Сание и Фикрет Мамбетовы
Лидия ДЖЕРБИНОВА, специально для «ГК»
(Окончание. Начало в №47)
«У судьбы нет причины сводить посторонних».
Коко Шанель
Продолжая рассказ о семье Мамбетовых, невозможно не коснуться судьбы супруги Фикрета Мамбетова — Сание. Фикрет уже был довольно авторитетным человеком – работал в Госстандарте, а именно, в Наманганской областной лаборатории Госнадзора. Как-то, после проведенного торжественного мероприятия возвращаясь поздно вечером домой, встретил своего знакомого Суюна, который пригласил его домой, для того чтобы он у них отдохнул и утром продолжил свой путь, так как было уже поздно… И Фикрет принял приглашение. А когда пришел в гости через день, неожиданно увидел заходящую в дом девушку, которая радостно и весело напевала какую-то песенку, ее волосы развевались. Ну точно картина для художника. Эта девушка оказалась сестренкой Суюна – Сание, и очень понравилась Фикрету. Через несколько дней он нашел возможность познакомиться с ней поближе. На вопрос: «Можно провожу»? – она ответила согласием. К тому времени, окончив Наманганское медучилище, она работала акушеркой в роддоме, позже медсестрой в областном врачебном физкультурном диспансере. И когда она стала работать фельдшером на молочном заводе, молодой семье была выделена двухкомнатная квартира.
Как в каждой крымскотатарской семье, и у них свято хранятся воспоминания о прошлом своих депортированных родителей. Сание сегодня рассказывает: «Мой отец, Асан Гафаров, родился в деревне Джадра Бурлак Джанкойского района в 1925 году. Жил в селе и работал в колхозе «Коминтерн» №2. С 1942 года воевал в составе Белорусского фронта. Был стрелком. В одном из боев был ранен. Выбыл из воинской части 01.05.1945 года.
Мама, Джеваир Меметова, родилась в 1928 году в селе Байдар. В семье Меметовых Мемета и Зекие она была старшей из четырех детей. Остальные трое были мальчики. Жили они в двухэтажном доме. Ежедневное парное молоко от имеющейся коровы придавало им силы. Джеваир училась в школе города Севастополя, хоть и находилась она далеко, туда нужно было добираться ежедневно в холод и в зной, да еще и пешком. Однажды зимой она отморозила ноги. Их нужно было спасать, а как? Вспомнили старинный народный метод: ноги погрузили в ведро со свежим лошадиным навозом. Так ее ноги были спасены.
Родители Сание Асан и Джеваир Ганиевы
Пришла война, но семья выдержала все трудности и ждала освобождения от врага. И, где-то за две недели до окончания боевых действий, русская соседка вдруг сказала бабушке Зекие, что крымских татар всех поголовно будут выселять. Ясное дело, что битам не поверила. Такое и в страшном сне не приснилось бы».
Но предупреждение было небезосновательным. 18 мая 1944 года всех жителей крымскотатарской национальности под дулами автоматов вывели из домов, погрузили в грузовики и отправили на ближайшие железнодорожные станции для погрузки в товарные вагоны и отправки куда подальше от Крыма, от родной земли, земли, которую предки превратили в прекрасный цветущий край.
Зекие-бита растерялась. Куда с четырьмя детьми? Как? Муж Мемет трудился на шахтах Тулы. С собой почти ничего не смогли взять. Весь скарб состоял из хлеба, пухового платка, нескольких украшений. Долгий, изнурительный путь, когда тела умерших родственников оставляли у обочины железной дороги, когда терялись люди и дети, оставившие вагон в поисках пропитания и питьевой воды и не успевшие запрыгнуть в вагон внезапно тронувшегося, страшного по сути, поезда.
Далее Сание вспоминает рассказ своей мамы Джеваир, как их привезли на станцию Чуст Наманганской области. Высадили на землю. Через какое-то время разместили в большом темном зале без окон и дверей.
