(Окончание. Начало в №48)
Исмет ЗААТОВ, доктор философии в арткритицизме
Находившийся в Бахчисарае, на момент вторичного восшествия на крымский престол хана Крым Гирея I, аккредитованный при крымском дворе консул Франции барон де Тотт выехал навстречу следовавшему из Стамбула в Кавшан хану и встретил его на берегу Дуная в Измаиле.
Барон де Тотт передает некоторые детали туалета крымского хана на торжественном приеме членов крымского двора и деятелей крымскотатарского государства в день вступления во дворец после прибытия из Константинополя 24 ноября 1768 года. На нем была татарская шапка, украшенная двумя султанами, на которых сверкали алмазы, и традиционный для крымскотатарских правителей воинский аксессуар, призванный подчеркнуть их принадлежность к степным кочевникам, — лук и колчан со стрелами.
Очень важным свидетельством, если так можно выразиться, процесса привития стараниями хана Крым Гирея I традиций европейского классического театра в крымскотатарской среде, является письменное замечание барона де Тотта о сделанном им наблюдении в день вышеупомянутого торжественного приема во дворце в Кавшанах (24.11.1768): «По окончании обеда, артистами Крым Гирея, которые обязательно сопровождали его, даже в походах, была поставлена новая татарская комедия, основанная на смешных положениях и запутанных приключениях». Следуя логике, слова де Тотта об осуществлении татарскими артистами в тот день постановки «новой татарской комедии» означали, что к этому времени должны были существовать и «старые», уже к тому времени сыгранные, в данном случае крымскотатарские комедии. Но к огромному сожалению, мемуары барона де Тотта и другие источники не сообщают названия этой новой татарской комедии или же названий уже к этому времени сыгранных артистами театральной труппы крымского хана Крым Гирея I старых татарских комедий. Но сам факт осуществления этих крымскотатарских театральных представлений артистами крымской ханской театральной труппы в середине XVIII века, благодаря литературным стараниям французского дипломата, стал фактом исторической реальности, вслед за вышеприведенными сообщениями фон дер Гольца об увиденных им в 1762 году в Бахчисарае первых постановках классического европейского театра в тюркском и исламском мире носителями тюркского языка и исламской культуры – крымскими татарами. То, что «новая татарская комедия, основанная на смешных положениях и запутанных приключениях» артистами придворной труппы была поставлена именно в день прибытия хана из Стамбула в свой кавшанский дворец, может предположительно указывать на то, что ханская театральная труппа следовала в обозе свиты Крым Гирея I, сопровождая его на всем пути следования ханского кортежа из Румелии. Так как мы не находим сведений, подтверждавших бы наличие театральной труппы в распоряжении предшественника его второго воцарения на крымском троне — крымского хана Максуда Гирея I, эта труппа, следовательно, могла быть набрана в период междуцарствия Крым Гирея I, во время его пребывания в находившемся в европейской части Османской империи, в окрестностях населенного в основном греками города Визе — имении Пынарбаши-Сарай. То есть предполагается, что Крым Гирей I приступил к воссозданию своей театральной труппы или же вновь ее собрал сразу же после своего возвращения из ссылки на остров Родос в свое вышеназванное поместье. В случае верности нашего предположения, это может послужить еще одним подтверждением безмерной любви и привязанности Крым Гирея I к своим артистам и к театральному искусству как таковому вообще.
Также французский консул пишет, что Крым Гирей I обладал не только познаниями о французском театре, но и также был знаком с творчеством и личностью гениального французского драматурга Жана Огюста Мольера. Оказалось, что хану хорошо известны некоторые драматургические произведения Мольера, как по сюжету, так и по искусству их обработки. Особенно его интересовал Тартюф, об образе которого хан много размышлял и даже высказал барону де Тотту свое мнение о том, что «в каждой стране имеются свои Тартюфы, и, вероятно, в татарских странах имеются свои». В продолжение этой беседы, Крым Гирей I обратился к французскому консулу с просьбой, чтобы он заказал для хана перевод с французского языка на крымскотатарский этой превосходной комедии.
О факте сохранения древней музыкальной традиции воинского хорового пения тюркских и монгольских народов в крымскотатарской армии во второй половине XVIII века и искусстве крымскотатарских воинов хором исполнять свои песни, маршируя в конном строю во время длительных конных переходов, мы также узнаем из сведений, оставленных бароном.
