Алие Аметова
Лидия ДЖЕРБИНОВА, специально для «ГК»
Сегодня своими воспоминаниями делится Алие Аметова. Родилась она в 1935 году в деревне Шума под Алуштой.
«Давно хотела описать историю своего рода, которую знаю по рассказам мамы Сундюс. Ее отец, мой дед, Асан Османович Идрисов, 1873 г.р., уроженец деревни Кучук-Ламбат. Его жену звали Мусемма. Воспитывая четверых детей, они ни в чем не чувствовали недостатка. Большую роль играло полученное от отца — Османа — наследство, состоявшее из земельных угодий, на которых возделывался виноград, выращивались табак и сельхозпродукция.
Но исторические события начала прошлого века меняли обычные условия жизни народа. Со временем появились товарищества. Асан-хартбаба состоял в товариществе «Бирлик». Выращенную продукцию сдавал государству, платил госпошлину. Так как дети были маленькие и не могли работать в хозяйстве, а урожай нужно было убирать вовремя, он нанимал рабочих и с ними своевременно расплачивался, о чем свидетельствуют архивные расписки рабочих. Он был членом школьного родительского комитета, помогал нуждающимся семьям, о чем также есть свидетельские показания директора школа Кучук-Ламбата. Но появляются «доброжелатели» и начинают писать доносы. В органы сообщали, что он сын крупного землевладельца, кулака, хотя по документам считался середняком, что он противник советской власти, в результате чего его часто лишали избирательного голоса в товариществе и арестовывали. За недоказанностью освобождали, и так продолжалось неоднократно.
Вскоре умерла его жена Мусемма. Оставшись многодетным вдовцом, он женился на Муслюме-ханум, у них родилось еще трое детей. Вести хозяйство стало еще тяжелее, ко всему, Муслюме тяжело болела и сильно задыхалась, работать не могла, о чем подтверждают справки от 1927 и 1929 гг. Асан-хартбаба вынужден был продолжать привлекать на сезонную работу посторонних людей, в результате чего было начато дело, проведен обыск, который не дал никаких результатов.
И все-таки 1931 год стал роковым для семьи. Согласно постановлению прокурора, следственное дело №16, ст. 58-10, вступило в силу. Асан-хартбаба был осужден на 5 лет по особой статье. Было конфисковано все имущество: двухэтажный дом из 8 комнат, табачный сарай, пашня, виноградник, огород, лошадь и корова. Это подтверждает справка из управления МВД РФ по Плисецкому району Архангельска. Туда была доставлена вся его многодетная семья. Слава Аллаху, его дочь Сундюс (моя мама) была уже замужем и жила в Шуме, высылке не подверглась.
В Архангельской области жизнь не была сладкой. Асан-хартбаба, чтобы спасти двух маленьких сыновей от голода, попросил знакомого, отправляющегося в Крым, отвезти Ризу (10 лет) и Джафера (4 года). Детей тот человек оставил у дверей детского дома Симферополя и строго-настрого наказал им не говорить фамилию, сидеть на месте.
Когда об этом узнал мой отец Рамазан, то сразу поехал в детский дом, но детей уже распределили по разным детским домам. Удалось взять Джафера, а Ризу не нашел, как выяснилось позже, ему дали другое имя, и он стал Виноградовым Константином Константиновичем. А сам Асан-хартбаба вскоре умер в ссылке. В 1991 году его реабилитировали, но о членах семьи ничего неизвестно. Только дочь Сундюс – моя мама, не подвергшаяся выселению, смогла узнать об этом. Умерла она в 2012 году.
Мой отец — Рамазан, сын Али Аметчика родом из деревни Шума. У Али-хартбаба был двухэтажный каменный дом, внизу подсобное хозяйство, наверху жилые помещения. Имел много овец, за которыми ухаживали чабаны, радовали душу и глаз собственная ореховая роща и фруктовый сад.
Сундюс Идрисова
Когда пришло время жениться, он выбрал Анифе-ханум из Симферополя. Она родила семь детей, из которых в живых остались только двое — Эбубекир и Рамазан. Тяжело заболела. Дети были еще очень маленькие, и она не могла за ними ухаживать. Тогда она предложила мужу привести в дом вторую жену, чтобы было кому за детьми смотреть и воспитывать. Вторая жена, Незире-ханум, оказалась очень доброй и хорошей, прекрасно относилась к детям. Они ее полюбили всей душой. Через восемь лет Анифе-буюкана выздоровела. Они продолжали жить все вместе в дружбе и согласии, помогая друг другу.
