Исмет ЗААТОВ, кандидат искусствоведения
В статье Неджати Сейдаметова, опубликованной в номере газеты «Азат Кърым», вышедшем в символичный для мусульман день — в пятницу 23 января 1942 года, была представлена информация о том, что в декабре 1941 года немецкими властями было проведено большое собрание с представителями оказавшейся в оккупации крымскотатарской общественности, итогом которого явилось создание в Крыму Мусульманского комитета (Мускома). Первое заседание Мусульманского комитета состоялось в Симферополе 3 января 1942 года, в 10 часов утра. Помимо вопросов, которыми предстояло заниматься Мускому, были и такие специфичные вопросы, как руководство процессом создания национальных столовых «аш хане» и кофеен «къаве хане». Последние, по замыслу мускомовцев, должны были выполнять роль своеобразных крымскотатарских локальных клубов общения. В итоговой резолюции собрания особо был выделен вопрос о создании в Симферополе на базе бывшего Крымского государственного татарского драматического театра отдельного Крымскотатарского театра. Ответственным редактором газеты на тот момент являлся И. Нуриев. Неизвестно, по какой причине, но Сейдаметов в своей статье не привел имен и фамилий руководителей и членов комитета и его структуру. Более подробная информация об этом сотрудничавшем с оккупационными властями крымскотатарском представительном органе приводится украинским историком О. Романько в его статье «Мусульманскi комiтети на територiї Криму (1941—1944) та полiтична дiяльнiсть кримськотатарського нацiонального руху пiд час нiмецької окупацiї». В частности, в своей статье он указывает на то, что Мусульманский комитет был создан в конце декабря 1941 года в Бахчисарае. Комитет возглавил никому до этого не известный автор опубликованного в газете «Азат Кърым» стихотворения «Етер артыкъ!» («Хватит!») — Джемиль Абдурешидов. В вышеуказанной публикации Романько он обозначен как выходец из зажиточной крымскотатарской семьи из Евпаторийского района, а в донесении партизанского разведчика «Максима» в крымский партизанский штаб о нем говорится, что «Абдурешидов — не нацист и не националист, как он себя представляет, а просто спекулянт, наживший богатство, прикрываясь комитетом». Впоследствии 11 членов Симферопольского мусульманского комитета отказались работать с Абдурешидовым. Его заместителями были назначены Ильми Керменчикли и Осман Меметов. Через несколько дней комитет переехал в Симферополь. В течение января — марта 1942 года мусульманские комитеты были созданы в населенных пунктах по всей территории Крыма (за исключением Севастополя). В частности, в тот период мусульманские комитеты функционировали в Евпатории, Ялте, Алуште, Карасубазаре, Старом Крыму и Судаке. Центральный мусульманский комитет в Симферополе состоял из 18 человек. По штату они подразделялись на должности президента, двух его заместителей и пятнадцати членов комитета. Каждый из членов Симферопольского мусульманского комитета возглавлял определенное направление деятельности комитета.
Четвертым из пяти отделов Мускома являлся отдел культуры и религии. Первым руководителем отдела культуры и религии являлся Эннан Гафаров. В его обязанности входило ведение вопросов, связанных с крымскотатарской национальной культурой, поскольку в уставе комитета было прямо сказано, что «все они тесно связаны с пропагандой». Руководству этого отдела подчинялись пропагандисты в добровольческих батальонах, кураторы народного образования, учреждений культуры и искусства, а также персонал редакции газеты «Азат Кърым». Штат каждого отдела состоял из 4—5 специалистов: начальника отдела, его заместителя, секретаря, переводчика, машиниста или стенографиста. Отдел пропаганды и агитации, как возглавлявший одно из важнейших и специфичных направлений, имел в своей структуре также должность пропагандиста. Районные мусульманские комитеты в своей деятельности руководствовались указаниями мусульманского комитета, расположенного в Симферополе.
