Виго Мустафаев
ТАРИХЧИ
В январе 1940 года в лесах Карельского перешейка шли крайне ожесточенные и кровопролитные бои. В те дни, с которых минуло уже более 85 лет, этот маленький клочок суши, протянувшийся с севера на юг между Балтийским морем на западе и Ладожским озером на востоке, являл собой главный театр советско-финской войны.
Принимая решения о начале военной кампании против Финляндии, Сталин рассчитывал на быстрый и безоговорочный успех. Финская армия представлялась ему слабой и неспособной к долгому сопротивлению. Превосходство советских войск в живой силе и технике, казалось, делало неизбежным быстрый прорыв приграничных укреплений и стремительное наступление танков Красной армии к финской столице — Хельсинки.
Осенью 1939 года правительства прибалтийских республик, внимая настойчивым и жестким требованиям руководства СССР, согласились на ввод в пределы своих стран советских войск, что предопределило их дальнейшую советизацию. Казалось, что строптивая Финляндия также в скором времени станет одной из новых советских республик. Но, перейдя 30 ноября 1939 года финскую границу, советские войска в скором времени столкнулись с ожесточенным сопротивлением противника на хорошо укрепленной «линии Маннергейма». В течение всей зимы 1939-1940 годов части Красной армии вели бои по ее прорыву. По меньшей мере 70 тысяч советских солдат и офицеров погибли в ходе той зимней войны…
Разведка боем
В одну из морозных и снежных ночей небольшая группа советских лыжников продвигалась через лес в сторону финских позиций, намереваясь выполнить приказ командования о проведении разведки боем. Но эти разведчики не были обычными пехотинцами, а являлись военнослужащими Балтийского флота, направленными в качестве подкрепления наступавшим частям Красной армии. Во главе отряда шел молодой лейтенант Виго Мустафаев.
26-летний офицер был уроженцем крымского города Карасубазар (сегодня Белогорск), но, несмотря на свое южное происхождение, он пользовался среди своих товарищей славой хорошего спортсмена-лыжника. Когда в Кронштадте их отряд еще только формировался, Виго думал, что получит назначение не выше командира взвода, но, к его удивлению, вышестоящее командование сразу дало ему в подчинение целую роту.
Военные будни в лесах Карельского перешейка были крайне трудными и опасными. Воевать приходилось в холмистой, поросшей густым лесом местности, где за каждым деревом мог таиться враг. Очень быстро отряду В.Мустафаева пришлось столкнуться с финскими снайперами-кукушками, использовавшими хорошо замаскированные позиции на деревьях. На свое счастье молодой командир в тот день был одет в обычную фуфайку, а его ротный комиссар Захарченко — в белую шубу. Желание одеться потеплее обернулось для последнего весьма неприятным последствием. Притаившийся в укрытии финский снайпер, разглядев шубу, выделявшую комиссара на фоне других бойцов, сразу понял, что в его прицеле представитель комсостава. Прозвучал выстрел, и Захарченко упал, получив тяжелое ранение. Спустя 60 лет, давая интервью для телепроекта «Моя война», Виго Мустафаев, вспоминая этот случай, отмечал высокие боевые качества финских солдат. «Лучше одиночного солдата, чем финн, в то время не было», — говорил он.
Финская война завершилась уже в марте 1940 года. Правительство Финляндии, не дождавшееся военной помощи от Англии и Франции, после прорыва «линии Маннергейма» склонилось к мирным переговорам с СССР. В свою очередь, Сталин, оценив, недостатки своей армии, вскрытые войной, решил избежать затяжного военного конфликта, в ход которого могли бы вмешаться другие европейские державы. В итоге Финляндия сохранила независимость, но смирилась с потерей Выборга и Карельского перешейка, а также согласилась с размещением советской военной базы на своей территории. С прекращением огня, молодой лейтенант и его сослуживцы возвращались на место своей постоянной службы — форт Красная горка под Ленинградом.