Сыновья росли, и их привлекали разные кружки во вновь открывшихся клубах. Отец не разрешал их посещать, боясь влияния на молодых сыновей чуждого уклада, но они бегали туда тайком. Рамазана там привлекало пианино, на котором он уже научился хорошо играть. Тогда его отец вместе с ним поехал в Симферополь и купил сыну пианино. Вечерами стали приходить родственники, знакомые, соседи. Рамазан играл, гости пели, танцевали.
Ему приглянулась девушка из Кучук-Ламбата с красивым именем Сундюс Идрисова. В то время люди стремились к грамотности. Так как многие владели арабской графикой, трудно было усвоить введенную новую латинскую, и она обучала женщин.
Выйдя замуж в Шуму, моя мама Сундюс вынуждена была поменять род деятельности. Теперь она работала на табачных плантациях. Этот труд, начинающийся до восхода солнца, считался очень трудоемким. Он включал в себя все виды обработки табака: от сбора листьев, нанизывания на шпалеры, сушки, до сортировки и отправки по назначению. А папа Рамазан работал там же водителем.
В 1920-е годы в Крыму свирепствовал голод. Трудности выживания описать невозможно. Кровь стынет от воспоминаний очевидцев. И в 1930-е годы трудности не давали забывать о себе, они стали источником наживы. Все чаще стали появляться различные магазины по приему золотых украшений, золотых монет и других ценных вещей. Назывались они «Золотой торг». И люди, чтобы не умереть с голоду, сдавали свои фамильные драгоценности за бесценок. Так продолжалось несколько лет, а потом пошли репрессии. Многих раскулачили, выселили. Бывало, вызовут мужчину в сельсовет, якобы по делам, а он оттуда уже не возвращался.
Рамазан Али Аметчик
У моих родителей родились трое детей: Али (1932 г.р.), я — Алие (1935 г.р.) и Худдус (1939 г.р.). В 1939 году началась советско-финская война, на которую был призван мой отец — Рамазан Али Аметчик. Вернулся по ее окончании. Снова был призван в 1941 году на фронт. Теперь уже он воевал против немецко-фашистских захватчиков. Сначала приходили от него письма, в которых он просил маму беречь детей и его маму — Анифе-буюкана. Предполагал, что война будет затяжной. Пропал он без вести в декабре 1941 года. Брат отца — Эбубекир, тоже был призван на фронт, но его вскоре комиссовали.
Война началась с грохотом разрывающихся авиабомб над Севастополем. Потом в наш дом вселились румыны, были и немцы. Дожили до освобождения Крыма.
Стоят: Анифе-буюкана, Айше-ала, Незире-буюкана, Али-хартбаба.
Сидят: Сельме Челебиева, Гульсум, Айше Османова и Рамазан, Крым, 1924 г.
18 мая 1944 года, как в каждый крымскотатарский дом, в 4 часа утра вооруженные солдаты постучали и к нам. Мама очень испугалась. Объявили, что нас повезут далеко, и солдаты посоветовали взять с собой как можно больше вещей и продуктов. Один из них резко снял чехол с матраса и предложил сложить туда все. Но взять с собой ничего не удалось. Мама взяла на руки Худдуса, а мы с Али держались за мамин подол. Анифе-буюкана взяла только коран с уверенностью, что Аллах поможет вдали от Родины. Незире-буюкана жила со своей сестрой Ревиде рядом с нами и воспитывала ее дочь Айше. Депортирована она была с ними.
Всех жителей села вывели на площадь. Вокруг творилось что-то жуткое. Тихие стоны взрослых, слезы, молитвы, громкий плач детей, лай и вой собак, мычание коров и блеяние овец — все смешалось в один протяжный крик души. Погрузили в грузовики, под охраной вооруженных солдат привезли на железнодорожный вокзал Симферополя, где нас ждали грязные и вонючие вагоны для перевозки скота. На каких-то станциях эшелон останавливался, люди выскакивали, пытаясь добыть пропитание, эшелон трогался, люди впопыхах бежали за ним, пытаясь успеть, некоторые отставали. У некоторых женщин в пути начинались роды. Болезни и горе косили людей. Умерших солдаты выбрасывали из вагона или оставляли вдоль железной дороги. Как питались в пути? Да никак. Иногда давали ржаной хлеб и какую-то похлебку.
Ехали очень долго, и прибыли мы вместе с семьей Эбубекира-эмдже. Наши семьи (12 человек) и еще несколько семей перевезли в поселок Малая Лата Караульского сельсовета, стали мы жить в бараках. Помещение кишело клопами. Взрослых снабдили лаптями без портянок, выдали ватные брюки и фуфайки. На следующий день предстояла работа на лесоповале, куда людей за 15—20 километров возили на открытых грузовиках.