Практически в одно и то же время с бароном де Тоттом и в основном благодаря протекции этого французского консула, в так называемой северной столице Крымского ханства Кавшане (совр. Каушаны, Молдова) побывал и встречался с ханом Крым Гиреем I австрийский негоциант и путешественник Николаус Эрнст Клееман (1736 — 1801), посетивший затем Крым во время своего большого путешествия в 1768 – 1770 гг. из Вены по Черноморью в Стамбул и через Малую Азию, Архипелаг и Триест снова в Вену.
Приведенные Клееманом сведения повествуют, что Крым Гирей I попросил его привезти из Австрии 12 музыкантов, играющих на различных музыкальных инструментах, для его дворцового театра, с выполнением при этом всех международных юридических формальностей по заключению с этими музыкантами контракта на три года работы в ханском оркестре с выяснением суммы и условий оплаты их работы в Крымском ханстве с предоставлением ханского дозволения им выехать обратно в Австрию по истечении срока данного контракта. Со своей стороны Крым Гирей I предложил приглашаемым музыкантам в качестве оплаты за их работу до 3000 пиастров в год. Помимо этого, артистам предоставлялись одинаковые права наравне с другими работниками при ханском дворе, а также покои (жилье при дворе), платье (одежда), мясо, пшено, хлеб, дрова и сено (фураж). Контракт, как говорилось выше, хан предлагал заключить сроком на три года с условием подготовки к окончанию контракта каждым австрийским музыкантом на свое место в оркестре музыканта из числа местных музыкантов, подданных хана.
Внедряя в повседневную жизнь крымскотатарского двора традиции европейской музыки и театра, Крым Гирей I не ослаблял своего внимания и к деятельности своего традиционного крымскотатарского военного оркестра «мехтеран», исполнявшего произведения крымскотатарской военной музыки и являвшегося неотъемлемой составной частью крымскотатарской армии. Бывший в год первого воцарения на крымском престоле Крым Гирея I консулом короля Франции Людовика XV в Бахчисарае Клод-Шарль Пейсонель о системе традиционного музыкального профессионализма у крымских татар писал: «есть мехтер-баши, или начальник музыки и двенадцати музыкантов; этот мехтер-баши получает подушную подать в ханском государстве со всех цыган, которые ему всецело подчинены». Вероятно, что Пейсонель, говоря о «получении подушной подати со всех цыган в ханском государстве», имел в виду налогообложение занимавшихся в Крымском ханстве профессиональной музыкальной деятельностью крымскотатарских цыган – чингене.
Именно о выступлении и своеобразном восприятии необычного звучания традиционного крымскотатарского военного оркестра Крым Гирея I для настроенного на европейскую оркестровую музыку и музыкальные вкусы слуха австрийца пишет в своих путевых записках Клееман: «Всякий день около ночи военная музыка слышна во Дворце Хана и продолжается целый час, и я никогда столь гадкой и разногласной музыки не слыхал. 10 человек играли на инструментах, похожих на гобои, только в половину их менее, коих отверстие весьма узкое (зурна и борозан – И.З.). Трое били в малые литавры, столь запачканные, что с трудом узнать можно, из какого металла они сделаны (думбелек – И.З.). Наконец, у 10 других на шее висели большие барабаны, покрытые красным сукном, в кои они ударяли весьма сильно толстою кривой палкою, а с другой стороны, другою гораздо малою (чубук давул – И.З.). Сия музыка начинается то гобоями, которые несколько минут играют одним тоном; после чего один из них, начиная играть, бьет такту, и делает разныя телодвижения и кривляния лица по тих пор, сколько его духу станет; напоследок играют они все в один раз, и спустя немного времени за литаврами слышен барабанный бой, и все кончится общим концертом, или лучше сказать, такою музыкою, что гадко.
Когда ария кончится, то первый гобоист начинает, а за ним последуют и прочие, так, как я описал. Наконец, один из сих музыкантов, крича изо всей силы, делает обещания оберегать Хана, которыя повторяются криком всей кучи».
