Эльвира Муспаева
Более пяти лет письмо Наджие Муслядиновой ждало своего часа и, наконец, дошло до адресата. Но уже накануне пятой годовщины смерти ее автора. Конверт с адресом получателя — редакции газеты «Голос Крыма» — и вложенным в него письмом так и не был отправлен. Принесла его в редакцию Эльвира Муспаева, считая своим долгом выполнить так и неосуществленное желание своей матери.
На четырех тетрадных листах аккуратным каллиграфическим почерком Наджие Муслядинова вкратце изложила судьбу своего отца Кендже-Амета Мустафаева, до войны работавшего учителем в сельской школе, заведовавшего литературным отделом газеты «Къызыл Къырым». Уверены, из ее воспоминаний литературоведы смогут почерпнуть некоторые дополнительные сведения о национальной газете довоенного периода и ее сотруднике, а читатели — перелистать страницы жизни личностей, составляющих историю нашего народа.
Строчки нашего прошлого
Мы не могли оставить без внимания интересные отрывки из письма Наджие Муслядиновой (в девичестве Мустафаевой):
«Мой папа Кендже-Амет Мустафаев родился в 1906 году в с.Палапан (Белинское), что на берегу Азовского моря. В 1929 г. он окончил Симферопольский педагогический техникум и был направлен на работу в деревню Ташлы-Яр Ленинского района (ныне станция Пресноводная по железной дороге Симферополь – Керчь). Работая учителем, он сообщал в редакцию газеты «Къызыл Къырым» сельские новости, вероятно, как внештатный корреспондент.
В 1931 году ему предложили перейти в редакцию на постоянную работу, он перевелся. И так с 1931 по 1941 годы он каждое утро приходил на работу в здание на ул. К.Маркса в Симферополе, где в те годы располагалась редакция газеты «Къызыл Къырым». Работал редактором, заведующим литературным отделом. Были у него и переводы. В списке наименований произведений, переведенных на крымскотатарский язык еще до войны, опубликованном несколько лет назад в одной из газет, мы нашли и фамилию отца: Мустафаев К.-А. – В. Бианки «Къыскъачлар къайда къышлайлар». Кажется, у папы были и более серьезные переводы, но, к сожалению, мы о них не знаем. Отец часто бывал в командировках в Запорожье, Киеве, Одессе, Харькове и других городах и по Крыму. Позже, уже будучи в депортации, вспоминал, что в Крыму нет ни одного района, где бы он не был по долгу службы. На сегодняшний день, когда все районы связаны транспортным сообщением, может и не трудно объехать весь Крым, но тогда не каждый крымчанин мог посетить все районы.
Сидят: Кендже-Амет Мустафаев с супругой Джемилей и детьми Дилярой, Наджие и Дилявером. Стоит: племянница Малюме
В июне 1941 г. началась война. Папу на войну не мобилизовали по состоянию здоровья. А в редакции с началом войны начались сокращения. В августе 1941-го сократили и папину должность, но не отправили восвояси, а трудоустроили. Направили учителем в деревню Коль-Алчин Ленинского района, где он проработал до ноября, до оккупации полуострова фашистскими захватчиками. Потом школы закрылись. Во время оккупации он вел скрытую агитационно-разъяснительную работу среди населения.
В начале 1942 года Керченский полуостров на некоторое время был освобожден от фашистов десантными войсками. Всех мужчин, волею судьбы оказавшихся дома, призвали в Керчь, в военкомат. Папа был признан негодным к строевой службе.
Ну, а 18 мая 1944 года нашу семью постигла та же участь, что и всех крымских татар, и мы оказались в Узбекистане. В те годы представителям нашего народа не доверяли работу учителя или в СМИ. Отец был вынужден переквалифицироваться, освоил специальность каменщика, работал в ремонтно-строительных бригадах. Очень тосковал по родине. Часто вспоминал товарищей по работе в редакции, коллектив у них был очень дружный, сплоченный. Они жили как одна семья. Вместе работали, вместе отдыхали – на море ездили, на берег Салгира, за город. У них даже были свои музыканты. Не ансамбль, конечно, а так, кемане-даре. Но и этого было достаточно, чтобы весело проводить праздники. От тоски по всему этому, от ностальгии он заболел. Некогда здоровые белоснежные зубы повыпадали. Не суждено было ему вернуться на родину, походить босиком по песчаному берегу моря, подышать крымским воздухом.
