Этому нас не учила школа, этому нас учили в семье

Пройдет еще два года, и все дети войны перешагнут 80-летний рубеж. Этому поколению необходимо воздать должное за героизм, проявленный в труде, а представителям крымских татар еще за выживание в местах ссылки, за создание семей и рождение детей, которые через 50 лет мирной борьбой возвратили исконную этническую территорию.
История каждому поколению отводит особую роль, поэтому традиционно оправдано стремление поддерживать связь поколений. Определенные знания и опыт передаются не только в учебных заведениях, на производстве, посредством СМИ, они переходят из поколения в поколение, через беседы со старшими, через царящую в семье систему воспитания.
Дети войны сегодня носители ценнейшей информации о трагедии Крыма, они непосредственные жертвы насильственной депортации. Их правда о тех страшных событиях, заложенная в умы внуков и правнуков, еще долгие десятилетия будет держать этот вопрос на повестке дня. Здесь крайне важно бабушкино и дедово слово. Оно испытано временем, сила его подтверждена общественной практикой, поскольку поколения 1950—1980-х знало о репрессиях исключительно из домашних бесед.
В жизни мне пришлось изучать немало документов и работ, касающихся насильственного выселения крымских татар, но начиналось все с бабушкиных рассказов, когда в маленькой комнатке построенного японскими военнопленными барака, где с завыванием горел газовый фитиль в голландской печке, она начинала говорить о Крыме и тяжелых военных годах. Бабушка Афизе, уроженка южнобережного села Гаспра, до войны работала в санатории «Харакс». Имея на руках малолетних детей, в том числе и моего отца, в период германской оккупации, перенося все ужасы войны, старалась спасти семью от голода и смерти. Постоянный гул немецких самолетов, летящих бомбить Севастополь, держал людей в страхе. Звук самолета груженного и отбомбившегося значительно различался. Видневшееся зарево говорило о страшной кровавой бойне за город.
Без того жестокий оккупационный режим усугублялся произволом некоторых военнослужащих, а румынские солдаты вовсе ославились тем, что обирали местное население, забирая продукты и домашнюю живность, обрекая людей на голод.
Значительно позже, когда вырос, я стал понимать, каким рискам подвергала себя моя добрая, хрупкая бабушка, пешком преодолевая путь из Гаспры в Мелитополь, толкая впереди тачку, чтобы обменять вещи и сухофрукты на зерно. Там была более благоприятная продовольственная обстановка. По дороге могли ограбить, надругаться или просто убить, но голод, борьба за жизнь детей вели женщин вперед.
В те лихолетья было много преждевременных смертей, и ближайшие родственники по семьям разбирали осиротевших детей. Характерная национальная черта помогала всем сообща выживать. Именно большая крымскотатарская семья (подразумевается круг близкородственных семей) выстояла под натиском обрушившихся репрессий.
Ребенком я запомнил бабушкины рассказы о выселении. Как ранним утром настойчивый стук в дверь разбудил семью. Как несколько минут дали на сборы. Ошеломленные люди не знали, что с собой взять. Везут на расстрел или через несколько дней возвратят? Мысль «вернут» преследовала затем народ десятилетиями. Восемнадцатидневный путь в Узбекистан стал настоящим адом, унижением личности и человеческого достоинства. Даже через 30 лет бабушка со стыдом вспоминала, как им приходилось справлять естественную нужду в форточки товарных вагонов.
Пребывание в землянках, в условиях жестокого комендантского режима, голод, болезни уносили жизни родных и близких. Захоронения 1940-х годов, например в г.Бекабаде, через два-три десятилетия были уничтожены, и многие уже не могли посещать могилы своих родителей…
Бабушкины рассказы были моими первыми университетами. Я не видел ее читающей научные книги, но наставления о необходимости прилежной учебы слышал постоянно.
Нас многому учили в школе, но любить свою родину Крым нас учили дома.
Через много лет пришло осознание того, что простые крымскотатарские женщины и мужчины смогли противостоять мощнейшей советской системе, ее идеологии, пытавшейся очернить крымских татар, оправдать репрессии и навязать народу мысль об укоренении в местах ссылки.
Как оказалось, бабушкино слово было сильнее и мудрее. Тому подтверждение — наше возвращение в Крым.