ТАРИХЧИ
(Продолжение.Начало в №№41-42)
Крымский конный ее величества государыни императрицы Александры Федоровны полк вполне официально отсчитывал свою историю с 1784 года.
Весьма примечательно, что во времена Екатерины II, а затем и в период Отечественной войны 1812 года крымскотатарские воинские части в российской армии, как правило, несли службу под командованием офицеров, набранных из числа крымских мурз и беев. Так, Кая-бей Балатуков, под предводительством которого джигиты Крыма участвовали в войне с Наполеоном, даже дослужился до чина генерал-майора императорской армии.
Но к началу XX века ситуация в этом отношении была уже несколько иной. Хотя основную массу солдат Крымского конного полка составляли крымские татары, костяк его командного состава состоял в основном уже из русских офицеров.
Господа офицеры
Обратимся к официальным документам. Согласно списку офицеров Крымского конного полка, составленному по состоянию на 1 января 1914 года, из 52 его офицерских чинов 42 принадлежали к православному вероисповеданию, 3 к католической церкви, еще 3 к лютеранской и один к армяно-григорианской. Офицеров-мусульман было всего трое. Это были командир 3 эскадрона штаб-ротмистр Омер-мурза Булгаков (1873 г.р.), младший офицер 2-го эскадрона штаб-ротмистр Осман-бей Биарсланов (1870 г.р.) и младший офицер 5-го эскадрона корнет Селим Муфти-заде (1884 г.р.). Кроме того, в списке можно встретить и имя поручика Владимира Али-бея Балатукова (1888 г.р.), но его вероисповедание отмечено как лютеранское.
Омер-мурза Булгаков был самым заслуженным и опытным из офицеров крымских татар. Будучи участником русско-японской войны 1904—1905 гг., он имел за своими плечами реальный опыт боевых действий. За отвагу, проявленную в боях с японцами, он был награжден орденами святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», святой Анны 3-й степени с мечами и бантами, святого Станислава 3-й степени с мечами и бантами, святого Станислава 2-й степени с мечами.
До перевода в Крымский конный полк Омер-мурза успел послужить в ряде кавалерийских и казачьих частей. Как указывается в его личном деле, он получал жалованье в размере 900 рублей. Но к этим деньгам прилагалось еще добавочное жалованье в размере 360 рублей и суммы, выделяемые на съем квартиры и стол (питание) — 380 и 360 рублей соответственно. В совокупности офицер получал целых 2000 рублей. Согласно данным личного дела, Омер-мурза Булгаков был женат на дворянке Сафие-ханым Улановой и имел сына Энвера (1910 г.р.).
Помимо офицеров, в документе указываются имена двух врачей, двух ветеринаров, делопроизводителя (все пятеро православные) и двух духовных лиц — полкового муллы Сеит-Смаила Эфенди Шааба Челеби (1852 г.р.) и муэдзина Сеита Асана Мустафы Эфенди (1862 г.р.).
Мулла Сеит-Смаил, судя по представленным в документе сведениям, получил образование в бахчисарайском Зынджырлы-медресе, занимал пост полкового муллы с 3 октября 1898 года, был женат и имел на тот момент четырех детей (сыновей 20, 14 и 11 лет, а также 16-летнюю дочь). В 1909 году был награжден орденом святого Станислава 3-й степени.
Муэдзин Сеит Асан Мустафа начал свою военную службу гораздо раньше муллы, еще 16 сентября 1887 года, его образование указано как домашнее. В 1909 году он был отмечен золотой медалью с надписью «За усердие».
Высочайшее внимание
Наряду со служившими в воинской части офицерами в списки полка были включены и имена императора Николая II и шефа полка императрицы Александры Федоровны. Царь распорядился включить себя в именные списки чинов Крымского конного полка еще в ноябре 1909 года. Наряду с шефством императрицы, установленным ранее над полком, это должно было служить знаком высочайшего монаршего расположения и внимания к его солдатам и офицерам. Как правило, каждый из взрослых членов царской фамилии официально шефствовал над несколькими воинскими подразделениями российской армии. Но удостаивались этого только самые лучшие воинские части.