А вот как австриец характеризует Крым Гирея I в отдельно отведенной для описания личности крымского хана главе своей книги «Особливыя примечания о Хане Крымском, Крым-Гирее, весьма известном при начале сей войны»: «Никогда малая Татария не была управляема величайшим Владетелем, разумнейшим и любезнейшим народу, как Ханом Гиреем, и он тот самый, о коем я предложить честь имею». В продолжение Клееман пишет: «Его разум, способность и искусство в войне приобрели новую благосклонность к нему Султана турецкого<…> Татары во всяком случае оказывают много почтения и привязанности к фамилии Гирея, под руководством коего военные их предприятия почти все счастливы, а более привязаны любовью к сему последнему хану, возвышенному в другой раз в сие достоинство, потому что знали его великодушие. Многие тысячи шли к нему на встречу в Константинополь, где и пробыли во все время его пребывания, провожая его и тогда, когда он возвратился в Крым…».
Российский историк Василий Смирнов, отличавшийся особой, иронично-скептической манерой подачи материалов, в своей работе по истории Крымского ханства, ссылаясь на воспоминания де Тотта, также пишет: «Он (хан Крым Гирей I – И.З.) и умер-то под звуки концерта, который играли ему шесть музыкантов, постоянно находившиеся в его покоях». Далее российский историк, характеризуя некоторые личные качества Крым Гирея I и его пристрастие к театральным представлениям, в присущей ему манере отмечал, что: «Подвергаясь во время похода всем неудобствам и трудностям зимнего путешествия и питаясь, зауряд с прочими татарами, толокном, Крым-Гирей в то же время умел смаковать и хорошее венгерское вино».
Говоря о деятельности Крым Гирея I в период своего первого и второго правления, будет справедливым коснуться и времени его междуцарствования.
В сентябре 1764 года на крымский трон был посажен сын хана Фетхи Гирея II Селим Гирей III. Пребывавший на острове Сакыз (Хиос) Крым Гирей хан, вступив в переписку со своими сторонниками в Крыму и посылая своих людей в Стамбул, пытался вызвать беспорядки в ханстве. По этой причине Селим Гирей III своими жалобами в Стамбул добился в сентябре 1765 года отправки Крым Гирей хана еще дальше, на остров Родос. В марте 1767 года Селим Гирей III был смещен, и вместо него на крымский трон во второй раз был возведен его дядя Арслан Гирей I. Вследствие противоречий, возникших между Крым Гиреем I и сообществом острова Родос, а также обращения его старшего брата хана Арслана Гирея I к турецкому султану Мустафе III, Крым Гирею I было дано разрешение проживать в его румелийском поместье в окрестностях города Визе — Пынарбаши-Сарай. Второе правление хана Арслан Гирея I продолжалось недолго. В июне 1767 года тело скончавшегося в Кавшане хана Арслан Гирея I было похоронено в Бахчисарае, а вместо него на крымский трон взошел сын хана Селямет Гирея II Максуд Гирей I.
О том, что хан Крым Гирей I был умным, великодушным, влиятельным и по настоящему выдающимся государственным деятелем своего времени, говорит даже то, что в своем поместье Пынарбаши-Сарай в Румелии за короткий срок он принял более пятисот несправедливо смещенных со своих государственных должностей капуданпашей и беев Египта, Алжира и Боснии, пашей Албании и других ранее сосланных на острова государственных деятелей Османской империи. Вполне вероятным могло оказаться то, что часть театральной труппы, встретившей его в конце ноября 1768 года в ханском дворце Крым Гирея I в Кавшане постановкой «новой татарской комедии, основанной на смешных положениях и запутанных приключениях» и сцен из предположительно пьесы Мольера «Тартюф», могла быть сформирована ханом во время его пребывания в своем поместье Пынарбаши-Сарай.
В довершение написания личностного портрета ценителя муз и театрального деятеля хана Крым Гирея I следует привести подчеркивающие уровень познаний хана в архитектурном искусстве слова австрийского путешественника Клеемана об умении им применять эти познания в организации реставрационных и строительных работ в столице и других поселениях ханства, даже находясь в это время за пределами Крымского полуострова: «Он (хан – И.З.) также, во время своего отсутствия из Бахчисарая, приказал увеличить свой Дворец, и состроить в окрестностях сего города многие увеселительные дома. Правда, не совсем понятно, что имел в виду автор под выражением «многие увеселительные дома»? Возможно, здесь речь шла об открытии в населенных пунктах Крыма служивших крымским татарам в качестве своеобразных национальных клубов – кофеен («къаве-хане»), в которых зачастую проходили выступления бродячих артистов театра теней «Карагоз», странствующих артистов театра одного актера – «меддах» и музыкально-поэтические выступления поэтов саза – ашиков.
