заботиться о том, чтобы сохранить на века для наших потомков уникальную, исторически славную Родину и богатый диалектами наш замечательный певучий, благозвучный крымскотатарский язык».
comments powered by HyperComments