Судьба не раз испытывала семью Аблаевых, будто проверяя на стойкость и терпение. В далеком 1939-м Мемет Абла, славившийся успешным виноградарем, за свое трудолюбие и умение вести хозяйство был вместе с семьей раскулачен и сослан на Урал. Его сын Сейджели, уже на чужбине окончив с отличием школу в Янгиюле, затем Ташкентский сельхозинститут, стал профессором, членом-корреспондентом Международной академии аграрного образования, Заслуженным лесоводом Узбекистана. Внук Андрей, защитив кандидатскую, темой которой было изучение особенностей карельской березы, вернулся с семьей на родину предков, обосновался под Симферополем и первое время чем только не занимался. Нужно отдать должное удивительной способности этого рода выживать в невероятных условиях, начиная всякий раз с нуля, берясь без страха за новое для них дело. Сегодня мы с нашим читателем побываем не ферме Андрея Аблаева и он расскажет о том, как все для него начиналось и как живется сельхозпроизводителю в Крыму.
Хозяйство Андрея Аблаева находится неподалеку от его дома в пригороде Симферополя. На подъезде к нему нас встретила Дина, овчарка-пастух. Услышав приказ хозяина: «Дина, домой!», она, стремглав, опережая машину, побежала на ферму, где на цепи, охраняя въезд, бдительно настроив купированные уши, ожидая команды, сидела кавказская овчарка-сторож. «Собаки у меня умницы, кавказская, та вообще с приличной родословной», — с гордостью, поглаживая своих любимцев, делится Андрей. На подворье – сельская идиллия: утки и гуси плещутся в корыте, куры копаются в земле, а молодняк-телята что-то жуют у стойла.
— Стада сейчас на пастбище, — указывая рукой на пасущихся вдали, на холме коров, рассказывает хозяин фермы. — В хозяйстве более 50 голов, из них порядка 15 дойных, около 3 десятка овец Романовской породы, несколько десятков уток, гусей, кур. При выборе коров предпочтение отдаю местной породе. В основном у меня Крымские степные, они хоть и сухопары, но более выносливы. Я привозил и Херсонскую черно-белую, это — крупная порода, но больше работает на себя, чем на молоко. От нее малая отдача и она менее приспособлена к местным условиям и пораженной гельминтами почве. Я вынужден был от них отказаться.
Одна из серьезных задач содержателя мясо-молочной и птицеферм – обеспечить стада и птицу кормами в зимний период. Мы уже самостоятельно заготовили 3 с половиной тысячи тюков сена по 17 килограмм в каждом. Этих почти 60 тонн на один зимний период едва хватит. В суровые и длительные зимы расход кормов соответственно увеличивается. Придется, в случае нехватки, докупать, а это дороговато обходится, если учесть, что 1 тюк сена стоит 100 рублей. Посчитайте, на какую сумму у меня уже заготовлено кормов! Шутка ли, на 350 тысяч рублей! Вот и приходится в июле-августе, это пора для меня сравнима с военными действиями, как савраска носиться в поисках лугов для сенокоса, так как выделенных 10 га не совсем хватает. А еще фураж подготовить – это значит с весны землю вспахать, прокультивировать, засеять 4,7 га овса, ячменя, вовремя убрать урожай. В период вспашки, сенокоса, уборки фуража нанимаю работников. Приобрел необходимую технику – трактор, пресс-подборщик, комбайн, — а она тоже внимания и заботы требует.
Заманчивым перспективам предпочел родину
Андрей, явившийся на свет в семье потомственных сельхозработников (мама Любовь Васильевна Яскина – дендролог, отец Сейджели Аблаев — Заслуженный лесовод Узбекистана), и представить не мог себя в какой-либо иной сфере деятельности. С пятилетнего возраста отец брал его с собой в научные экспедиции и на практику в леса, горы, степи. Родители привили любовь к земле, природе, бережное и по-настоящему хозяйское отношение к окружающей среде. Окончив Ташкентский сельхозинститут с красным дипломом, Андрей три года проработал в Управлении заповедниками Министерства лесного хозяйства Узбекистана. Позже, решив заняться научной работой, перешел на сельскохозяйственную опытную станцию в Ташкентской области, занимающуюся овощеводством, земледелием, почвоведением. В 26 лет, представив научную работу на апробацию в Москву на кафедру лесоводства, он защитил кандидатскую в Алма-Ате (Казахстан). Около 5 лет Андрей Сейджелиевич проработал ассистентом на кафедре лесной токсации и лесоустройства Ташкентского сельхозинститута. Огромные перспективы открылись перед молодым ученым, прекрасно преподающим как на русском, так и на узбекском языке.
— Мое заявление об увольнении в 1990 году повергло в шок многих моих коллег, — рассказывает Андрей, — ведь мне, как единственному на кафедре владеющему узбекским языком, была уготована перспектива заведывания кафедрой. Но, несмотря на заманчивые возможности, я твердо решил ехать в Крым. В 1980-е годы с родителями довольно часто приезжали на родину отца. Обошли весь Чатырдаг, пещеры. Привыкшие к походам и прогулкам по горам и долинам Узбекистана, мы восхищались дивными красотами Крыма и ощущали свою причастность к этой земле. Мы побывали в Корбекуле, у отчего дома, от прежде добротного традиционного для южнобережных крымских татар двухэтажного здания, нижний этаж которого занимали хозяйственные постройки и скотский двор, а второй — жилые комнаты, сохранился лишь фундамент.