Женский труд нисколько не отличался от мужского. К примеру, две женщины вручную распиливали могучие деревья, рубили сучья, распиливали на бревна по два метра и складывали в штабеля. У всех была своя норма. Если кто-то не успевал выполнить норму, следовало наказание — провести в подвале неопределенное время. Однажды всю ночь там провела Эсма-инге, жена Эбубекира-эмдже, а ведь дома оставались маленькие дети и старики. Это никого не волновало.
При тяжелом труде и питание должно быть соответствующее, но нет! 400 грамм хлеба взрослым, детям — 200 грамм в день. В месяц один раз давали 1 кг манной крупы, 2 кг конины, а соли не было вообще. В поселке жили раскулаченные семьи разных национальностей и из разных регионов страны. Они уже адаптировались к тем условиям и кое-что выращивали. Мама ходила к ним и меняла свой хлебный талон на картофель, чтобы сварить нам суп. Можно сказать, что жили впроголодь. Благо дело, лес рядом, летом он нас кормил. Ели крапиву, разные травы, ягоды. Приходилось есть и гнилую рыбу, старую конину с неприятным запахом.
Семья Эбубекира-эниште жила с нами в бараке. Он возил на лесосплав бревна, которые грузили женщины. Однажды на машине не выдержали подпоры, бревна покатились, он попал под них, получил перелом позвоночника в трех местах и умер через два месяца. Осталась жена Эсма с маленькими тремя детьми (10, 6 и 4 года) и старик-отец — Ашир-хартбаба. Теперь ей приходилось работать еще больше, чтобы прокормить семью.
Время шло, впереди школа. Мой брат Али пошел в 3 класс, так как в Крыму до войны он уже начинал учиться. Передо мной открылись двери к высокому постижению азов науки. Я пришла в первый класс. В одной комнате размещалось сразу четыре класса по рядам. Учительница сама была с семиклассным образованием, с каждым классом занималась по очереди. Незнание русского языка препятствовало нормальному восприятию занятий. Со временем эта трудность была преодолена.
По окончании четвертого класса учебу нужно было продолжать уже в городе Караул, за 16 километров от того места, где мы жили. Поэтому приходилось неделю жить в школе-интернате. Только один день проводили дома. Питались своими продуктами. Мама на неделю давала мне полведра картофеля, один стакан крупы и 10 рублей.
По окончании семи классов учиться продолжила в школе города Новая Ляля. Здесь тоже был интернат. Дисциплина была строгая. Обязательное ношение формы и после 9 вечера никаких отношений с внешним миром. Сама школа была образцовая, с занятиями по кабинетам и прекрасными учителями. Часто устраивались тематические вечера, играл школьный духовой оркестр. В воскресенье днем — кино.
Стоят: Хатидже, Худдус, Абляким, Алим.
Сидят: Айдер, Риза, Сундюс, Надя, Мусемма, г. Чкаловск, 1970 г.
Старший брат Али отучился в ФЗУ, освоил специальность по ремонту автомобилей и тракторов, начал работать слесарем. Мама заплакала, когда он домой принес первую зарплату. А мамин брат Джафер, которого мой отец нашел в детдоме, после ремесленного училища работал электриком. В 1948 году, возвращаясь как-то с работы на поезде, остался в тамбуре, простудился, серьезно заболел и умер, ему был 21 год. В память о нем осталась изображенная им на бумаге смеющаяся девочка с охапкой цветов.
Известно, что после смерти «вождя народов» наступило какое-то послабление для нас. Мы уже могли перемещаться по стране, так как был отменен комендантский режим. В 1954 году к нам приехал бывший крымский партизан Рамазан Муратов и увез в Бекабад Незире-буюкана к ее племяннице Айше. Умерла она в возрасте 84 года. Моей Анифе-буюкана к тому времени тоже уже не было с нами, она умерла в 1947 году далеко от родных берегов Черного моря.
В 1956 году вышло Постановление ЦК КПСС от 19 апреля «О снятии ограничений по спецпоселению…». После этого Постановления мы переехали к родственникам в Таджикистан, город Чкаловск. Здесь Али поступил в Среднеазиатский политехнический техникум, по окончании которого работал мастером на автобазе, позже начальником ремонтных мастерских, пользовался авторитетом и уважением среди коллектива и руководства. У него с женой Эльмирой две дочери: Муслюме и Зелимар. Обе получили желаемые специальности. У Муслюме с Зенуром двое детей. У Зелимар с Игорем в Санкт-Петербурге тоже двое детей. У каждого из них на горизонте свое светлое будущее. А брат Худдус окончил курсы водителей. На работе пользовался уважением. С женой Шамсие воспитали сына Камиля.