«Голод донимал. В Узбекистане в мае появляется урюк, который местные жители едят даже зеленым. Зекие-бита и двое ее сыновей, Расим и Тасим, наелись на голодный желудок урюка, запили водой из арыка, заболели дизентерией, что привело к трагическому результату — они умерли. Ведь в Крыму и в голову не приходило, что вода может быть смертельно опасной, все источники были чистыми. Так моя мама осталась вдвоем с братишкой Назимом. Она всегда говорила, что если бы не Назим, то она тоже умерла бы от голода. Он был ее кормильцем — выполнял какую-то работу у местных жителей, и они с ним расплачивались лепешкой, которая была на вес золота. Чтобы ее у него не отобрали по дороге домой такие же голодные мальчишки, он прятал ее под рубашкой.
Их приютила добрая женщина-узбечка, которую звали Одина-Хон аба. Они общались с ней до переезда в Крым и перед отъездом всей семьей ходили к ней прощаться. Живя у нее, сестра с братом поступили учиться в ФЗУ, по окончании которого Назим на швейной фабрике ремонтировал машинки и шил очень хорошо.
Мама Джеваир устроилась в известный в Намангане магазин «Заркент» продавцом. Вроде, что там такого, работать в магазине? Но одного случая было достаточно для увольнения. В магазине часто происходило мелкое воровство — пропадали катушки ниток, нитки для вышивания — мулине, и другая мелочь. Мама работала в отделе материала. Вдруг перед ней возник молодой мужчина и стал тянуть материал из стопки на прилавке. Она испугалась и хотела закричать, но он провел по своему горлу рукой, намекая на то, что перережет ей горло, если она закричит, забрал благополучно материал и ушел. Мама уволилась и устроилась работать швеей на швейную фабрику. Жить продолжали с братом у доброй узбечки Одина-Хон аба, о которой до сих пор не забывают и дети. Позже мама с папой познакомились и поженились. Жили все вместе у той же доброй женщины».
Со временем ее родителям и многим крымским татарам выделили участок под строительство дома. Здесь появились свои трудности в строительстве. Представьте себе: участки начинаются почти сразу за каналом и уходят в гору. Уже после того как построились дома, выходцы из Крыма говорили: «Ну точно Ялтинское побережье, когда смотришь с катера в Черном море вверх на утопающие в зелени дома!» А пока этот регион за каналом узбекского города Наманган еще не напоминал Ялтинское побережье Крыма, нужно было его отстроить. Для замеса раствора воду носили ведрами из канала. Эта вода употреблялась для всех нужд. Помучились, помучились, и кто-то придумал сделать черпалак, при вращении которого от напора воды и нанизанного на большое колесо множества емкостей, вода переливается из одной в другую и сливается в дренажную канаву. Это облегчало набор воды, так как уже не нужно было спускаться за ней по крутому склону канала. Вскоре придумали другой выход: были построены на каждом участке хаусы из бетона, куда привозилась и сливалась вода. Они так и остались в каждом дворе, напоминая о непомерном труде и первых жителях Гулистана – ведь многие уже в Крыму.
«Мы жили в 4 Гулистане города Наманган — вспоминает Сание. Мой отец работал строителем в ПМК треста «Межколхозстрой. Нас в семье у родителей было четверо. Мы все получили соответствующее образование и смогли переехать в Крым. Мы осуществили мечту родителей. Мы все родились в Узбекистане, который очень любим и часто вспоминаем, ведь там прошла наша беззаботная юность. Да. Мы родились в прекрасном и незабываемом Узбекистане, который несказанно богат своей историей, привлекательной культурой, литературой и незаурядным искусством, славен своими выдающимися философами и поэтами, неповторимой архитектурой, но Родиной считаем Крым — историческую Родину наших предков, Родину, которую у нас отнимали.
Здесь, в Ак-мечети, мы построили дом, вырастили дочерей. В Крыму я по специальности не работала — нужно было заниматься детьми. В 1999 году у нас в поселке по инициативе Фикрета, который в те годы был депутатом, был организован переговорный пункт, где я и проработала до 2009 года. По его инициативе также в поселке была организована установка стационарных телефонов.
В будущем я хотела бы видеть улыбающихся от счастья людей и веселых детей».
comments powered by HyperComments