10 октября 1954 года, в возрасте 48 лет, после продолжительной болезни наш папа скончался. Похоронен на чужбине в г. Акташ Самаркандской области».
Воскрешая память в своих детях
Многое, конечно, могла бы рассказать при жизни Наджие-апте, что, собственно, она и делала, при каждом удобном случае делясь воспоминаниями со своими детьми. Сегодня ее дочь Эльвира Муспаева, восхищаясь цепкой памятью матери, сожалеет, что в свое время не записала удивительные сказки и рассказы на магнитофон. Но все, что удалось ей вспомнить, мы представим читателям с ее слов.
Наджие Мустафаева родилась 6 марта 1933 года в симферопольском роддоме №1. Она была первым ребенком в семье Кендже-Амета Мустафаева и Джемили Аблякимовой. Поженились они в Палапане, и Кендже-Амет был младшим, седьмым ребенком, отсюда и приставка в имени Кендже, что в переводе с крымскотатарского означает – младший. Для семьи сотрудника газеты горисполком выделил небольшой земельный участок для строительства дома в общем дворе по улице Субхи, 10 (ныне Крылова, 10). Наджие подрастала, вскоре у нее появились: в 1937 году сестра Диляра, в 1939-м — брат Дилявер. Наджие уже готовилась к школе, родители сдали документы в симферопольскую школу №14 и в музыкальную, по классу фортепиано. Отец не раз брал смышленую девчушку с собой на ул. К.Маркса, где в одном крыле здания на втором этаже разместилась редакция крымскотатарской газеты «Къызыл Къырым», а в другом – русскоязычной «Красный Крым». Внизу, на первом этаже, где ныне ювелирный магазин «Янтарь», был гастроном, в котором заработавшиеся допоздна сотрудники редакций покупали что-нибудь перекусить. Наджие нравилось отмечать праздники, выезжать на природу, ходить на спектакли Крымскотатарского драмтеатра вместе с родителями и коллегами отца. Многие известные театралы и артисты жили в старом городе по соседству, со многими родители были лично знакомы. В районе нынешнего парка им.Тренева был базар, где шла бойкая торговля. Здесь разносчики, громко зазывая, продавали чебуреки, караимские пирожки, воду в больших сосудах за спиной и бузу из пшена. Частенько случались скандалы между крымскими чингене (цыганками), превращавшиеся для прохожих и зевак в театральное действо с нецензурной колоритной бранью и непристойными движениями с задиранием пестрых юбок. Родители старались оградить своих детей от этого постыдного зрелища, хотя для многих симферопольцев базар без таких веселых развлечений был не базаром. Внезапно начавшаяся склока также внезапно заканчивалась, достигнув своего апогея, а зазевавшиеся торговцы не досчитывались какого-нибудь своего товара, а прохожие – монет в своих карманах или вовсе кошельков.
Несколько месяцев перед началом войны Наджие с мамой, сестрой и братом гостили в с.Палапан у дедушки Аблякима. В селе был местный сказитель Сеит-Газы картакай, который своими удивительными рассказами завораживал всю окрестную детвору. Вечерами при свете лучины дети, затаив дыхание, слушали сказки о джиннах и дэвах, а потом, возвращаясь домой, они в испуге шарахались от своей тени, а в подгоняемых морским ветром огромных сухих шарах перекати-поле им чудились страшные великаны. С полдороги детвора с визгом бежала обратно. Жене Сеит-Газы картакая ничего не оставалось, как идти провожать засидевшихся допоздна маленьких гостей.
Наджие запомнились симферопольская пуговичная фабрика рядом с детским садом, куда детвора с любопытством заглядывала, наблюдая за процессом изготовления, и страшный вой сирен, предупреждающих о бомбежках. Воспитатели, следуя раздающимся из репродуктора установкам, торопливо вели детей в бомбоубежище, располагавшееся рядом с цирком. Сюда же прибегали укрыться местные жители с личными документами и узелочком со скромной провизией. Как-то во время очередной страшной бомбежки Наджие с детсадовскими малышами увезли на окраину Симферополя в район ГРЭСа. Вечером мама с трудом разыскала ее и, несмотря на запрет, забрала домой дочь, не желавшую оставаться и со слезами на глазах повисшую у нее на шее. В другой раз детсад эвакуировали в Красногвардейский район, где шестилетние малыши, чтобы не сидеть без дела, должны были спасать урожай, вытряхивая над расстеленной мешковиной семечки из огромных головок подсолнухов.
