(Продолжение. Начало в №23)
— Благодаря деятельности И.Гаспринского в тот период среди крымских татар усиливается стремление к получению качественного образования. Какое отражение это находило на страницах «Терджимана»?
— Точно не знаю, это было впервые или было распространено и раньше. Но я лично в первый раз обнаружил различные заметки о том, как крымскотатарские женские общества в 1915 году организовали движение по сбору средств для студентов, обучающихся в университетах за пределами Крыма. Это было чисто женское движение в Дерекое, Ялте, Бахчисарае, Керчи и других регионах. В газете публикуются десятки писем-благодарностей от студентов, получивших помощь. Такая помощь студентам, но со стороны крымскотатарских театральных коллективов (от накопительного фонда сыгранных спектаклей), отдельных лиц, обществ «джемиет-хайрие», оказывалась и гораздо раньше, начиная с последней четверти ХIХ века. Во всяком случае, это зафиксировано сообщениями в «Терджимане» за тот период. Мною выписаны некоторые сведения и отдельные фамилии крымскотатарских студентов, обучавшихся в различных университетах того времени и получавших такую материальную помощь от различных благотворительных обществ: прежде всего это сотни студентов – крымских татар, обучающихся в турецких учебных заведениях. Учиться в турецких учебных заведениях стало модно и престижно с конца ХIХ века. Подсчитать таких студентов сложно, ибо выезжали туда практически со всего Крыма. А вот обратим внимание на другие регионы: с 1898 года — в Санкт-Петербургском университете (фамилии не указаны), там же с 1913 года в художественной школе: Яхья Шемси Алядинов, там же в Психоневрологическом институте с 1914 года: Номан Челебиджихан; с 1895 года в Московских учебных заведениях: Усеин Боданинский и Зейнеп Булгакова; с 1903 года в Каирском университете «Аль-Азхар»: Исмаил Леманов и Сеит Умеров; Новороссийский университет (Одесса) в дореволюционный период: Джелял Меинов, Амет Бекиров, Рефат Гаспринский, Сеттар Давидович, Сервер Парпетов, Амет Озенбашлы, Халил Чапчакчи, Джелил Муртазаев, Меметджан Енилеев, Г.Чоракаев; с 1906 года в Московском художественном училище им. С.Строганова: А.Абиев и А.Лятиф-заде; в Сорбоннском университете с 1910 года: Джафер Сейдамет и Абдураим Эфендиев; с 1912 года в Швейцарском университете: Назим Ибраимов и Сеит Яхья Челебиев; с 1916 года в Будапештском университете: Б.Чобан-заде и после него еще 10 студентов; в Берлинской высшей школе экономики: Мамут Недим и другие… Многие молодые люди учились в российских военных училищах. Например, в 1916 году только в Одесском военном училище проходили обучение около 10 юношей. Фамилии троих из них указаны в небольшой заметке (№27): Асанбек Чергеев (из Симферополя), Мемет Байбуртлы (из Бахчисарая) и Рустем Аметов (из Ялты)…
Вопрос крымскотатарского образования в европейских университетах в дореволюционный период по своей сути весьма важный. Его необоходимо тщательно и детально изучать, потому что без этого вопроса мы не сможем объективно оценить то, каким образом крымским татарам в ноябре-декабре 1917 года во всем многомиллионном тюркском и мусульманском мире первыми удалось сформировать Национальный парламент (Курултай) и принять Национальную Конституцию. Ведь интересно, какой интеллектуальный потенциал, дипломатический опыт и общественная сила сознания и понимания приблизила к этому событию – серьезной попытке самосохранения.
Известно, что нет проблемы более важной, чем сохранение и развитие человеческой цивилизации, которая складывается из различных национальных цивилизационных процессов. Воистину, понимая всю многосложную суть природы, сегодня человечество создает Красные книги, являющиеся официальными документами, содержащими систематизированные сведения о представителях флоры и фауны, которые нуждаются в охране. Существуют международные, национальные и региональные Красные книги. Например, в Красную книгу республики Крым занесено почти 400 видов животных. Из них более пятидесяти находится под угрозой исчезновения, 16 подвидов признаны почти исчезнувшими.