В список офицеров полка был включен и генерал-майор, член свиты императора Николай Княжевич. Он командовал Крымским конным полком в 1908—1912 гг. После чего, передав свой пост полковнику Сергею Дробязгину, перешел на должность командира 2-й бригады 8-й кавалерийской дивизии. В ноябре 1914 года Н.Княжевич будет утвержден новым губернатором Таврической губернии.
Следует заметить, что среди офицеров Крымского конного полка было немало отпрысков знатных дворянских семей. Хотя большинство из них были православными по вере, далеко не все они были славянами. Многие, если не были немцами по происхождению, то явно имели немецкие корни (как, например, корнет барон фон Медем). Был и грузин — штаб-ротмистр Александр Думбадзе — сын ялтинского градоначальника генерал-майора Ивана Думбадзе – личности, имевшей в то время всероссийскую известность.
Диктатор Ялты
Эскадроны Крымского конного полка часто несли службу по охране членов царской семьи в их имениях на южном берегу Крыма. В Ореанде были специально построены казармы и конюшни, где два эскадрона полка могли квартировать во время пребывания императора в Ливадии (в обычное время основная часть полка находилась в Симферополе, и по одному его эскадрону располагались в Бахчисарае и Севастополе). Кроме того, в революционном 1905 году из нижних чинов всех эскадронов полка был составлен отдельный взвод, который был размещен в имении Массандра, где находился в полном распоряжении начальника гарнизона Ялты генерал-майора Думбадзе.
Иван Думбадзе (1851—1916) был грузином по происхождению, много лет прослужил в армии на Кавказе, одно время был близок с грузинскими националистами, но затем, порвав с ними, стал активным деятелем крайне правых русских националистических организаций.
В годы первой русской революции, когда Ялта была объявлена на положении чрезвычайной охраны, в тот момент еще полковнику Думбадзе было поручено быть главноначальствующим над городом. Он установил в Ялте крайне жесткий режим управления и безраздельно властвовал над городом почти до самой своей смерти в 1916 году.
Летом 1914 года особое положение Ялты на фоне остальной Таврической губернии было закреплено юридически. Из Ялтинского уезда было официально выделено Ялтинское градоначальство. В качестве градоначальника Думбадзе оставался ничем не ограниченным правителем этой новой административно-территориальной единицы, территория которой раскинулась от Байдарских ворот и мыса Ласпи на западе до селения Ускут (ныне Приветное) на востоке. На севере граница градоначальства прошла по горному хребту Яйла.
«Это счастливое сочетание горного хребта, береговой линии и теплого моря создало, под горячими лучами южного живительного солнца, из южного берега Крыма благодатный край, титаническую теплицу, царство зелени, плодов и цветов, где созревали виноград и различные нежные фрукты, зрели оливки, винная ягода, раскинулись табачные плантации, круглую зиму цвели розы и фиалки, росли кипарисы, лавровое и масличное дерево, магнолии и олеандры», — писал в своих мемуарах генерал-майор Александр Спиридович — преемник Думбадзе на посту градоначальника.
На территории градоначальства находились два города — Ялта и Алушта, целый ряд татарских сел, а также многочисленные дачи и имения, принадлежащие богатым россиянам и высшей знати империи. Непосредственно императору принадлежали имения Ливадия, Ореанда и Массандра. Удельными имениями (недвижимое имущество, доходы с которого шли на содержание членов царской семьи) являлись Ай-Даниль, Чукурлар и Кучук-Ламбат. Кроме того, ближайшие родственники царя владели имениями Ай-Тодор, Харакс, Чаир, Дюльбер и Кичкине.
«Особое географическое и топографическое положение г. Ялты на южном берегу Крыма, многочисленность разбросанных среди гор поселений, служащих местом пребывания в течение значительной части года сотни тысяч населения, инородческий элемент коренного местного населения, а также, главным образом, ежегодное посещение Крыма ИМПЕРАТОРСКОЙ Фамилией издавна придавало городу Ялте и его окрестностям особенное значение и озабочивало правительство установлением в этом городе и прилегающем к нему районе надлежащего управления и надзора», — так в феврале 1914 года министр внутренних дел Российской империи Николай Маклаков начинал записку, обосновывающую необходимость учреждения на Южном берегу Крыма особого градоначальства.
