Была пятница, и Ахмет-ахай, управившись по хозяйству в своем дворе в родном озенбашском селении, выпив чашечку послеобеденного кофе, прилег отдохнуть на топчане в тени увитого виноградником навеса. Не успел он подумать: «Уж пора бы и «Голосу Крыма» прийти!», как калитка, издав радостный звук, отворилась — и показалось сначала колесо велосипеда озенбашского почтальона, а затем и он сам, уставший, но приветливо улыбающийся.
— А-а, рад тебя видеть, Амза-бей, проходи, — поспешил ему навстречу Ахмет-ахай.
— Мир твоему дому, Ахмет. Привез тебе благую весть – газету нашу, вот возьми, — усаживаясь на топчане, протянул почтальон свежий номер любимого издания.
Тут же, откуда ни возьмись, появилась жена Ахмета-ахая Айше-Шерфе с подносом с фруктами и чашечками с дымящимся кофе.
Попивая ароматный бодрящий напиток, давние друзья-товарищи обсудили погоду, здоровье, новости и статьи прошлого номера, развернув сегодняшнюю газету, пробежались взглядом по ее заголовкам.
— Э-эх, жалко, Ахмет-ахай, вот умрем мы, и газета наша вместе с нами уйдет в мир иной, — сокрушенно вздохнул Амза-бей.
— Чего это вдруг выдумал?! Пусть уж она здесь остается, а туда нам ее небесная почта доставлять будет, — убедительно вскинув бровь, ответил Ахмет-ахай.
— Вот ты рассуди, — не унимался почтальон. – Сложившуюся ситуацию я получше тебя знаю. На нашей улице мы с тобой одни остались, кто «Голос Крыма» выписывает. Сайде-апте, 20 лет я ей газету носил, померла в позапрошлом году, Вели-ага, Муртаза-ага и Мерьем-апте – в прошлом. В этом году уже четыре подписчика покинули этот бренный мир. Да откроются для них врата рая. Хорошими были людьми, порядочными, и главное, не на словах, а на деле, каждый в меру своих сил и возможностей, о народе своем заботился. Они долгую жизнь прожили, многое повидали на своем веку, и детям и внукам своим завещали от народа своего не отрекаться, в сторону от него не отбиваться, жизнью его через газеты интересоваться. Но мало кто к этому завету прислушался. Вот помрем и мы с тобой, и не останется ни одного печатного издания, которое правдивую летопись дней наших сохранит для истории, для потомков наших.
Раздосадованный почтальон, махнув рукой, поблагодарив за угощение и попрощавшись, уехал на своем видавшем виды двухколесном коне.
Долго в ту ночь не мог заснуть Ахмет-ахай, тревожные мысли одолевали его, наконец, ближе к рассвету, он заснул и видит чудный сон.
К кладбищу идет длинная похоронная процессия, отставшие женщины всхлипывают и причитают ей вслед. Ахмет-ахай пытается пробраться сквозь толпу зевак, чтобы расспросить, кого провожают в последний путь. Но не может, люди стыдливо прячут свое лицо, что-то шепчут невнятное, дескать, не уберегли, не продлили жизнь, а ведь могли, если бы не относились к этому так беспечно. Странным образом Ахмет-ахай оказался у самой могилы. Один за другим выходили к ее изголовью какие-то люди и произносили прощальные речи, отмечая непоправимость случившегося. Вдруг все исчезли, и он остался один у небольшого холма с каменным памятником в виде развернутой газеты. Ахмет-ахай пытался разглядеть ее название, но буквы сливались от навернувшихся слез… В смятении и расстроенных чувствах он проснулся.
— Ну уж нет! Не дождетесь! Не будь я Ахмет-ахай, если все не исправлю. Все в наших собственных руках, — сказал сам себе неунывающий озенбашец, и взгляд его сразу посветлел, глаза лукаво заискрились.
В то же самое утро Ахмет-ахай, запасшись провизией, на своем верном «Жигуленке» отправился по крымским городам и весям разузнать: читают ли газету, выписывают ли, а если нет, то почему. Проезжая одно селение, он заметил мужчину, возившегося у ручья. Оставив машину в тени раскинувшегося дуба, Ахмет-ахай подошел к нему. Поздоровались, разговорились. Ахмет-ахай принялся помогать мужчине расчищать устье речушки от листьев и скопившегося мусора.
— Как-то читал в «Голосе Крыма» о бережном и заботливом отношении к воде наших предков, такая гордость взяла за свой народ, — поделился мужчина. – А сегодня стыдно за нас, ныне живущих. Газет не читают, проблемами народа не интересуются. Гляди, что с источником стало, а там вон кто-то машину свою мыть повадился.