Страж Финского залива
Еще в детстве Виго Мустафаев страстно хотел стать военным. Мальчик с восхищением смотрел кинофильмы, посвященные Гражданской войне, мечтая о том, что и сам когда-нибудь будет офицером. В 1932 году, будучи уже 19-летним юношей, он сделал решительный шаг навстречу своей мечте, поступив на обучение в Военно-морское артиллерийское училище в Севастополе, готовившее офицерские кадры для частей береговой обороны. Этот выбор определил весь его дальнейший жизненный путь.
На первый взгляд могло бы показаться, что служба в береговой обороне была не самым замечательным уделом для человека, решившего связать свою судьбу с военно-морским флотом. Ведь куда лучше было служить на корабле, бороздящем просторы морей и океанов, чем быть постоянно привязанным к береговой батарее. Но профессия артиллериста была также очень важной для армии. Она требовала большой квалификации и хороших познаний в математике, физике и химии.
В свое время Российская империя, обладая мощной сухопутной армией, на море не могла в полной мере тягаться с тогдашними ведущими морскими и одновременно наиболее развитыми индустриальными державами мира — Англией и Германией. В этой ситуации оборона протяженного морского побережья огромной страны не могла быть обеспечена одним лишь только флотом и нуждалась в мощных и дееспособных силах береговой обороны. Военнослужащие частей береговой обороны должны были хорошо разбираться в военных кораблях как отечественного флота, так и флотов иностранных держав, чтобы в боевой обстановке принимать быстрые и верные решения.
В 1936 году по окончании училища Виго Мустафаев был направлен для прохождения службы на Балтийский флот, в знаменитый форт Красная горка. Там он был назначен помощником командира башни 311-й батареи.
Красная горка была одним из ключевых элементов советской береговой обороны на Балтике. Строительство форта началось в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, и было завершено как раз в 1914 году. Место для форта было выбрано с тщательным расчетом. Он был возведен на возвышенности, расположенной на побережье у самого узкого места Финского залива. Огонь орудий Красной горки должен был доставать до северного побережья залива и, таким образом, надежно прикрывать от мощного немецкого флота морские подходы к базе Балтийского флота в Кронштадте и столице империи — Петрограду.
В годы Первой мировой войны орудиям форта не представилось случая проявить себя. Однако уже в годы Гражданской войны они активно работали по войскам наступавшего на Петроград белого генерала Юденича. На пике наступления белых в 1919 году в Красной горке вспыхнуло антибольшевистское восстание, быстро подавленное, однако, матросами Балтийского флота. Но по окончании Гражданской войны брожения начались уже на самом Балтийском флоте, являвшемся все эти годы оплотом революции. Многие моряки привыкли к анархической вольнице военных лет, не желали признавать над собой ничьей власти, стали обвинять большевиков в отступлении от идей революции. В начале 1921 года под прикрытием огня Красной горки верные большевикам войска штурмом взяли охваченный матросским восстанием Кронштадт.
Орудия главного калибра
Красная горка была хорошо укреплена как с суши, так и с моря. Форт представлял собой массивные железобетонные укрепления, уходящие на несколько этажей вглубь земли. Толщина железобетонного массива была такова, что стены форта могли без особого ущерба для себя выдержать попадание авиабомбы весом в тонну.
Осенью 1941 года на территории форта размещалось семь батарей, в составе которых насчитывалось 28 орудий. Их общий залп весил более четырех тонн. Главной огневой мощью Красной горки были две батареи 305-миллиметрового (12-дюймового) калибра. Они вели огонь полутонными снарядами, способными потопить даже линкор. Дальность стрельбы составляла 39 километров, но в советское время появились новые дальнобойные снаряды, позволившие увеличить зону поражения уже до 52 километров.
В каждой из 305-миллиметровых батарей было по четыре орудия. Главной из них (или, как говорили моряки, флагманской) считалась 311-я батарея, поскольку ее пушки были расположены не на открытых установках, а в бронированных двухорудийных башнях. В одной из них и начал свою службу Виго Мустафаев. Согласно его наградным документам, которые можно обнаружить в электронной базе данных «Память народа», уже в августе 1938 года молодой офицер был назначен командиром башни, что являлось свидетельством его высокой квалификации и большого доверия со стороны командования и сослуживцев. Служба на таком боевом посту была пределом мечтаний для многих артиллеристов того времени.