Вопрос же исчезающей тысячелетней цивилизации Крыма – крымских татар, стоит куда более остро и насущно! Об этом нам необходимо говорить свободно и во весь голос!
В связи с обучением в европейских университетах, всплывает интересный момент, связанный с биографией всемирно известного ученого-тюрколога Бекира Чобан-заде, на котором следует остановиться отдельно. У профессора Дмитрия Павловича Урсу в монографии о Б.Чобан-заде (2004 г.) пишется, что Чобан-заде в 1914 году вернулся, а потом вновь в том же году уехал в Турцию, а оттуда уже перебрался в Будапешт. Здесь допущена явная ошибка. С 1914 и до июня 1915 года Чобан-заде находился в Одессе! В «Терджимане» имеются четыре сообщения о том, что ему в Одессу из Крыма была передана материальная помощь. Он получил ее в декабре 1914-го, феврале, апреле и июне 1915-го. Упоминаются также фамилии других шести человек (среди них Сеит-Халил Чапчакчи, обучавшийся на медицинском факультете). Чобан-заде – седьмой, но он указан не как студент, а как готовящийся к поступлению в «русский университет». Вряд ли он мог быть в Турции и одновременно получать помощь в Одессе. Допускаю, что он оказался в Турции позднее — летом или осенью 1915 года.
— Получается, Чобан-заде поехал в Турцию, когда уже шла Первая мировая война?
— Да. Если бы он не получил диплом Галатасарайского лицея, не смог бы в 1916 году поступить в Будапештский университет. А в 1914 году он вернулся в Крым еще без диплома, во время начала войны…
Есть много и других нюансов. «Терджиман», таким образом, помогает в уточнении подробностей его биографии. Притом, что Чобан-заде иногда и сам непроизвольно приводил неточные факты своей биографии. Например, заполняя университетский бланк в 1930-х годах, уже будучи профессором Бакинского университета, он ошибочно указал, что окончил рушдие в Карасубазаре в 1908 г. Но в одном из номеров «Терджимана» за май 1909 года говорится, что Чобан-заде и еще два человека из этого рушдие пишут письмо Гаспринскому и просят опубликовать его. Они пропагандируют обучение в школе-рушдие, сообщают о том, что они только что окончили обучение, получили дипломы и благодарят своих благотворителей, которые оказавали им материальную помощь. То есть Б.Чобан-заде окончил рушдие не в 1908, а в мае 1909 года.
Серьезная неточность была допущена младшей сестрой Чобан-заде, написавшей в воспоминаниях, что Бекир очень поздно пошел в школу. Эта ошибка до сих пор повторяется в различных публикациях, а иногда переходит и в учебники и учебные пособия. Я случайно нашел в газете «Ветан хадими» за 1906 год его выступление в мае того года. От имени обучающихся в карасубазарском рушдие он выступал с благодарственной речью. И в ней отметил, что шестой год занимается в школе каждый день, кроме пятницы. Несложный подсчет (1906 — 6 = 1900 /Чобан-заде родился в 1893 году) показывает, что он пошел в школу в 8 лет. То есть никак не в 12-13 лет, как это пишут некоторые авторы. И окончил школу-рушдие в 1909 году.
Дата его отъезда из Крыма в Баку также была спорной. Но заметка о прощальном вечере с Чобан-заде, опубликованная в газете «Ени дюнья» за 1924 год, также проясняет ситуацию.
То есть, информация, содержащаяся в довоенных газетах, помогает выяснять многие спорные моменты в биографиях ученых, видных общественных и политических деятелей, а также другие различные, иногда очень важные исторические факты.
В начале 1918 года в Крыму исчез из поля зрения видный писатель и общественный деятель Усеин Балатуков, автор известной пьесы «Айше ханум» (1916). Долгое время никто не мог сказать, что с ним сталось. Только в последние годы из старых газетных сообщений выяснилось, что он был убит большевиками в феврале 1918 года в севастопольской тюрьме, вместе с Номаном Челебиджиханом.