В качестве иллюстрации к утверждению некоторых современных исследователей о том, что в Крыму во время оккупации наблюдался тотальный коллаборационизм элиты крымскотатарской интеллигенции, далее приведем основные профессии деятелей, занимавших ключевые руководящие посты Центрального мусульманского комитета в Симферополе:
Джемиль Абдурешидов — президент комитета; о нем шла речь выше;
Керменчикли Ильми — заместитель президента комитета; до начала войны работал техником-строителем в одной из строительных контор;
Меметов Осман — заместитель президента комитета; до войны работал старшим заготовителем районной заготовительной конторы;
Гафаров Эннан — начальник отдела культуры комитета; до войны занимался спекуляцией, за что неоднократно привлекался к уголовной ответственности;
Сейдаметов Неджати — до 1941 года работал в системе «Плодовощетреста»;
Карабаш Шамурат — член ВКП(б), во время установления в Крыму Советской власти в 1921 году расстреливал своих односельчан;
Карабаш Абдулла — член ВКП(б), племянник Шамурата Карабаша, до эвакуации правительства Крымской АССР работал референтом по вопросам культуры в Управлении делами СНК Крымской АССР; перевертышей дядю и племянника, которым все равно было, кому служить, презирали в их окружении и при Советской власти, и во время оккупации;
Куркчи Абдулла — до войны работал в Крымском государственном издательстве переводчиком;
Абляев Февзи — работал до войны преподавателем в одной из симферопольских школ.
Как явствует из приведенных характеристик, ни один из вышеперечисленных членов Центрального мусульманского комитета, конечно же, не то что к цвету, а вообще к крымскотатарской интеллигенции никакого отношения не имел. Это были люди, мало или абсолютно неизвестные в крымскотатарском сообществе, которые на какое-нибудь лидерство в нем претендовать никак не могли.
Среди принимавших участие в деятельности мусульманских комитетов по всему Крыму за все время его оккупации 70-ти человек встречались различные личности, но большинство из них пыталось принести хоть какую-то пользу своим соотечественникам, заключавшуюся в основном в отстаивании прав крымс-котатарского населения от посягательств со стороны чиновников районных и городских управ. Наряду с ними в комитеты проникали и всякого рода приспособленцы, видевшие конечной целью своей деятельности в них достижение личной выгоды.
В частности, деятельность членов мусульманских комитетов как выразителей чаяний крымскотатарского населения отмечает крымский исследователь А. Мальгин в своей книге «Руководство партизанским движением Крыма и «татарский вопрос», 1943—1944 гг.» таким образом: «Это были представительные органы, так как их основной задачей являлось отстаивание интересов данной национальной группы». Такого рода деятельность мусульманских комитетов, направленная на своего рода игнорирование требований военных и гражданских оккупационных властей, только усиливала неприязнь оккупантов к крымским татарам, корни которой были заложены еще в пропагандистской брошюре Гиммлера «Der Untermesch».
Следует отметить, что негативное и дискриминационное отношение нацистов к крымским татарам и к крымскотатарскому национальному движению, в свою очередь, имело зеркальное, резко отрицательное отношение к немецкому фашизму и оккупации нацистами Крыма и со стороны лидеров крымскотатарского национального движения: в эмиграции — Джафера Сейдамета и на территории СССР — Амета Озенбашлы.
Благодаря своей политической активности в годы Октябрьской революции и Гражданской войны, а также ленинской национальной политике, крымские татары в годы советского национального строительства в Крыму в рамках Крымской АССР впервые после утери ими своей национальной государственности в рамках Крымского ханства вновь обрели невиданные ими в годы бытности их родины царской колонией национально-культурные права в сфере языка (крымскотатарский язык наряду с русским являлся государственным языком автономии, на этих двух языках была написана конституция, выполнены надписи на знамени и гербе республики, велось делопроизводство в органах власти и судопроизводстве), образования (национальные школы, педагогические училища, техникумы и институты), культуры и искусства (национальные клубы, кружки, секции, театральные и музыкальные техникумы, драматический и оперный театры, ансамбли песни, музыки и танца, хоры и оркестры радиокомитета), печати (к началу войны издавалось 10 республиканских крымскотатарских газет и 2 журнала).