Расчистив речушку и обложив камнями ее берега, они присели отдохнуть. К ним подошел молодой человек, который начищал свою иномарку выше по ручью. Важно оглядев работу Ахмета-ахая и незнакомца, молодой человек заключил:
— Тут надо было бы вот так сделать, а сюда бы не мешало песка подсыпать, — сплюнув в ручей и бросив в сторону грязную тряпку, он пошел восвояси.
— Сосед мой, большой человек, — сказал о нем собеседник Ахмета-ахая, поднимая брошенную тряпку.
— Уважаемый, а газету вы читаете? — вдруг вспомнив о цели своей поездки, окликнул уходящего Ахмет-ахай.
— А как же! Газеты нужно читать! – с достоинством ответил незнакомец. – Я всякий раз, возвращаясь с пятничного намаза, покупаю в киоске «Голос Крыма».
Всюду, где ни бывал Ахмет-ахай, ему попадались люди, как читающие и выписывающие его любимую газету, так находились и те, кто и знать не знал и читать не читал ее. И всякий при этом находил себе оправдание.
Так, например, женщина, наблюдавшая сквозь щель в заборе за происходящей семейной ссорой в соседнем дворе, отмахнулась от настойчивого вопроса Ахмета-ахая: почему не читает газет, вполне резонным для нее ответом:
— Да некогда мне газет ваших читать! Не успеваю за происходящим в соседнем дворе уследить да с подругами обсудить, а вы тут с газетой лезете!
Заглянул Ахмет-ахай и в огромный красивый двор с высоченной каменной оградой, но едва успел увернуться от острых клыков разъяренного пса, как тут же попался на остренький язычок молодой красивой хозяйке:
— Эй, ага, чего это вы к нам пожаловали? Праздного любопытства ради или поживиться чем вздумали?
— Да вот гляжу, сестренка, напрасно я к вам заглянул. Тут у вас и разживиться то нечем, — разочарованно разведя руками, усмехнулся Ахмет-ахай и не спеша направился к выходу.
— Как это нечем?! – обижено завопила женщина. – Да у нас один дверной колокольчик дороже, чем ты со своей железной колымагой, стоит.
— Да вижу я, что все-то у вас есть. Только вот одного, самого главного-то и не хватает…
— Это ты на что намекаешь? – с этим вопросом вышел из гаража с новенькой иномаркой, судя по всему, благоверный супруг ухоженной ханум. – Ума у нас тоже хватает, как и сил выпроводить тебя отсюда.
— У нас, между прочим, по два высших образования, — важно вторила ему супруга.
Но эти слова уже едва донеслись до отъезжающего на своем «Жигуленке» Ахмета-ахая.
Возвращающегося домой Ахмета-ахая одолевали разные мысли. Он вспомнил противного попутчика, не читавшего газету, но поучавшего как надо писать — жестко, смело, обо всем и ничего не боясь. При этом тихо и заговорщически шепча на ухо: «Только я вам этого не говорил!» Вспомнил и многих читателей газеты, с которыми вдоволь наговорился и поспорил, выслушал их взгляды на жизнь. Решил тогда Ахмет-ахай проучить тех, кто, по его мнению, заслужил этого.
Вернулся он в село, где встретился ему важный человек, что каждую пятницу покупает газету в киоске. Отыскал его дом и, переодевшись в женскую одежду, постучал в дверь, дождавшись, когда хозяин вернулся домой.
— Кто там? – спросили из-за калитки.
— Бог даст, буду второй женой вашего мужа, если мой первый муж меня выгонит, — ответил тоненьким голоском Ахмет-ахай.
За дверью послышалось легкое замешательство.
— В чем дело? – возмущенно открыл дверь незадачливый мужчина. – Кто вы? И что вам надо?
— Как, вы меня не узнаете?! Вы ведь сказали моему мужу при постороннем человеке, что каждую пятницу приходите ко мне в киоск покупать газету.
— Ну и что?
— Но газета уже три года как не продается в киоске, и мой ревнивый муж решил, что вы приходите лишь для того, чтобы взглянуть на меня.
— Что за глупость! Не знаю я вас и никогда не был в вашем киоске.