Враг в городе
В 1942 году Симферополь был занят врагом. В домах и дворах по улице Субхи прошлись с проверками, а затем в некоторых из них расселили гитлеровских солдат. В доме литредактора газеты «Къызыл Къырым» Кендже-Амета Мустафаева висел плакат И. Сталина, фашисты на глазах детей проткнули его несколько раз штыком, а потом сорвали со стены. Наджие видела, как хозяйничали солдаты, поселившиеся в соседнем дворе. Как тут же определили место и сколотили из досок туалет на шесть мест, разделенных перегородками, и местная детвора с любопытством наблюдала сквозь щели, как фрицы читали газеты, справляя нужду. Однажды гитлеровцы учинили облаву, согнав всех в кучу, старосте, частенько помогавшему многим соотечественникам, удалось вытолкнуть из этой толпы супругу Кендже-Амета — Джемилю и двоих младших детей — Диляру и Дилявера. А Наджие в суматохе вместе с другими уже погрузили в грузовые машины и повезли в сторону Бахчисарая. В дороге автомобили подверглись обстрелу с воздуха, и задержанные в страхе разбежались врассыпную, многим, тем самым, удалось спастись. В числе счастливчиков оказалась и десятилетняя Наджие, вскоре, к великой радости родных, вернувшаяся домой.
Освобождение и Изгнание
Весна 1944-го принесла счастливое освобождение. Буйным цветом цвели сады, казалось, предвещая скорую победу, но, увы… Крымских татар постигла страшная участь изгнанников. Семья литредактора и учителя Кендже-Амета Мустафаева с тремя малолетними детьми, преодолев долгий и изнурительный путь, оказалась в г. Пскент. Невыносимая жара, голод и жажда, тяжелый труд на хлопковых полях, жизнь в неказистых глинобитных жилищах, крытых стеблями хлопчатника и кишащих змеями и разными насекомыми, приводила в отчаяние. К счастью, старший брат Джемили — Джафер Аблякимов, в начале войны служивший военкомом Керченского военного округа, принимавший участие в Керченских десантных операциях и военных действиях на Кавказе, разузнав об их местонахождении, написал письмо И.Сталину и добился их перевода к родственникам на железнодорожную станцию Зирабулак. Здесь дети Кендже-Амета Мустафаева пошли в сельскую школу. А сам глава семейства так и не смог вернуться к любимой преподавательской или журналистской работе. Но чем бы он ни занимался, делал это основательно и профессионально. Его труд каменщика и печника тоже высоко ценился в округе. Все старались пригласить для кладки печи в доме именно Кендже-Амета-уста – у его печей и тяга была отменной и теплоотдача максимальной, хвалили местные жители. Он мечтал увидеть своих детей образованными, интеллигентными людьми, но, тяжело заболев, умер на третий год ссылки. Его старшей дочери отличнице Наджие, пришлось после седьмого класса перейти в вечернюю школу, а днем работать диспетчером автобазы при хлопкозаводе. Позже, окончив курсы, она получила специальность бухгалтера-товароведа. Вторая дочь Диляра более 40 лет проработала на скорой помощи. Сын Дилявер окончил строительный институт, работал в Душанбинском горисполкоме ответственным за архитектуру и застройку города. То, о чем мечтал Кендже-Амет Мустафаев, сбылось, жаль только не при его жизни.
Джафер Аблякимов, 1944 г.