В 1963 году в нашей семье произошло радостное событие. К нам вместе с женой Надей и дочкой Лилей из Лисичанска неожиданно приехал пропавший из детского дома мамин братишка Риза. Как же он смог нас найти? А дело было так. Каждый крымский татарин мечтал вернуться в Крым, но власти не разрешали. Тоска по Родине после снятия ограничений по перемещению спецпереселенцев заставляла многих под разными предлогами ездить туда: кто в санаторий, кто снимал квартиру, а кто-то повидать свой дом. Так и Риза-даи каждый год из Лисичанска приезжал в родную Алушту в надежде узнать что-нибудь о своих родственниках. Если случалось встретить крымского татарина, он рассказывал о своей проблеме, обменивался адресами. И однажды в кругу крымских татар в Бекабаде прозвучала эта просьба. Нашелся знающий человек. Было сообщено Ризе-даи, и он приехал.
Произошла радостная, со слезами на глазах, долгожданная встреча. Худдус возил его на машине по родственникам, где все с ним заново знакомились. Когда Риза-даи выдавал дочь замуж, то моя мама Сундюс (его сестра) ездила на свадьбу. Потом переписывались. Но радость встречи и общений длилась недолго. Он приезжал к нам почти каждый год. Видно, теребившие душу воспоминания прошлых лет откладывали свой отпечаток на истерзанное сердце, которое после последнего посещения в семидесятые годы не выдержало. Инфаркт миокарда сделал свое коварное дело. И он покинул этот мир далеко от Родины – в Лисичанске. Алла рахмет эйлесин.
Как сложилась моя жизнь? Я поступила в педучилище, которое окончила с отличием, получила специальность «учитель младших классов» и сразу поступила в Ленинабадский пединститут на физико-математический факультет. Затем много лет проработала в школе Бекабада. С мужем Ридваном у нас родилось двое детей, но личная жизнь не сложилась, и я вернулась в Чкаловск. Работала в АТБ-33 экономистом, после окончания Кокандского автодорожного техникума работала старшим экономистом и часто замещала начальника отдела.
Детям старалась дать хорошее воспитание и образование. Сын Рамазан после учебы в Среднеазиатском техникуме отслужил в армии. По возвращении окончил Ташкентский политехнический институт. В 1990-х годах многие крымские татары направлялись в Крым с надеждой устроиться на Родине, поехали в 1992 году и мои братья Али, Худдус и мой сын Рамазан. Два брата смогли получить участки, построить дома. Рамазан женился на Сусанне. Она инженер-строитель и работала в «СПМК» «Крымстрой». Ей выделили квартиру. Мы все переехали в 1999 году и поселились у них в однокомнатной квартире. Как умещались шесть человек? Сейчас у них свой дом в Симферополе. Воспитали двоих детей. Они тоже с высшим образованием. Дочь моя Лиля окончила Ленинградский финансово-экономический институт, работает в банке. С мужем Сулумбеком Султыговым воспитали троих детей. Все с высшим образованием. Живут в Санкт-Петербурге.
Живя в Таджикистане, мы все мечтали вернуться на свою историческую Родину Крым, которой нас хотели лишить навсегда, но кровоточащую рану сердца можно залечить лишь особой любовью. Мы участвовали во всех акциях, проводимых там, с требованием восстановления наших попранных прав. В 1991 году мы подали заявление в горсовет Алушты с просьбой выделить нам жилье. Поставили на льготную очередь, и в 2003 году нам была выделена двухкомнатная квартира. Было принято во внимание, что отец Аметчик Рамазан Али, призванный 24.06.1941 года из Алушты на фронт, пропал без вести в декабре 1941 года. Мама Аметова Сундюс была инвалидом 1 группы. Мама очень радовалась, что вернулась и живет на исконной родной земле. Но возраст есть возраст. Однажды она, упав с кровати, сломала шейку бедра, пролежала 38 дней и умерла в 2012 году на 99 году жизни. Через три года я потеряла и брата Худдуса. Что делать? Такова жизнь. Человек рождается на Земле с какой-то миссией и умирает после ее исполнения.
Всем землякам желаю здоровья и терпения. Пусть развивается наша культура, язык, не забываются обычаи. Пусть молодежь развивается на своей Родине — в Крыму, и способствует его процветанию».