Интересно, что среди прочего в документе отмечалось, что «неблагоприятное положение г. Ялты и всех расположенных по берегу моря частных владений, в отношении своих неблагоустроенных соседей, жителей татарских деревень, вызывает необходимость бдительного врачебно-санитарного надзора за всей территорией градоначальства», в связи с чем при градоначальнике предполагалось учреждение должностей старшего и младшего врачей для заведования медицинской сферой.
Градоначальник обладал всей полнотой власти в своем регионе. В ведении губернских властей оставались только земские учреждения. Обладая личным доверием царя, Думбадзе действовал крайне самостоятельно. Он лишал свободы и высылал из города граждан при малейшем подозрении на политическую неблагонадежность. Так, один больной старик был выслан из Ялты только за то, что отказался выписать в читальню, которой он заведовал, правые газеты.
Думбадзе запрещал печатать в ялтинских газетах статьи и сведения, которые ему не нравились. При этом под угрозой ареста он требовал от редакторов обязательного размещения присылаемых им материалов. Особенно не любил Думбадзе корреспондентов столичных либеральных изданий. Разыскивая их, он не раз ошибался и высылал совершенно непричастных людей.
Будучи человеком патриархальных нравов, Думбадзе лично рассматривал гражданские иски, в том числе вмешиваясь и в семейные ссоры. Мирил жен с мужьями, родителей с детьми. Он быстро постановлял свои решения и с помощью полиции приводил их в исполнение
В 1907 году Думбадзе пережил покушение на свою жизнь. Когда он проезжал мимо одной из дач в коляске, в нее бросили бомбу. Градоначальник был оцарапан, кучер и лошадь ранены. Революционер, покушавшийся на жизнь чиновника, тут же застрелился. Но Думбадзе, вызвав солдат, приказал им сжечь дачу, из которой была брошена бомба. Ее обитателей перед тем выгнали на улицу, но запретили вынести с собой вещи. Впоследствии жильцы и владельцы дачи предъявили градоначальнику иск на 60 тысяч рублей, но министр внутренних дел Столыпин распорядился покрыть ущерб пострадавшим из средств своего министерства.
Думбадзе, публично призывавший не миндальничать с либералами и леваками, неизменно пользовался доверием и покровительством царской семьи. В то время как для значительной части страны он стал одним из живых символов реакции. Известный писатель-сатирик Аркадий Аверченко в своем журнале «Сатирикон» даже посвятил ялтинскому градоначальнику рассказ «День Думбадзе». В нем были и такие строки:
«Гулял по саду. Что за черт! На кустах расцвели красные розы!.. Велел перекрасить в черный цвет. Разбирал дела. Донесли, что при обыске найдена записка, подписанная «Иванов». А-а! Велел всех Ивановых немедленно выслать из Ялты. Сначала хотел запретить актерам играть пьесу «Иванов», какого-то Чехова, а потом решил совсем запретить игру, ввиду поста. Один разврат. (Примечание. Не забыть выслать актеров). Высек унтер-офицерскую вдову — зачем овдовела!».
Конечно, в столице могли посмеиваться над ялтинскими порядками, но каково было местному населению? Весьма примечательный момент содержится в мемуарах преемника Думбадзе — А.Спиридовича. Описывая свой первый день в качестве нового градоначальника, он отмечал среди прочего: «Во дворе стояло довольно много простолюдинов, в большинстве татар. Когда я подошел, все опустились на колени. Я был смущен, просил встать. То были «просители». В канцелярии мне объяснили, что таков обычай. Сказал, что я его категорически уничтожаю и прошу впредь мне такой встречи не делать».
Заметим, что при этом Спиридович в целом вполне положительно относился к деятельности Думбадзе. Будучи убежденным монархистом и имея за плечами много лет службы в жандармском управлении и дворцовой охране императора, он не был случайным человеком, оказавшимся в положении хозяина Ялты.