Селим ХАЗБИЕВИЧ
Журнал «Крымское историческое обозрение», №1, 2021 г.
Об участии татар в Грюнвальдской битве возникло множество мифов и легенд. Некоторые из них были созданы вскоре после битвы, некоторые – очень поздно, даже в XIX веке. Некоторые из этих легенд и мифов были результатом деятельности тевтонских рыцарей, другие – самих татар. Для последних битва при Грюнвальдe была своего рода основополагающим мифом, началом их существования в Литве, первым этапом их исторического и этнического самопознания.
В народных сказках татар можно часто встретить сюжеты о татарах, которых великий князь Витовт привел в Литву из-за их храбрости, а после Грюнвальдской битвы все татары были очарованы и, в соответствии с народными сказками, получили имения такого размера, что можно было пересечь верхом в течение дня. На самом деле и переселение татар к границам Великого княжества Литовского в то время было другим, и реалии знати татар тоже были разными. В настоящее время по этому поводу ведутся споры среди исследователей проблемы.
Лучшее историко-правовое толкование дал Яцек Собчак в своей работе под названием «Правовое положение татарского народа в Великом княжестве Литовском». В этой работе автор четко различает правовое положение литовских бояр и польской знати, а также ярко показывает дифференциацию правового положения татар в Великом княжестве, в зависимости от социального статуса в ханствах, а также имущественного положения в самой Литве. Он выделяет небольшой слой татарской аристократии, соответствующий статусу бояр Великого княжества Литовского, татар-казаков, т.е. вольных поселенцев, получающих землю в обмен на военную службу, вольных ремесленников, земледельцев-татар и, наконец, татар-аристократов в частных имениях магнатов и их армий.
Однако татары, несмотря на социальные и экономические привилегии, приближающие их к статусу дворянства, не были дворянством, потому что у них не было основных привилегий, принадлежащих дворянскому государству, – они не могли участвовать в качестве несогласных в выборах короля или в собраниях и сеймах. Только в девятнадцатом веке Якуб Мурза Бучацкий из польского шляхетского рода Бучацких герба Тарака был членом парламента Королевства Польского в 1815 году от Подляшья. Кроме того, в XVII веке был религиозный фактор, контрреформация в Польше, наступавшая на протестантов, также способствовала попыткам ограничить права других иноверцев, включая татар-мусульман, которые были лишены определенных привилегий сменяющими друг друга парламентами, пытавшимися фактически вернуть их к статусу крестьян или надлежащим образом отменив законы исповедания религии. Это привело к восстанию некоторых татарских полков легкой кавалерии в 1672 году, известному как «восстание липков». Следует отметить, что в этом восстании, заключавшемся в переходе части татар на турецкую сторону, участвовали только полки Короны, на практике волынские татары. Литовские татары остались верны Республике Польша. Систематическое улучшение социального и имущественного положения татар началось с правления Яна III Собеского и продолжилось во время правления Веттинов.
Возвращаясь к участию татарских войск в Грюнвальдской битве, нет сомнения, что они там были. Однако вопрос в том, сколько татарских воинов сражалось на стороне польско-литовской армии. Мы можем делать различные запросы по этому поводу, в зависимости от того, признаем ли мы правдивость того или иного источника или той или иной интерпретации.
Ольгерд Гурка, автор известного произведения под названием «Численность крымских татар и их войск» (1936 г.), установил, что численность крымских татар в XVII веке составляла около 250 000 человек, из которых армия Крымского ханства составляла до 25 000 человек. Гурка спорил как с литературным видением Сенкевича, так и со старыми историками, которые некритически ссылались на источники, такие как хроники, заметки и документы, говоря о «неисчерпаемом количестве» татарских войск. Как демографические, так и экономические условия того времени не позволяли содержать или кормить такую армию. К легендам следует также отнести рассказы о двух-трех лошадях, которых каждый татарин вел с собой, или об исключительной жестокости этих воинов. Условия быта, уровень гигиены и медицины, очень высокая смертность как взрослых, так и детей, и небольшая продолжительность жизни означали, что татарские полчища того времени были немногочисленны и могли выставить небольшое количество воинов. Важными были качества воина, его мотивация, подготовка и выносливость, тактика и стратегия, а не количество. Цифры, приведенные в хрониках и документах, были завышенными и символическими, например, «сто тысяч», что на практике означало – очень большое число, не поддающееся исчислению. Для летописцев того времени сто тысяч было абстрактным числом, символом большого числа.
Конечно, Крымское ханство – это не Великая Орда, из которой произошли татарские воины в Грюнвальде, но татарское государство с XIII и первой половины XIV века было практически разделено на части в начале XV века – государствa, которые стремились к полной независимости и даже суверенитету. Раздираемая внутренними раздорами восточная часть уже не входила в состав Великого Улуса, то есть Золотой Орды. Число воинов в распоряжении великого хана Золотой Орды Тохтамыша не могло превышать ста тысяч, а его сыновья могли иметь отряды до десяти тысяч воинов каждый, если не меньше.
