Эльдар СЕИТБЕКИРОВ, «ГК»
Деревня Корбек (Корбекуль) одна из крупнейших в довоенном Крыму. Выходцы из этого населенного пункта были руководителями Крымской АССР, видными работниками просвещения, учеными, тружениками, достигшими высоких показателей в работе. Мои корни по материнской линии идут из Корбека, а многочисленная родня оставила самые приятные воспоминания из детства — от встреч старшего поколения на свадьбах, их умения работать, шутить, веселиться. Семьи у корбекульцев были многодетные, да так, что бабушки, бывало, путали имена внуков и правнуков. Однажды я, уже будучи студентом, из Ташкента приехал к родственникам на свадьбу в Буку. Моя бабушка с гордостью представила меня старушкам, сидящим вдоль стен большой комнаты. Здесь их находилось не менее тридцати. Соблюдая ритуал, пришлось каждой поцеловать руку. Не успевая поднять голову, я получал легкую пощечину (от сглаза) под одобрительные высказывания: «Молодец, пусть бережет тебя Всевышний».
Человеку свойственно всю жизнь учиться. Так и мне, изучающему историю родного народа, пришлось многое узнать из книг и документов, хранящихся в архивах. Тех стариков, к сожалению, не осталось в живых, и переспросить о событиях прошлого уже оказалось не у кого.
Передо мной на столе лежит тонкая папка из фонда Крымского истпарта с воспоминаниями Османа Измаилова, датированными 1935 годом. Довольно интересное описание крымской действительности периода гражданской войны. Население находилось в заложниках у противоборствующих сторон. Открытая поддержка той или иной силы при смене режима многим стоила жизни. Идеология размывала общину, нарастал антагонизм внутри села, где многие были связаны кровными узами. В моей исследовательской практике встречались факты, когда односельчанин давал обвинительные свидетельские показания против соседа, которого осуждали на длительный срок заключения, а их внуки, не ведая об этом, заключали между собой семейные браки.
Ежегодно в Крыму проводятся встречи односельчан. Разбросанные по всему полуострову семьи съезжаются в свое родовое гнездо. На этих встречах царит радость, старики делятся воспоминаниями. Коллективная память не сохранила былые разногласия. А события, согласно повествованию Османа Измайлова, в 1919 году разворачивались следующим образом.
«В марте – апреле 1919 года красные части прорвались в Крым, и полуостров снова стал советским. В это время я находился в своей деревне Корбек, ко мне утром пришли товарищи-односельчане Т. и С. и сообщили о взятии Перекопа большевиками. Мы, посоветовавшись, в ту же ночь решили собрать собрание бедняков и избрать органы власти. Вечером собрали в школе 35-40 бедняков. Надо признаться, что мы еще ясно не представляли себе задачу Советской власти и в большинстве случаев руководствовались своим классовым чутьем. Мне случайно в руки попала одна газета, где была речь Ленина на 8-м съезде партии, в этой речи он говорил, что мы крестьян разделяем на 3 категории: 1) бедняки, 2) середняки и 3) кулаки. Беднота является нашим другом и главной опорой советской власти на селе, и если мы правильно проведем политику, то середняк должен пойти и пойдет за нами, а кулак есть враг Советской власти на селе. Кулаку мы должны противопоставить союз бедняка с середняком.
Посоветовавшись с товарищами, мы решили в ту же ночь произвести классовое расслоение. На собрании бедноты в присутствии середняков мы выделили до 40 человек кулаков и лишили их права голоса. Надо отметить, что кулаков указывала сама беднота. На этом же собрании мы лишили права голоса по требованию бедноты мулл и некоторых контрреволюционных элементов.
На другой же день комитет бедноты горячо принялся за работу. В это время в деревне чувствовалось продовольственное затруднение. Комитет бедноты вынес постановление о реквизиции продовольствия у имущего класса кулаков. Ревком одобрил это постановление, комбед немедленно начал обыскивать дома кулаков. Отобранная провизия сдавалась в кооператив, который выпекал хлеб и раздавал нуждающимся.