Образ просвещенного крымского монарха, каковым являлся Крым Гирей I, нашел отражение в отзывах приближенных: «По объявлению как его лекаря (Бланшета – И.З.), так и прочих при его свите беспрестанно бывших, Хан одарен был чрезвычайными качествами, каких никто из преемников его не имел. Он знал разные науки, и весьма редко, чтоб из Мусульманов хотя мало оным изучен был: как например Архитектура, География, Астрономия и Химия. Алхимия была первая, к коей он имел великую страсть…».
В качестве одного из доказательств уважения и симпатии, с которой относился к своему хану подвластный Крым Гирею I крымскотатарский народ, уместно привести заключительные слова путевых записок Клеемана, касающихся Крыма: «…после всех сих действий, особливо касающихся до нравов и других новостей, народ много бы выиграть мог, ежели бы нечаянная и весьма скоропостижная смерть не опровергла бы вдруг великой надежды, которую народ полагал в жизни сего государя».
Российский историк Смирнов передает характеристику, данную крымскому хану современником хана — османским историком Ахмедом Ресми: «Ресми-Ахмед эфенди, вообще не особенно щедрый на похвальные отзывы и, в частности, не слишком сочувственно относившийся к татарам и их ханам, так, однако же, описывает Крым Гирея: «Крым Гирей был остальной богатырь из татар. Он был грозный человек, умевший осуществлять свою угрозу. Татары и казаки боялись его…». В свою очередь Смирнов в завершение главы об эпохе этого крымскотатарского хана отмечает, что: «Крым Гирей-хан был последний Крымский хан, сколько-нибудь серьезно смотревший на свое властное положение и энергично пользовавшийся им сколько в свое удовольствие, столько же и для поддержания престижа сана, который он носил. С его смертью наступила и политическая смерть Крымского ханства».
Существование с середины XVIII века у крымских татар и вообще в Крыму постановок классического европейского театра, а также такой выдающейся исторической личности, как крымский хан Крым Гирей I, стараниями и усилиями которого эти театральные традиции были привнесены на крымскую землю, является предметом особой гордости крымскотатарского народа и всех крымчан. Крымское ханство стало первым тюрко-исламским государством, а крымские татары — первым тюрко-исламским народом, воспринявшим и усвоившим традиции европейского классического театра. К слову, в Османской империи первая европейская театральная постановка была осуществлена итальянской оперной труппой при дворе султана Селима III в 1807 году. В 1842 году в Турции были переведены на турецкий язык первые драматургические произведения европейских авторов. Ими стали «Bourgeois Gentilhomme» («Мещанин во дворянстве») и «Le Malade imaginaire» («Мнимый больной») Жана-Батиста Мольера. В 1859 году турецким писателем Ибрагимом Шинаси была написана и в 1860 году в газете «Терджюман и ахвал» опубликована первая пьеса на турецком языке «Şair Evlenmesi» («Женитьба поэта»). Первой театральной постановкой на турецком языке стал спектакль классика турецкой литературы Намыка Кемаля «Vatan yahut Silistre» («Родина или Силистра»). В 1873 году в Азербайджане была осуществлена первая театральная постановка на азербайджанском языке. Ею стала постановка пьесы основоположника азербайджанской драматургии Мирзы Фатали Ахундова «Везирь Ленкоранского ханства». В остальных тюркоязычных республиках и регионах бывшего СССР первые театральные спектакли на национальных языках были сыграны в разные периоды XX века.
Просвещенный монарх, храбрый воин, ученый муж, одержимая театральным и музыкальным искусством индивидуальность, благородный, щедрый и великодушный человек, горячо любивший свою землю и служивший ей до конца, любящий сын — все эти слова о славной исторической личности, унаследовавшей свою любовь к искусствам от своего знаменитого деда – композитора, поэта и одного из величайших крымских ханов Селима Гирея I, именем которой вправе гордиться Крым, крымскотатарский народ и весь тюркский мир. К сожалению, имя этого великого сына Крыма не увековечено на земле, народу и искусству которой он верно служил. Лишь в воспетой великими Пушкиным и Мицкевичем легенде о воздвигнутом по его велению бахчисарайском фонтане и в имени построенных им в Бахчисарае дюрбе — усыпальницы его покойной матери Диляры-Бикеч и разрушенной в 1946 году красавицы-мечети Ешиль Джами — продолжает звучать его гордое и грозное имя — Крым Гирей.