В рамках крымской автономии крымскотатарский народ был восстановлен также в определенных политических правах и адекватно представлен во власти Крыма. Как правило, после Гавена, до войны Крымский Центральный Исполнительный Комитет (КрымЦИК), крымское правительство — Совет народных комиссаров Крымской АССР и ее законодательный орган Президиум Верховного Совета Крымской АССР — возглавляли крымские татары, вторыми секретарями Крымского областного комитета ВКП(б) были крымскотатарские большевики, представителями Крымской АССР при СНК СССР в Москве также назначались специалисты из числа крымских татар. В подтверждение этому приведем список председателей СНК Крымской АССР со дня его основания 11 ноября 1921 года и до его упразднения в июне 1945 года (А. Ф. Кабанов, естественно, стал председателем правительства Крымской АССР уже после того, как на территории полуострова не осталось ни одного крымского татарина):
1) 11.11.1921 г. — 16.05.1924 г. — Саид-Галиев Сахиб-Гарей (1894—1938);
2) май 1934 г. — 21.03.1926 г. — Дерен-Айерлы Осман Абдул-Гани (1888—1941);
3) 21.03.1926 г. — май 1929 г. — Шугу Эмир Бекирович (? — ?);
4) май 1929 г. — 16.09.1937 г. — Самединов Абдураим Абдураманович (1900—1938);
5) 1937 г. — 05.04.1942 г. — Ибраимов Мемет Ибраимович (? — ?);
6) 05.04.1942 г. — 18.05.1944 г. — Сейфуллаев Исмаил Сейфуллаевич (? — ?);
7) 1944 г. — 30.06.1945 г. — Кабанов Александр Федорович (1899 — 1975).
Положение и права крымскотатарского народа на своей родине, в Крыму, до войны и в период немецко-фашистской оккупации не поддавались никакому сравнению, а реальные действия нацистов по отношению к автохтонам Крыма у крымскотатарской интеллигенции никаких иллюзий и симпатий по отношению к новому порядку не вызывали.
Та часть интеллектуальной элиты крымскотатарского народа, которой по воле судьбы пришлось остаться в оккупированном фашистами Крыму, раскусив истинные причины заигрывания немецкого командования в первые месяцы оккупации с крымскотатарским населением, не поддалась на призывы о сотрудничестве и проигнорировала предложение оккупантов войти в состав Симферопольского мусульманского комитета. В его состав в большинстве своем вошли люди, абсолютно далекие от круга крымскотатарской интеллигенции. Всего за все время немецкой оккупации в деятельности мусульманских комитетов Крыма приняли участие 70 человек. Об этом говорится в Докладной записке НКГБ Крымской АССР за номером 1/33 от 20 января 1944 года: «Членов мусульманских комитетов, по данным разведки НКГБ Крыма, было всего 70 человек (за период с октября 1942 года по 1 января 1944 года)». Кто же пошел на работу в эти комитеты? В основном это были авантюристы и, как правило, появляющиеся в таких ситуациях различного рода приспособленцы. Было среди них и немало людей, желавших получить, работая в этих комитетах, возможность хоть как-то помочь своим соотечественникам, оказавшимся в непростых условиях вражеской оккупации. В отличие от городских, районных и сельских управ, в основном возглавляемых представителями нетатарского населения, мусульманские комитеты не имели абсолютно никаких властных функций, и со стороны оккупантов им была запрещена любая политическая деятельность.
Лидеры крымскотатарского национального движения оккупированного Крыма не оставляли надежд на получение более широких политических прав, вплоть до объявления в Крыму собственного национального государства и создания собственной национальной армии. В апреле 1942 года Джемиль Абдурешидов и его сторонники разработали новый устав комитета. Чуть позже ими было сформулировано их видение программы деятельности крымскотатарского национального движения, которая предусматривала: возобновление деятельности в Крыму запрещенной большевиками в первой половине 1920-х годов национальной партии «Милли Фирка»; создание национального крымскотатарского парламента, национальной армии и самостоятельного национального государства под протекторатом Германии, Устав и программа были поданы на рассмотрение в Берлин, но их утверждение тогда не состоялось.
comments powered by HyperComments