Джелаледдин, сын Тохтамыша, участвовавший в Грюнвальдской битве, мог иметь не более трех тысяч. Не все из них принимали участие в польско-литовско-тевтонской войне 1409–1411 гг. Как утверждает Ян Тышкевич, в этой войне и Грюнвальдской битве, кроме отряда Джелаледдина, также участвовали литовские татары, которые уже обосновались в Великом княжестве Литовском. По оценкам тевтонских источников, количество татар, участвовавших в войне 1409–1411 годов и только в Грюнвальдской битве, составляло около 30 000 человек. Это включено в Тевтонские хроники Анонимуса (1330–1426), которые являются частью Scriptores Rerum Prussicarum. Тем не менее, тевтонские хроники, несомненно, преувеличены, чтобы оправдать свое поражение, и дают также маловероятные описания татарских обычаев, такие как употребление в пищу человеческой плоти, которая в глазах западной общественности должна была создать образ дьявольских варваров, с которыми литовцы и поляки объединились, чтобы победить благочестивых христианских рыцарей.
Истоки татарского поселения в Великом княжестве Литовском можно найти в XV веке. Первые сведения о наличии татар в Литве относятся к началу XV века. По словам Станислава Крычинского, автора лучшей монографии о литовских и польских татарах, с момента завоевания русинских княжеств татары вступили в контакт с литовским государством. Князья Гедимин (правивший в 1315–1341 годах), а позже Ольгерд часто вступали в союз с татарскими правителями, вели войны с Тевтонским орденом, Польшей и Московским княжеством. По словам Крычинского, вполне вероятно, что уже в XV веке татарские войска постоянно поддерживали армию литовских князей на основе наемной службы, часто размещавшейся в качестве экипажей в городах, городках и замках.
Самый старый отчет о татарской колонизации на литовских землях известен из анналов францисканского ордена под именем Луки Вадинга, Annales ordinis Minorum около 1208 года нашей эры. Текст этой заметки, касающейся татар в Литве, был переведен вильнюсским востоковедом Антонием Мухлинским, работавшим в Петербуpге, в его труде «Исследования о происхождении и состоянии литовских татар». Фрагмент, записанный в четырнадцатом веке Лукой Вадингом, гласит: «Наши братья отправились проповедовать учение Христа на литовские земли, где они обнаружили, что весь народ погрузился в варварские заблуждения и посвятил себя культу огня, и среди них были скифы, пришельцы из страны какого-то хана, которые в своих молитвах они используют азиатский язык». Эта запись датируется 1324 годом.
Великий князь Ольгерд получил помощь от хана Золотой Орды Джанибека, последнего правителя сильного и относительно единого татарского государства. Согласно традиции литовских татар, которую цитирует Крычинский, самое старое татарское поселение в Литве было основано около 1350 и 1352 годов, когда армия хана Джанибека поддержала литовские экспедиции в Польшу. Ягелло также продолжал политику союзов с татарскими правителями. Это тоже способствовало татарской колонизации Литвы. Уже упомянутый Крычинский утверждает, что причиной очередной волны поселений стало поражение эмира Мамая на Куликовом поле в 1380 году, нанесенное войском московского князя Дмитрия Ивановича. Именно тогда сын Мамая, Мансур Кият, нашел убежище в Литве и попросил защиты у великого князя Ягелло. Один из двух сыновей Мансура Кията, когда он крестился, крестился с землей в Заднепже, дал начало знаменитой семье князей Глинских.
Однако фактическим основателем татарского поселения в Великом княжестве Литовском считается великий князь Витовт. На протяжении веков памяти благодарных поколений Витовт оказался неутомимым организатором и строителем Литовского государства и его оборонительной системы. Татары называли его «белым ханом», потому что белый цвет в символике тюркских кочевников означал западное направление. Молитва за Витовта, которую читали во время пятничных церковных служб в мечетях до ХХ века, осталась в традиции литовских татар. Татары называли его «Ваттад» и произносили его имя вместе с именами халифов – правителей ислама. Одним из элементов этой системы была акция колонизации – оккупация татар как границ, так и центра государства, поселений под замками и цитаделями с целью постоянной военной службы и максимально быстрого военного ответа. Они были в то время чем-то вроде татар – «силами быстрого реагирования», которые использовались в чрезвычайных ситуациях, по любому приказу правителя, без необходимости сбора денег, постановлений бокового совета, сбора массовой мобилизации и т. д. Они также выполняли полицейские функции для нужд правителя и также были чем-то вроде «секретных служб», используемых для выполнения разведывательных задач, выполнения скрытых казней по приказу правителя, физического уничтожения оппозиции и т. д. Они были быстрыми, эффективными, доступными, полностью верными и преданными своему государю, которого они считали принцем Витольдом.
Внутренние бои и практический распад Золотой Орды сделали возможным вмешательство Витовта в дела татар и его интенсивную восточную политику. Хотя прилагательное «турецкий» обычно считается для обозначения анатолийских турок в современной Турции или исторически: турок-сельджуков и турок-османов, обозначение тюркоязычных наций и этнических групп, но не идентичных вышеупомянутым группам, не существовало в собственно польском языке. В межвоенный период использовались следы русского языка: тюрк, иногда тюрк-татарин, а ныне тюрколог профессор Хенрик Янковский из Познани предложил термин «тюркский» для обозначения всех этнических групп, племен и народов, использующих языки, принадлежащие к широко понимаемой турецкой языковой семье. Название «тюркский» все чаще встречается в научной литературе и является наиболее подходящим термином.
(Продолжение следует.)
comments powered by HyperComments