ТАРИХЧИ
«Известно, что большинство народонаселения в Крыму составляют Татары; им исключительно принадлежат лучшия места на всем полуострове. Владея по собственному произволу, почти без всяких податей, они могли бы, по примеру немецких колонистов, если и не обогатиться, то по крайней мере жить не нуждаясь ни в каких произведениях, сродных стран», — такими словами открывалась опубликованная 3 июля 1857 года в старейшей газете России — «Санкт-Петербургских ведомостях», заметка, посвященная описанию быта крымских татар.
Молодой краевед
Ее автором был 23-летний чиновник феодосийского центрального карантинного управления Василий Христофорович Кондараки. Это была одна из первых публикаций начинающего краеведа в периодической печати. Прошел всего лишь год со времени окончания Крымской войны (1853—1856 гг.). Английские, французские, османские и пьемонтские войска покинули полуостров, и Крым теперь привлекал внимание столичной читательской аудитории не сводками с полей сражений, а новостями о перспективах урожая фруктов и жизни курортов, начинавших восстанавливаться после больших разрушений, нанесенных краю военными действиями.
В. Кондараки родился в начале 1834 года в Симферополе, в семье армейского офицера. Впоследствии его семья переехала в Феодосию. Молодого человека отличал большой интерес к истории и географии Крыма. Владея несколькими языками, среди которых были греческий и крымскотатарский, он живо интересовался культурой и образом жизни крымского населения. Любой человек, даже тот, кто стремится к максимальной объективности, не способен в полной мере отрешиться от тех предубеждений, которые незримо на него накладывают его национальная и религиозная принадлежность, социальное положение, полученные в детстве и молодости воспитание и образование. В.Кондараки был по происхождению греком. Антиосманские и антимусульманские настроения среди греков, живших в Российской империи, были весьма высоки. Эти настроения последовательно насаждались. Ведь еще во времена Екатерины II разрабатывался известный «греческий проект», суть которого состояла в отделении населенных греками областей от османских владений и превращения их в отдельное государство. Антитурецкие настроения в этой среде так или иначе переносились и на крымских татар.
Вопрос народного благосостояния
Начинающему краеведу В. Кондараки в 1857 году крымские татары виделись как не заботящееся об улучшении своего быта «ленивое племя, не лишенное от природы довольно верного взгляда на источники народного благосостояния».
«Деревенский Татарин заботится в наше время о следующих только предметах: пять раз в сутки молиться, иметь свой домик, несколько постелей, войлок, казан, чашку, ложки, хлеба кусок, пшена немного, катыку, жену и детей — дайте ему все это и обещайте платить за него подати — он даст клятву, что никогда ничем не будет утруждать себя, для улучшения своего быта», — писал В.Кондараки, представляя крымских татар читателям петербургской газеты.
Вместе с тем В.Кондараки отмечал, что в прошлом крымские татары были гораздо более трудолюбивыми и работали часто день и ночь подряд. Причины этого В.Кондараки виделись в деспотизме ханской власти, принуждавшей свой народ платить налоги в пользу казны и содержать многочисленные медресе: «…Все это заставляло каждаго из боязни подвергнуться палочным ударам (фаланга) или другим пыткам, день и ночь трудиться. Старики доселе разсказывают об этих насильственных мерах, возбуждавших ленивый и праздный народ, и несмотря на то, Татары никак не могут понять, отчего впоследствии они начали терпеть нужду во всех потребностях жизни.
Между тем они сами же говорят: «к чему мучить себя вечными трудами; разве в этом мире был кто-нибудь доволен богатством? Трудиться надобно лишь на столько, сколько нужно для насыщения голоднаго желудка».
Но насколько был прав В. Кондараки в своих оценках трудовых навыков крымских татар?
Беседа с муфтием
Примечательно, что французский путешественник Шарль Жильбер Ромм, посетивший Крым в 1786 году, всего три года спустя после падения ханства, описывая свою встречу с крымским муфтием в Карасубазаре, отмечал следующее: «Этот муфтий-эфенди сообщил нам, что прежде Крым был густонаселен, в нем насчитывали 150 тысяч домов, в каждом доме жили по 3-4 семьи; к этому числу надо еще прибавить ногаев, живущих в кибитках; кибиток было свыше 200 тысяч. Эта многочисленная нация занималась больше войной, чем земледелием. Впрочем, землю они все же возделывали, но лишь для своих собственных потребностей. Только за последние лет 40 они стали более ленивы, и земли оказались заброшенными. На мой вопрос, чему он приписывает это изменение в нравах народа, он отвечал только, что это длинная история, и тем ограничился».