С ним начинались «Аян» и марьинская мечеть
На танцплощадке при ремонтно-механическом заводе в Зирабулаке под живой оркестр вальсировали пары. Здесь на танцах и познакомились юная Наджие Мустафаева и выпускник Самаркандского мелиоративного техникума Кемал Муслядинов. Поженились в 1956 году и вместе поехали поступать в Москву. Наджие — во Всесоюзный институт иностранных языков, Кемал — во Всесоюзный строительный институт. Поступили на заочное отделение и вернулись работать. Через два года, по состоянию здоровья, Наджие оставила учебу, а Кемала направляли на различные строительные участки по всему Узбекистану. Кемал Муслядинов не остался в стороне от национального движения крымских татар за возвращение на родину. В доме молодой супружеской пары собирались под видом празднования дня рождения или какого-нибудь праздника соотечественники, ставили пластинки, а сами проводили собрания, сбор подписей, обсуждали методы национальной борьбы, Наджие тоже подключали для набора текстов на печатной машинке. Сначала она это делала незаметно для сотрудников на работе, позже – дома.
Кемал Муслядинов, 1967 г.
Муслядиновы вырастили и воспитали четверых детей. В 1989 году Кемал-ага приехал в Крым. Устроился в Комитет по делам депортированных граждан, курировал строительство объектов в Ленинском и Феодосийском районах. Добился выделения земельного участка для строительства дома в массиве Марьино Симферополя. Жили во времянке, в тяжелые годы обустройства спасали огород, козы и корова..
— Помню, как отец привыкший к организаторской и строительной работе, не мог сидеть сложа руки. При свете керосиновой лампы он готовил устав местной религиозной общины «Аян». Добивался выделения участка для мечети, открытия курсов по чтению корана, вел разъяснительную работу среди местного населения, – вспоминает дочь Эльвира Муспаева. — Он как ребенок радовался, когда на месте будущей мечети совершили первое жертвоприношение. «Бугунь Къурбан чалдыкъ, иншалла джами да олур!» — с гордостью рассказывал он дома. Можно сказать, он один из первых, несмотря на свой преклонный возраст, взял лопату, чтобы приступить к подготовке фундамента. Когда привезли лестничные марши, собравшаяся общественность ломала головы, как при отсутствии соответствующей техники установить их на нужное место, а отец, применив инженерную хитрость, при малых физических и технических затратах, так все рассчитал и устроил, что тяжелый лестничный пролет с легкостью точно встал на свое место. Его опыт профессионального строителя, годами наработанный на важнейших объектах Узбекистана, был успешно применен и на родине.
Соберем по крупицам прошлое
В апреле 2013 года Кемал Муслядинов покинул земную жизнь, через два года вслед за ним ушла в мир иной и его супруга Наджие-апте. На их долю выпали тяжелые испытания: военное детство, голод, болезни, утраты близких, изгнание, возвращение и обустройство на родине. Но они никогда не жаловались на судьбу. Сообща с народом преодолевали все невзгоды. При жизни Наджие-апте часто вспоминала отца. Все надеялась отыскать его брата Веиса, в 1920 — 1930-е годы занимавшегося торговлей табака, щеголяя в цилиндре и с тросточкой в руках, разъезжавшего в фаэтоне. Он эмигрировал в Турцию и до 1936 года ее отец Кендже-Амет получал от него письма. Долгие годы ее семья пыталась разузнать какие-либо сведения о пропавшем без вести в годы войны мамином брате Музафаре Аблякимове, 1917 года рождения, краснофлотце, служившем на полуострове Ханко. Еще она сожалела о семейном альбоме с многочисленными фотографиями ее отца и семьи с сотрудниками газеты «Къызыл Къырым», учениками и учителями, оставленном при выселении. В 1972 году Наджие Муслядинова приезжала в дом по ул.Субхи, и соседка тетя Маруся передала лишь два сохранившихся маминых фильджана (кофейные чашечки) и одно блюдце. В 1990-е годы в симферопольском горисполкоме она случайно познакомилась с женщиной, которая рассказала, что они тоже жили в Симферополе, в районе старого города, и ее муж тоже работал в газете «Къызыл Кырым», и у нее сохранились фотографии того периода. Но ни ее фамилии, ни имени Наджие-апте не запомнила, знала лишь, что ее дочь работала то ли начальником, то ли сотрудником симферопольского почтового отделения №48. В последние годы жизни она все просила, чтобы дети как-то разыскали ее, и она смогла бы еще хоть одним глазком взглянуть на эти фотографии.
Но это, наверное, уже другая история, продолжение которой мы, будем надеяться, узнаем. Возможно, эта публикация поможет пролить свет на еще одну страничку нашего с вами прошлого.
comments powered by HyperComments