Я был назначен политическим комиссаром по Алуштинскому району. Нам было поручено организовать в деревнях органы власти: ревкомы, комбеды и ячейки ВКП(б). За короткий период мы организовали в деревне Корбек ячейку ВКП(б) и 20 человек бедноты. Дальше двинулись в ближайшую деревню Шума, где также организовали ревком, комбед и дали необходимые указания и направления в работе. Потом мы двинулись в деревню Демирджи, но здесь мы уже встретили организованное сопротивление со стороны мулл и кулаков, взявших под свое влияние бедняков и середняков. Здесь мы встретили хорошую поддержку со стороны сельского учителя т. Шерфединова, который вступил в ряды РКП(б), но после прихода белогвардейцев был арестован, избит и передан в руки контрразведчиков, которые его добили. Останавливаясь на нашей работе в деревне Демирджи, надо отметить, что несмотря на наши двухдневные усилия, сделать, что-либо нам не удалось. Наотрез отказались организовать ревком и комбед. О случившемся мы на другой день сообщили районному революционному комитету, который дал в наше распоряжение отряд красногвардейцев, человек 30-40, с которым мы направились в Демирджи, и под их защитой организовали ревком и комбед. Мы получили предписание от Алуштинского ревкома собрать 40-50 тысяч рублей контрибуций от имущего класса деревень Алуштинского района. В частности на долю Корбека пришлось 15 тыс. рублей. При участии особой комиссии разложили эти деньги на кулаков и приступили к сбору денег, но тут мы встретили особое упорное сопротивление со стороны кулаков, которые ни в коем случае не желали вносить денег. Положение обострилось до того, что нам было не безопасно оставаться в Корбеке. Мы принуждены были уйти в Алушту и поставить в известность революционный комитет. На другой день с отрядом красногвардейцев, человек 50, в боевом порядке двинулись на Корбек, однако вооруженного сопротивления со стороны кулаков не встретили. Несколько кулаков пришлось арестовать и направить в Алушту. В числе арестованных были Абляким Балич (брат бывшего Наркомпроса), Курт Умер, Уста Билял, Балабанаяк Зеядин, Бадембаш Сейдали, Голова Аппаз и другие. Только после этих энергичных мероприятий кулаки стали аккуратно вносить деньги, и все 15 тыс. рублей, копейка в копейку, были собраны полностью».
В 1919 году Советская власть в Крыму просуществовала недолго, всего 2,5 месяца, уступив место власти Деникина, а затем Врангеля. Началась охота за советскими активистами и новые грабежи местного населения. На смену красному террору пришел белый. Знакомимся с воспоминаниями дальше.
«Однажды утром мне сообщили, что на перевале, в нескольких километрах от Аяна, расстреляли Мустафу Молла-Ибраима – секретаря взаимопомощи из деревни Корбек. Когда мы отступали, предложили товарищу поехать с нами, но товарищ отказался, говоря: «Я ничего плохого не сделал и меня не тронут». В первый же день, когда белобандиты пришли в Корбек, забрали его и расстреляли.
Задержавшие меня были: полицейский урядник Трифунов, Татар Мустафа из нашей деревни и незнакомый мне белогвардеец. Внизу, в местности Шар, на даче Кострицкого ждали другие контрразведчики — Какот Усеин и Зильха Аблязиз. Увидев меня, Какот Усеин сказал: «Ну что, оджа (учитель), попался. Ты хоть и оджа, но ты ошибся, Николай тебя учил, а ты против Николая идешь». Меня привезли в Алушту, ввели в большую залу, где за столом сидели офицеры в блестящих погонах, тут же стояли сыновья знакомых мне кулаков, как из Алушты, так и из Корбека — Бектемир Сейдали, Аппаз Гжик и другие. Офицер велел стоящим тут же палачам дать десять шомполов. Те сразу исполнили. Потом меня снова допрашивали и снова били. Когда мне дали 30-40 шомполов — еще было сознание. После этого я потерял сознание, и сколько меня еще били — я не помню. В общей камере я нашел всех бывших своих товарищей. Здесь были: Гафар Шерфедин (учитель из Демирджи), Оказ Амет, Карабаш Шах Мурат, Эмир Вели Зеядин, Грал Амит, Курт Сеит Мустафа. К смертной казни обычно приговаривали через повешение, за исключением военных, к которым из милости применяли вместо повешения – расстрел.
Ввиду ухудшения положения на фронте, белые стали нажимать на местное население с целью привлечения молодежи на фронт, но местное население, в особенности татарское, упорно сопротивлялось, не желая идти в Белую армию. Одни карательные экспедиции посылались за другими, которые громили татарские деревни, расстреливали, убивали уклонявшихся от службы в Белой армии. Благодаря этим жестокостям, в окружающих лесах начали организовываться отряды красно-зеленых, которые начали вести вооруженную борьбу с белогвардейцами. Пойманных на местах дезертиров сажали в тюрьму и предавали военно-полевому суду. Наша тюрьма также была набита битком дезертирами. Из одной нашей деревни Корбек было 6-7 человек, двое из них, а именно Смаил Абдурефий и Аблаев Амза (ныне в партии, работает в Алуште), оказавшие сопротивление белым, были преданы военно-полевому суду и приговорены к смертной казни через повешение. Одного из них, а именно Смаила Абдурефия, так и повесили, а Аблаеву Амзе смертная казнь была заменена 10-летней каторгой.