Весьма вероятно, что муфтий, беседуя с незнакомым иностранцем, сопровождающим в поездке высокопоставленного русского аристократа графа Строганова, не желал углубляться в события последних десятилетий крымской истории. Войны, разорявшие города и села Крыма, начиная с похода Миниха, падение государства и последовавшая затем массовая эмиграция крымских татар в османские владения, непростое положение оставшихся в Крыму, столкнувшихся с притязаниями на свои земли со стороны новых помещиков, их беспомощность в случаях произвола со стороны царских чиновников, усугубляемая незнанием государственного языка империи и плохой осведомленностью об особенностях ее законов — все это очевидно не благоприятствовало хозяйственной деятельности крымских татар.
Война и ее последствия
Но вернемся к фигуре В.Кондараки. Он прожил недолгую по современным меркам жизнь, всего 52 года, но оставил после себя большое литературное наследие, насчитывающее пару десятков томов и свыше 70 статей. Среди них «Универсальное описание Крыма» в 17 частях и десятитомник «В память столетия Крыма», увидевший свет в 1883 году, в год столетия присоединения Крыма к Российской империи. В последнем собран богатый этнографический материал, в том числе о крымских татарах, их быте, фольклоре и верованиях.
В книге В. Кондараки затрагивает и тему эмиграции крымских татар, очевидцем которой он являлся. Отмечая, что последовавшая после 1783 года первая волна эмиграции крымских татар привела к уходу из Крыма 300 тысяч человек, В.Кондараки высказывает мнение, что к 1859 году численность мусульманского населения Таврической губернии достигла 295 тысяч человек. Причиной, вызвавшей новую волну эмиграции, стала Крымская война.
Отмечая активную агитацию, которая велась в отношении крымских татар с османской стороны после занятия союзными войсками Евпатории, В.Кондараки признает, что она сильно действовала «на тот класс народа, который, обитая на чужих землях, действительно бедствовал, во-первых от натяжек помещиков и, наконец от безчисленнаго множества начальствующих лиц, которыя, безпрестанно посещая поселения их, кормились и ездили на их счет».
В ходе войны крымскотатарское население с занятых союзными войсками территорий — Евпатории и Байдарской долины, начало активно покидать Крым. «Насильственный выход татар с этих двух противоположных густонаселенных местностей важен был в том отношении, что эмигранты, тоскуя об оставшихся родственниках и друзьях, уже сами употребляли всевозможныя усилия сманить их к себе… Всему этому мы и сами отчасти помогали следующим образом: наши земские полицейские чиновники, считая всех татар за врагов отечества, при каждом удобном случае ожестачали их упреками и угрозами, а всех тех, у кого находили прадедовския никуда негодныя оружия, арестовывали и ссылали совершенно безвинно в Курскую губернию. Мне самому не однажды случалось видеть в симферопольской тюрьме 70-летних, едва движущихся татар и малолетних детей их в оковах, будто-бы скрывающих оружие, с целью употребить его против нас. Грустно подумать, что может быть и до настоящаго времени томятся в изгнании подобные люди!… Одновременно заговорили и о том, что Кавказские ногайцы получили уже разрешение на выход в Турцию. Слухи эти как бы нарочно подкреплялись циркулярами на имя волостных и сельских правлений о выдаче паспортов желающим идти в Мекку на поклонение и в них выражалось, что удаление татар из Крыма желательно высшему правительству… Все власти день и ночь трудились над выдачею удостоверений и паспортов… С татарами уходили и русские крепостные переодетыми», — писал В.Кондараки.
Лишь когда волна эмиграции приобрела громадный размах, власти стали предпринимать хоть какие-то меры для того, чтобы успокоить население и остановить его выезд. На страницах своей книги В. Кондараки описывает душераздирающие сцены эмиграции и запустения целых сел, подробно останавливаясь на моменте, когда ему как начальнику ялтинского карантина пришлось помогать попавшим в бедственное положение судам с переселенцами-крымскими татарами. По его оценке треть эмигрантов погибла, так и не добравшись до турецких берегов.