С началом финской войны батареи Красной горки своим огнем поддерживали наступательные действия советских войск на Карельском перешейке. Но когда фронт ушел за пределы досягаемости их орудий и артиллеристы форта остались без дела, командование Балтийского флота решило направить часть гарнизона Красной горки на помощь сухопутным частям, сформировав из добровольцев лыжные отряды.
Вернувшись с финского фронта, Виго Мустафаев продолжил службу в должности сначала помощника командира, а затем и непосредственно командира 312-й батареи. В декабре 1940 года он возвращается в 311-ю батарею уже в качестве ее командира. Теперь в его подчинении находилось более сотни краснофлотцев и офицеров.
Башенная батарея была большим и сложным организмом. В ее казематах личный состав мог долгое время нести службу в автономном от внешнего мира режиме. Батарея имела собственные жилые помещения для личного состава, столовую, душевую, лазарет с операционным залом, котельную и другие хозяйственные помещения, располагавшиеся в глубине железобетонного массива.
Весьма обстоятельное описание 311-й батареи оставил в своих послевоенных мемуарах офицер Петр Мельников, сменивший впоследствии Виго Мустафаева на посту ее командира:
«Вот командный пункт батареи… Помещение это маленькое. Выглядит оно как техническая лаборатория. На стенах — десятки контрольных приборов. Они фиксируют поданные команды и показывают, насколько соответствует им положение механизмов. На одной из стен — большой огневой планшет. На столе — пульт управления громкоговорящей связью. Чудесная это вещь! Поворот тумблера — и твои слова, произнесенные в микрофон, слышны в башнях или в центральном посту или и там и там. И так же динамик доносит до тебя доклад с любого поста. Тут же, на столе, телефонные аппараты, связывающие командный пункт и с боевыми постами, и с командиром форта… Спускаемся ниже. Здесь агрегатные, распределительный щит, от которого электроток идет на тридцать с лишним моторов, обеспечивающие работу башен… Идем дальше. Центральный пост. Мозг батареи. Здесь центральный автомат стрельбы. При стрельбе по морским целям, в него поступают величины дистанции, измеряемой дальномерщиками. Электромеханические счетно-решающие устройства автомата выдают на орудия готовые величины прицела и целика. Наводчикам не нужно ловить в прицел неприятельский корабль. Они смотрят на циферблаты и легонько вращают маховики. Электромоторы разворачивают многотонные махины башен, поднимают орудийные стволы. Когда на циферблате совместятся две стрелки — орудия наведены на цель. Остается нажать на педали, чтобы грянул выстрел… Наконец, погреба — снарядные и зарядные. Отсюда снаряды и заряды в специальных лотках по шахтам в электрическую поднимаются к питателю подбашенного отделения. Там они загружаются в зарядники и опять же в электрическую подаются в башни, к орудиям».
Все это показывает, руководство каким важным в военном отношении и сложным в техническом оснащении объектом было доверено молодому офицеру Виго Мустафаеву. В 1940 году за успехи, достигнутые в артиллерийской стрельбе, нарком ВМФ СССР Н.Г.Кузнецов вручил В.Мустафаеву золотые именные часы. В начале Великой Отечественной войны он имел уже звание капитана.
Красная горка ищет работы
Начальный период войны ознаменовался быстрым продвижением германских войск к Ленинграду. Уже в августе 1941 года разгорелись ожесточенные бои на подступах ко второму по величине городу Советского Союза. Красная горка была в то время составной частью Ижорского укрепленного сектора, оборону которого вели части 8-й советской армии.