— Вот и я о том же. Но мой супруг говорит, что такой уважаемый человек, как вы, не может обманывать. Умоляю вас, вы спасете меня и наш брак, если подпишетесь сами на газету и оформите подписку двум своим товарищам, с которыми приходили по пятницам ко мне, а я покажу мужу эти квитанции, и он поверит и поймет, что у вас и ваших товарищей нет больше повода приходить в киоск. Пришлось мужчине, уличенному в собственном обмане, поступить так, как велела ему женщина, а вечером его ждала серьезная беседа с пристрастием с собственной ревнивой супругой.
Проезжая мимо любопытной женщины, наблюдающей сквозь заборную щель за соседями, Ахмет-ахай остановился снова и положил перед ней последний номер газеты:
— Вы дальше соседского двора ничего не видите, а что творится у вас под носом — не ведаете, — таинственно прошептал он ей на ухо.
— Что, что происходит? Что случилось? – всполошилась женщина.
— Что у тебя под носом? – спросил Ахмет-ахай, указывая взглядом на лежащую рядом газету.
— Газета, — медленно прошептала женщина.
— А что в ней, знаешь?
— Не-е-ет, — растерянно протянула она.
— Так читай, а не узнаешь, ищи в следующем номере. А еще лучше, мой тебе совет, подпишись. Будет что с подругами целый год обсуждать.
Женщина, разбираемая любопытством, едва дождалась почтальона, чтобы выписать газету для себя и своей соседки.
— Не мешало бы и к дважды образованнейшей семейке заглянуть, — подумал Ахмет-ахай, предусмотрительно оставив машину на соседней улице. Припомнив «радушный» прием клыкастого пса и языкастых хозяев, он под дверной табличкой «Осторожно! Злая собака!» прикрепил следующую: «Если не справится, догрызут хозяева!», и уверенно позвонил.
— Слушаю вас! Чем обязаны? – раздался голос из домофона.
— Ханум, селям алейкум, у меня к вам деликатное дело, я Ахмет-ахай из Озенбаша, и наш джемаат направил меня оказать вам помощь. Будьте добры, выйдите, я должен вам кое-что передать.
Женщина, недоумевая, вышла во двор и отперла калитку.
— В свой прошлый визит я заметил, что вы, образованнейшие люди, испытываете крайнюю нужду, так сказать, информационный и интеллектуальный голод, в вашем доме наблюдается отсутствие газет и книг. Наша общественность, глубоко переживая, что такие высокочтимые люди, не имея возможности подписаться на газету, вынуждены влачить безрадостное и бесполезное существование, решила создать благотворительный фонд по поддержке неимущих. Мы собрали средства, я даже продал свою, как вы выразились, колымагу, на эти цели. Вот, возьмите, не обессудьте, здесь ровно на годовую подписку, от чистого сердца, так сказать, — завершая свою речь, Ахмет-ахай протянул деньги.
— Вот еще, мы не нищие, чтобы нам оказывали благотворительность. У нас средств хватает и не на одну подписку… — гордо произнесла, задетая за самолюбие, женщина.
— Так в чем же дело?! – любезно прервал ее Ахмет-ахай, протягивая адреса школ, библиотек, общественных организаций, инвалидов, соседей и знакомых, ограниченных в своих средствах, но желающих подписаться на «Голос Крыма». – Наша общественность будет весьма вам признательна за проявленные внимание и заботу, а люди, которым вы оказали поддержку, будут всегда благодарить вас в своих молитвах.
— Приятно иметь дело с образованными и щедрыми людьми, — поблагодарив, распрощался Ахмет-ахай с растерявшейся женщиной.
Напоследок изворотливый озенбашец решил наведаться и к случайному попутчику, не читающему, но поучающему газету писать жестко, требовательно, при этом пугливо оглядывающемуся по сторонам. Отыскав его дом, Ахмет-ахай сразу решительно перешел к делу:
— Я к вам по поручению сами знаете кого… — с многозначительной паузой начал Ахмет-ахай. – Вам незамедлительно следует оформить подписку на газету, чтобы это не вызвало подозрений, подпишите на всякий случай соседей, друзей, коллег. Освойте чтение между строк и внимательно читайте. Связь будем держать через газету, ждите дальнейших поручений. Пароль для явок: «Вы подписались на «Голос Крыма?» Ответ: «Конечно, на целый год!» Нашего человека вы узнаете на любом общественном мероприятии по свежему номеру «ГК» в руках. Только я вам этого не говорил! – таинственным и отработанным тоном проговорил он на ухо своему собеседнику. Тот понимающе закивал головой.
С чувством выполненного долга Ахмет-ахай возвращался домой. Он был уверен, что спас не только свою любимую газету, но и свой народ – от чванливости, мещанства, мелочности и безразличия.
comments powered by HyperComments