Обитатели крымских степей
Крым покинуло около 200 тысяч крымских татар, преимущественно из степных регионов полуострова. Эмиграция крымских татар имела долгосрочные последствия для всей крымской экономики, преодолевавшиеся в течение десятилетий.
Интересно, что в другой своей ранней публикации в «Санкт-Петербургских ведомостях» в мае 1857 года В. Кондараки, чуть ли не упрекая крымских татар, писал следующее: «Татары отдаленных селений не вспоминают об нас, и если бы не помещики, которых к несчастию так мало в Тавриде, то горожане полуострова еще сильнее ощущали бы недостаток в хлебе; от крымских Татар можно ожидать этого: разсчетливые и ленивые до крайности, они обладают самыми лучшими местами и в таких огромных размерах, что в ином селении приходится на человека по 30 и более десятин».
Но в сборнике, посвященном столетию присоединения Крыма к России, тон В. Кондараки начинает звучать по-иному. Давая оценку эмигрантам, он считает нужным заметить следующее:
«…Эти последние выходцы покорно и молчаливо работали для себя и помещиков на таких малоудобных и почти безводных степях, на которых до настоящаго времени никто не желает поселяться, а если и пробовали селиться, то после кратковременнаго бедствия снова переселялись. Нас, быть может, спросят: каким же образом мог жить на тех местах татарин? Ответ прост: татарин может жить без всякой огородной овощи и совершенно доволен, если имеет корову, снабжающую его молоком, десяток овец, приносящих ему на одежду шерсть, несколько домашней птицы; если же к этому у него есть в достаточном количестве самаго простаго хлебнаго зерна, — то он уже считается богачем, а нет — он и не горюет о последнем, потому что, с наступлением жатвы, работою добудет его за Перекопом. На зиму татарин степей отправляется на южный берег и оттуда возвращается весною со значительною суммою заработанных денег. Какую бы он ни встретил воду, горькую или соленую, он быстро привыкает к ней и ничуть не тяготится доставать ее из глубины нередко в 120 погонных сажень… Степной татарин для нас важен был, как честный и усердный работник, переносящий всякаго рода лишения и климатическия перемены, как трезвый и незнающий никаких, кроме двух годовых праздников и как человек, никогда не проматывающий без крайней надобности заработанной копейки. Он важен был и как расплодитель скотоводства и как потребитель плодов и деревянных изделий южных обитателей полуострова, которых снабжал скотом и заработанными на чужбине деньгами. Всем известно, что южнобережные виноградники вскапывались и ежегодно перекапывались степными татарами за ничтожныя, сравнительно с настоящими, деньгами».
Теперь В. Кондараки проявляет больше понимания образа жизни крымских татар и мотивов их хозяйственной деятельности, замечая следующее:
«…Татарин Крымских степей мало обращал внимания на хлебопашество, но это происходило единственно потому, что он не надеялся быть вознагражденным за труд: во-первых, надо было заплатить помещику десятину, во-вторых, мог ли он надеяться на дожди, которые всегда были редкостью в степях в то именно время, когда от них зависело благополучие, и наконец, мог ли он предполагать, что всепожирающая саранча пощадит его? При таких неблагоприятных условиях, он считал более благоразумным посеять несколько мер самаго дешеваго хлебнаго зерна, чтобы не скорбеть на случай окончательной потери его, а самому придумывать верный источник для продовольствия, каковыми являлись сено, бурьяны, домашняя скотина и его сильныя рабочие руки. Поставьте же на эту местность русскаго человека, который привык черпать все блага жизни своей из земли — во-первых ему, как безпрестанно постящемуся, необходима проточная вода для орошения огородов, во-вторых нужна не глинистая почва, а чернозем, могущий принести мало-мальски сам-десять, чтобы обезпечить его и доставить столько денег, сколько необходимо на прочия житейския нужды. А так как всего этого невозможно иметь в степях Крыма, то и не мыслимо заселение их хлебопашцами до того времени, пока не явятся артезианские и подвижные колодцы или не решится правительство посредством искусственных каналов, провести проточныя воды от устьев Днепра».
В. Кондараки не был большим благожелателем азиатских народов, но вместе с тем он, очевидно, и не был злым человеком, лишенным человечности и сострадания к чужому горю. Жизненный опыт и многие десятилетия близкого общения с крымскими татарами заставили его заметно пересмотреть сформировавшиеся в молодости стереотипы. К сожалению, это происходило на фоне одной из самых трагических страниц крымской истории.