Другой пример. Вопрос о дате кончины известного крымскотатарского актера Эмира Амета Парикова. Актер Крымского госдрамтеатра Гани Мурат рассказывал мне, что Париков умер в 1933 году, и он лично был у него на похоронах. Я это зафиксировал в своих записях и чуть было не включил в свои лекции. Но именно в тот промежуток времени, работая в Москве с подшивками «Янъы дюнья» за 1930-е годы, обнаружил в номере за 17 февраля 1936 года опубликованный некролог, где говорится, что Э.Париков скончался 15 февраля 1936 года, а в номере за 18 февраля того же года говорится о состоявшихся похоронах актера. То есть приблизительные устные воспоминания это одно, а печатная, зафиксированная информация это другое.
По сути, мы только находимся на пути серьезного изучения биографий наших известных писателей, ученых, общественных и политических деятелей. Причем, это отдельный пласт предстоящей большой скрупулезной работы, которую необходимо продолжать, но, к сожалению, справиться с ней, то есть работой с арабографичными газетами, в Крыму сегодня способны буквально несколько человек. Их по пальцам можно пересчитать.
— Первая причина этому — арабский шрифт?
— Далеко не самая большая. Дело в том, что сам язык «Терджимана» — это язык авторов, даже обычных людей, которые обучались в национальных школах и медресе, где все предметы изучались на крымскотатарском языке, и который был распространен в Крыму среди всего населения. Мы сегодня владеем малой частью того объема лексики. А тогда на нем выражали любую мысль и любую информацию. Возьмите, допустим, терминологию. Был момент в 1915 году, когда губернатор Княжевич, в связи с военными событиями, запретил куплю-продажу материалов, связанных с военной промышленностью, начиная от цинка до каучука. Сообщение об этом публикуется на крымскотатарском языке. И получается, что мало знать арабскую графику, но если ты через слово ничего не понимаешь, не владея элементарной терминологией или специфической лексикой различных областей хозяйствования, то чтение таких заметок превращается в сложный процесс. Возьмем обычное для того времени выражение на крымскотатарском языке «бойну траш филюскерлер». Оно часто встречается в текстах. Эта фраза связана с молодыми людьми, в основном с сохтами-студентами медресе, с которыми невозможно о чем то дискутировать. Они не приемлют никаких аргументов противной стороны: «олар аттан тюшсе де, эгерден тюшмейлер». То есть неуступчивые в споре люди. Сегодня о такой фразе никто и не слышал. Другой пример, возьмем обычную для того времени лексему «муй», встретившуюся мне в «Терджимане» за 1915-й год (№105). Сегодня это слово вы не обнаружите ни в одном словаре крымскотатарского языка. В русской речи обозначает «волокно». В современных крымскотатарских словарях «волокно» обозначается лексемой «лиф». Короче говоря, чтобы работать с этими текстами, нужна весьма серьезная квалификация и продолжительный кропотливый труд. Вот уже около 45 лет я работаю в вузах и занимаюсь этим делом. Несмотря на этот солидный стаж, непонятные слова из старых текстов выписываю на арабской графике, а потом отыскиваю в словарях. Работаю, естественно, не с одним словарем. У меня их более 600. И даже в них не всегда нахожу значение некоторых слов. И когда готовлю текст к публикации, то делаю сноску, что в данном месте пробел из-за непонятного слова. Вот такая ситуация…
Еще чем отличается язык «Терджимана». Допустим, текст, который пишет Айвазов, читаю почти запросто, но если выступает какое-нибудь духовное лицо, к примеру ректор «Зынджырлы медресе» Абибулла-эфенди, то его язык полон арабских и персидских заимствований, и современному читателю без специальных словарей не обойтись.
Потом письмо. Ведь крымскотатарский язык с арабографичной письменностью проходил через разные реформы, начиная с Гаспринского. Гораздо легче читать газеты за 1920-е годы, потому что тогда реформа приняла более или менее окончательный вариант. А здесь эти сложные слова не адаптированы под крымскотатарский, они пишутся в арабской орфографии, но часто и с искажениями. В арабской орфографии, если слово написано просто графемами «мктб», ты должен прочитать «мектеб» (школа) или «мектюб» (письмо) или «мекятюб» (много писем). То есть в одной и той же орфографии разные прочтения, потому что в наших арабографичных текстах не ставились специальные диакритические знаки. И вот ты по предложению, по тексту ориентируешься, а это тысячи моментов в тысячах газетных номеров. Это надо учитывать.