На фронте у белых дела стали настолько плохи, что они вынуждены были посылать в деревни карательные экспедиции для привлечения людей в свою армию. В это время леса Крыма кишмя-кишели красно-партизанскими отрядами. По выражению одного белого генерала, присланного для борьбы в Крыму, каждый куст стрелял. Немало было проявлено геройских подвигов этими отрядами. Из этих эпизодов можно указать в нашем районе на следующее: нападение на Бешуйские каменноугольные копи и нападение в деревне Фоти-Сала на управление станового пристава, где был убит пристав и другие полицейские, оказавшие сопротивление. Можно указать на одно из бесчинств пьяных белогвардейских банд, которое по всему Крыму стало известно под названием «история 18». Это было приблизительно в декабре месяце 1919 года. В деревню Капсихор, ныне Судакского района, явилось из Феодосии 18 вооруженных белогвардейских офицеров с целью мобилизации солдат в Белую армию. Приехав в деревню, потребовали барашек, вина и т.д. Все было представлено к их услугам. Офицеры, напившись, стали требовать баб. Тут-то и взорвало. Крестьяне, собравшись, обезоружили и убили их. Ночью тела были отвезены и спрятаны бесследно. Одному из 18 удалось убежать, он достиг Феодосии и сообщил о случившемся белым. Последние для наказания крестьян снарядили карательную экспедицию в 300 человек с пулеметами. Будучи уведомленной о приходе молодежь из деревни ушла. Остались лишь женщины, дети и старики. Отряд на своем пути проводил опустошение, людей без разбора арестовывали, скот забирали с собой, прибыв в деревню, расположились лагерем, установили пулеметы. Зарезали забранный у крестьян скот, развели костры и стали варить пищу. Всех находившихся в деревне белые собрали в одну кучу и потребовали выдачи виновных. «Кто убил наших людей?», — спросил начальник отряда. «Их убили те, – ответили старики – для кого дорога честь домашнего очага». «Я не понимаю, что вы этим хотите сказать», — спросил начальник отряда, белогвардейский полковник. «Если вы не понимаете, мы вам объясним, – сказали старики. — Дело было вот как: ваши люди пришли к нам в деревню, потребовали хлеба – мы отдали, потребовали барашка – мы им дали, потребовали вина – тоже дали. Они этим не довольствовались и потребовали еще баб, за это их и убили». «Кто их убил?», — спросил полковник. «Мы же вам ответили, – сказали старики, – их убили те, для которых дорога честь татарской женщины». «А где же тела убитых?», – грозно спросил полковник. «Спроси горного ветра», – ответили старики. «А, вы так не хотите сказать, так я вас всех до одного перестреляю. Сожгу всю деревню и камня на камне не оставлю, если вы через два часа не выдадите мне виновных». И велел своим солдатам собрать всех и запереть их в мечети. Вокруг мечети для поджога свезли сено, оставалось только поднести зажженную спичку, чтобы в несколько минут мечеть и все жители превратились в пепел. Узнав об этом, находившаяся вне деревни молодежь немедленно разослала по окружающим деревням верховых за помощью, подняты были на ноги буквально все крестьяне, которые с винтовками, охотничьими ружьями, вилами, топорами, лопатами двинулись на Капсихор для спасения погибающих. Над восставшими развевалось красное знамя — символ свободы для угнетенных национальностей. Деревня Капсихор была окружена со всех сторон. Оставался только один выход к Черному морю. Голоса «ура» наступающих крестьян слышались далеко-далеко. Один из руководителей этого восстания, старик Абдул Джемиль Ахай из деревни Ускут, рассказывал об этом мне так: «Когда мы получили сообщение об участи наших братьев, собрались все крестьяне, от мала до велика, и стали обсуждать этот вопрос. Были различные мнения о порядке оказания помощи. Я бросился вперед и воскликнул: «Джемаат, за мной!» Я шел порядочно, назад не оглядывался. Вдруг думаю, оглянусь, посмотрю, идут ли за мной. Смотрю, деревня как есть идет. Я привязал к своей палке красный платок и принял командование».
Белые, почувствовав движущуюся на них угрозу, бросились бежать без единого выстрела, оставляя на месте и по пути пулеметы, винтовки, повозки, провизию, боевые припасы и т. д. Вот как закончилась карательная экспедиция белых в деревне Капсихор. Многие из офицеров во главе с начальником отряда попали в руки крестьян и получили заслуженную кару. Это событие лишний раз доказывает, что нет той силы, которая противостояла бы единой воле трудящихся масс. После этого урока белые больше в этом районе не появлялись».
Следует заметить, что повествование изложено в значительном сокращении, чего требует газетная публикация. Материал бесспорно ценен сведениями о событиях и лицах тех времен. Тема конфликтов, их жертв, требует особо тщательного изучения для предотвращения их повторения.
comments powered by HyperComments