Нужно сказать, что наше поколение, оставляя наработанное годами усердного труда, опытом и знаниями — дома, престижную работу, привычный круг друзей, шло на большие жертвы, переезжая в Крым, где местные чиновники, боясь массового возвращения коренного народа, негласно чинили препятствия: в приобретении жилья, участка, прописке, трудоустройстве. Это был рискованный, трудный, но вполне осознанный шаг ради будущего своих детей, внуков. Преодолевая все эти препятствия морального, физического, психологического, материального плана, большинству из крымских татар приходилось, имея высшее образование и даже научные степени, стоять на рынке, работать в сфере услуг, жить во времянках, вагончиках, полуподвальных помещениях без элементарных условий, перебиваться случайными заработками, подрывать здоровье на строительстве своего дома. Они верили, что эти лишения сторицей оправдаются достойной жизнью потомков на родной земле.
В 1990 году вместе с сотнями таких же соотечественников я стоял на поляне протеста в ожидании выделения участка. Добившись его, начал заливать фундамент, строить дом с нуля. Жена с десятилетним сыном Тимуром жили пока в Ташкенте, забрать их еще было некуда. Супруга по специальности акушер-гинеколог, в те годы она защитила кандидатскую. Сейчас преподает в Крымском медуниверситете на английском языке для студентов-иностранцев. Тимур окончил Харьковский авиационный институт, а младший Руслан учится на последнем курсе экономического факультета Крымского Федерального университета.
Аппетиты хозяйства
— С чего же началась ваша хозяйственная деятельность, — поинтересовалась я у Андрея. В ответ услышала занимательную историю.
— После того, как у меня в 1992 году даже не приняли документы на вакантную должность ассистента на биологическом факультете сельхозинститута, я пытался устроиться в Ялтинский заповедник. Там свободной вакансии не оказалось, хотя вряд ли на зарплату старшего научного сотрудника в 200 купонов я смог ездить ежедневно на работу, содержать семью и строиться. В нашем обживающемся поселке, отдаленном от города, я решил открыть продуктовый магазин, где продавали товары первой необходимости. Потом возил бензин из Ростова. Безысходность развивала предприимчивость. Все мои бизнес-проекты были временны и не приносили морального удовлетворения. А вот хозяйством я благодаря теще занялся. Захотелось ей, городской жительнице, после переезда к нам корову завести. Дала денег и наказала хорошую корову ей купить. Она неплохо справлялась, я сено заготавливал, она доила. В доме всегда свежее молоко, излишки соседям продавали. Вскоре корова принесла приплод, аппетиты у тещи росли, купили еще пару голов. И вот когда во дворе уже четыре коровы стало, семья завыла. Продал я свой Газ-24, приобрел старый коровник, телят, бычков 9 голов, арендовал на территории сельсовета 1 гектар 15 соток на 49 лет. Природа, живность вся эта, воздух чистый. Мясо своей домашней утки или курицы, не на химии вскормленной, совсем иной вкус имеет, а молоко и яйца в никакое сравнение с магазинными не идут. Посмотришь на копошащуюся на подворье птицу, возвращающихся с пастбища сытых овец и коров, душа радуется. А по весне, так мне кажется, у каждого татарина руки чешутся — сад, огород зовут.
У животных своя иерархия
Своей техникой Андрей Аблаев мог бы обработать и 40-50 га вместо 10 га имеющихся, а это позволило бы значительно (в 10 раз) увеличить поголовье скота. Проблема в нехватке земли для выпаса и выращивания фуража, а также сбыте молока, шерсти. «Сдавать его гораздо ниже себестоимости, 6 рублей за литр, рука не поднимается, — говорит Андрей. — Бывал я на семинарах, конференциях для таких, как я, сельхозпроизводителей, на которых предлагались проекты в помощь фермерам, частным предпринимателям, но все у них как-то на бумаге гладко выходит, а на деле пока еще не все понятно, да и не привык я к помощи государства, — рассуждает хозяин. — Это у животных все по правилам, в коровник, например, сначала быки заходят, напротив, отдельно от них, по возрасту, дойные коровы выстраиваются. В отстойнике – телята, в стороне — молодняк. Строгие, нерушимые порядки, своя иерархия».
Прощаясь с Андреем Аблаевым, мы пригубили его домашнего ароматного вина из вишни, подивились коллекции бутылей с бродящим напитком из винограда, черешни, айвы и сливы, собранных из собственного сада. Планам хозяина — разбить во дворе настоящий виноградник, уверены, суждено сбыться в ближайшее время.
Признанный кулаком Мемет Аблаев с супругой, с сыном Сейджели (стоит крайний справа) и племянником Абдуллой
Будущий Заслуженный лесовод Узбекистана Сейджели (в центре у колен матери) и представитель рода Одабаш (сидит второй слева)
comments powered by HyperComments