Яркий пример тому — когда из-за труднодоступности в прочтении оставалась совершенно неизвестной монография Османа Акчокраклы, связанная с историей крымскотатарской литературы. Обнаруженные нами семь частей монографии опубликованы в газете «Миллет» за 1920-й год. К сожалению, часть текста утеряна вместе с утерянными номерами газеты. Фактически, это первая опубликованная монография по истории крымскотатарской литературы. Так вот, ее в свое время просматривал не один человек. Но для того, чтобы подготовить текст к изданию, необходимо было немало времени и определенная квалификация. Кроме того, также нужен был серьезный научный инструментарий, то есть ряд объемных лексикографических работ, так как в тексте цитируются письменные источники (ярлыки) Золотоордынского периода Крыма. Поэтому работа застопорилась. И только в начале «нулевых», когда готовилось к изданию Собрание сочинений О.Акчокраклы, с данным текстом пришлось долго и нудно поработать. Кстати, именно эта книга после издания была в 2007 году первым номинантом международной премии Фонда Б.Чобан-заде.
К слову, определенными реформами арабографичной орфографии крымскотатарского языка, как я сообщил выше, занимался еще И.Гаспринский. Затем, в 1913 году весьма квалифицированную работу в этом плане провел и А.-С.Айвазов (публикация им серии специальных статей), которую положительно оценил и известный русский востоковед-тюрколог В. Гордлевский, преподававший в то время турецкий язык в Москве, в Лазаревском институте восточных языков.
— Как вы намерены продолжить свои исследования в этом направлении?
— Сегодня мы имеем глобальное отставание в национальном филологическом развитии. В первую очередь это связано с тем, что более полувека, с 1941 по 1993 годы (до образования КГИПИ), практически не было образовательного и научного процесса, связанного с крымскотатарским языком и литературой. За более чем 50 лет защищены всего несколько диссертаций. По причине того, что крымскотатарская тематика была наглухо закрыта партийными органами и цензурой, доходило до смешного. Кандидатская диссертация Басыра Гафарова писалась по крымскотатарскому языку и на крымскотатарском языковом материале, а защищена в Москве в 1951 году по гагаузскому языку («Система спряжения в гагаузском языке»). Кандидатская диссертация Мемета Умерова писалась по крымскотатарскому языку, а защищена по теме: «Глаголы движения в узбекском языке» (1957 г.) В то же время все народы СССР, ныне России, в том числе депортированные (с 1956 года после ХХ съезда КПСС), имели полноценные и образовательные и академические структуры, беспрерывно развивающиеся и сегодня.
Сегодня вся крымскотатарская довоенная классическая литература и многие лингвистические изыскания требуют серьезной переработки с учетом новонайденных материалов. В противном случае нас ожидает деградация всего научно-образовательного процесса не только в вузе, но и в школах с крымскотатарским языком обучения. Наше сегодняшнее образование, образно говоря, выглядит так: творчество Л.Толстого изучается без его романа «Война и мир», а творчество А.Пушкина без романа «Евгений Онегин», и о таких романах никто и не слышал!!! Наши довоенные классики, такие как Челебиджихан, Керменчикли, Гирайбай, Акчокраклы, Айвазов, Ильмий, Нузет, Одабаш, Байбуртлы и многие другие, изучаются именно подобным образом – без знаний большинства их основных произведений.
Думаю, что должен съездить в Москву еще, как минимум, два раза, если конечно удастся изыскать необходимые финансовые средства. Тогда я мог бы довести книгу о «Терджимане» до момента окончания издания газеты в 1918 году. Какое обидное (в научном смысле) состояние мы имеем сегодня. Представьте себе, что сегодня ни один крымский татарин, ни один ученый не слышал и не знает кто такой Иззет Нури. А он, кстати, был главным редактором самой известной крымскотатарской газеты «Терджиман» в последний год ее существования.
(Продолжение следует.)
comments powered by HyperComments