Нельзя было исключать самого худшего варианта развития событий, поэтому уже в августе форт Красная горка и прилегающие к нему шоссейные дороги были заминированы и подготовлены к взрыву. Укрепления форта, орудия и ценные приборы ни в коем случае не должны были достаться врагу. Впоследствии В.Мустафаев вспоминал о том, что подготовлен к подрыву был, в том числе, его командный пункт. Для этого было использовано около 5-6 тонн взрывчатки. Ключи, которые в случае необходимости должны были привести взрыватель в действие, находились у Виго и его комиссара.
К концу августа немецкие войска были уже в зоне досягаемости главного калибра форта. 31 августа, выполняя приказ командования, 311-я батарея под командованием В.Мустафаева начала вести огонь, поддерживая советские войска на передовой. Были поражены цели, находившиеся в 30 километрах от форта. В результате было уничтожено несколько танков, автомашин и пушек врага, а его силы обращены в бегство. На следующий день батарея продолжала стрельбу по противнику уже в присутствии прибывших в Красную горку народного комиссара ВМФ СССР Н.Г.Кузнецова и командующего Балтийским флотом вице-адмирала В.Ф.Трибуца.
В сентябре 1941 года положение Ленинграда стало критическим. С падением Шлиссельбурга все сухопутные пути в город были перерезаны. Началась его долгая блокада немецкими и финскими войсками, сопровождавшаяся постоянными бомбардировками и воздушными налетами. Связь Ленинграда с остальной страной теперь поддерживалась только через Ладожское озеро.
Положение Красной горки в связи с этим было весьма сложным. В середине сентября германские войска смогли прорваться к Финскому заливу в районе Петергофа, тем самым отрезав по суше части 8-й армии, а вместе с ней и Красную горку от осажденного Ленинграда. Под контролем 8-й армии оставался теперь небольшой клочок земли шириной 60 и глубиной в 25 километров, получивший известность как Ораниенбаумский плацдарм. Сообщение плацдарма с Ленинградом могло осуществляться только по морю.
Удержание Ораниенбаумского плацдарма было крайне важным для судьбы всего осажденного города, поскольку находившиеся на плацдарме тяжелые батареи фортов Красная горка и Серая лошадь давали возможность контролировать морские подходы к Кронштадту. Захват противником этих фортов означал бы гибель Балтийского флота, а с ним, весьма вероятно, и Ленинграда.
Как и осажденный город, Ораниенбаумский плацдарм испытывал проблемы с продовольствием. В ноябре 1941 года хлебный паек для гражданских составил 125 грамм в сутки, рабочих — 250, а военных — 350. Но, тем не менее, боевая работа продолжалась и в этих условиях.
В течение осени 1941 года батареи Красной горки продолжали наносить удары по врагу, подавляя огонь вражеских батарей и поражая места скопления его сил. Газета «Красный Балтийский флот» даже опубликовала небольшое стихотворение, посвященное работе В.Мустафаева и его сослуживцев:
Красная Горка ищет работы,
Чуть намекни, укажи —
Путь разметет для красной пехоты:
К небу взлетают фашистские доты,
Танки, дома, блиндажи.
С воем и свистом летит в просторе
Смерть для заклятых врагов.
Бьет Мустафаев, Мельников вторит,
Жару дает Башмаков!
Сдерживая своим огнем натиск фашистов на суше, Виго Мустафаев вместе с тем с грустью вынужден был наблюдать за тем, как армады вражеских самолетов раз за разом делают налеты на Ленинград и Кронштадт, превращая города в руины и топя корабли Балтийского флота. Для форта они не представляли большой опасности, но наблюдать со своего наблюдательного поста за тем, как враг безнаказанно убивает моряков и мирных жителей, было для него невыносимо. Виго понимал, что под его командованием находилось оружие чрезвычайной силы, но он не мог не учитывать того, что оно было создано для борьбы с кораблями, а не самолетами. Да и должностные инструкции строжайше запрещали открывать огонь без санкции командования. Казалось бы, не оставалось другого выхода, как смириться со сложившимся положением вещей и своим бессилием. Но Виго Мустафаев был человеком предприимчивым, инициативным и смелым. И в его голове быстро созрел крайне смелый и опасный план.