«Ф. Н. Андриевский — известная величина в учительском мире Таврической губернии. Это старый учитель-боец, немало пострадавший при царском режиме.
Ф. Н. Андриевский прежде всего учитель-народник и учитель-демократ, глубоко изучивший народную душу и весьма чуткий ко всем проявлениям народной жизни.
Обладая пылкой, кипучей натурой, Ф. Н. Андриевский истинную цель жизни видит в труде, сознательном, целесообразном, который возвышает человека в собственных его глазах, облагораживает его душу и сердце.
Ф. Н. Андриевский далеко не чужд к крымским татарам. Немало лет потрудился он в деревне Авджикой, Богатырской волости, в качестве скромного народного учителя, немало своих сил посвятил он делу образования татар и сближения их с русским населением. Он один из немногих русских людей, сумевший подойти вплотную к татарам, заглянувший в их душу и полюбивший их», — писала о Ф.Андриевском газета «Голос татар».
Материал Ф. Андриевского «Текущий момент и наш общий долг пред народом» был опубликован в №№9,10,11 газеты «Голос татар». К сожалению, №10 пока нигде не обнаружен, но имеющийся материал, надеемся, будет представлять немалый интерес для нашей читательской аудитории.
Текущий момент и наш общий долг пред народом
Ф. АНДРИЕВСКИЙ-АВДЖИКОЙСКИЙ
«Голос татар», №9,
23 сентября 1917 г.
Все и всюду сейчас только и говорят о своих правах, но редко-редко встретишь лиц, которые думали бы о своих обязанностях, о тех обязанностях, которые должны они выполнять пред народом, пред родиной, пред государством. Где же, в чем кроются причины этого крайне грустного явления? Откуда происходит этот крайний эгоизм, узкое себялюбие? И уместен ли он теперь, сейчас, когда, казалось бы, всем течением нашей жизни, каждый гражданин и каждая гражданка должны были бы посильно принести на алтарь общей родины, каждый своему родному народу, все, все, что они имеют: и знание, и труд, и свой практический житейский опыт, и свои материальные жертвы? Отчего же это происходит? Где первопричина, где корень этого глубокого печального явления?
Думается нам, что это разъедающее нас себялюбие, эгоизм происходит вследствие слабого развития у нас всех чувства долга пред другими, пред народом, пред государством, вследствие отсутствия у нас мощной «общественной жилки», которая бьет таким живым ключом у всех других передовых образованных народов. Как ни грустно в этом сознаться, но это так. В самом деле, если мы заглянем в историю последних двух самодержавных царствований императоров Александра III и Николая II, то увидим, что все мы, и русские, и татары, одинаково жили при самых неблагоприятных, при самых уродливых условиях, которые всегда служили тяжким тормозом, препятствием и развитию всякой общественности и проявлению всякого общественного почина, инициативы – особенно бедственно, убийственно-бедственно было положение татарского народа, совершенно удушенного диким произволом царских ставленников.
И понятно, откуда же было уродиться у нас общественности, где царское правительство не только не давало братским народам жить сообразно их взглядам и желаниям, но всех, инако с ним или с его ставленниками мысливших, брало под подозрение и по лишении свободы ссылала в далекие и холодные тундры Сибири или гноило в тюрьмах.
Откуда взяться у нас общественности и чувству долга, когда родные, братские нам народы, как татарский, так и русский, держались в темноте, беспросветном невежестве. Им не давали учиться, к ним преднамеренно не допускали образованных сознательно-интеллигентных, честных людей, боясь, что они, эти интеллигентные люди, укажут каждый своему народу способы, пути, как избавиться от своей горько-прегорькой доли подневольных полурабов.
Откуда взяться, наконец, у нас общественности и чувству сознательного долга, когда свободная, живая мысль и честное правдивое здоровое слово человеческое находилось под жестоким запретом, под цензурой, и в журналах, и в газетах, и в книгах, и в учебниках, и в брошюрах прежнего времени царского произвола разрешалось писать, говорить и печатать только то, что так или иначе было терпимо, допустимо с точки зрения самодержавного полицейского режима, и что шло в разрез с преступной политикой самодержавной власти царских ставленников?
И губительные результаты многолетней деятельности старой власти в этом направлении не преминули сказаться: общественность у нас была загнана, чувство долга было задавлено, а личность человека-гражданина была грубо обезличена; и вся наша жизнь была во власти мертвящей обывательщины.
Нужен был мощный толчок, чтобы всколыхнулось это стоячее болото, чтобы проснулся наш обыватель.
И таким толчком явилась, во-первых, великая мировая война, и, во-вторых, разразившаяся в феврале текущего года у нас, в России, великая русская революция…
Когда наконец народ сбросил с себя оковы политического рабства и стал свободным, а прежний обыватель превратился в гражданина, то накопившаяся у всех горечь политического бесправия естественно стала искать выхода, и все отдельные народности, угнетенные до сего времени, стали добиваться восстановления своих исконных национальных прав.
«Голос татар», №11,
11 октября 1917 г.
Конечно, одного чтения брошюр и книг еще недостаточно для того, чтобы быть всегда в курсе развертывающихся событий в одинаково родной нам всем стране, для того необходимо еще постоянно следить за текущей жизнью по периодической печати, как русской, так и татарской – газетам и журналам, распространение которых крайне, неумолимо необходимо в деревне в настоящий момент. Отдельному лицу сплошь и рядом выписка газеты и журнала, в силу материальных затруднений, бывает невозможна, они должны выписываться сообща, в складчину. Что не под силу одному, то легко и просто можно сделать в содружестве с другими своими товарищами, и этого благого выхода следовало бы никогда не забывать.
Повторяем, со всем этим медлить нельзя.
— Смешно, — говорит известный деятель по народному образованию Звягинцев, — сидя ночной порою в поле у горящего костра, искать у себя по карманам шведских спичек.
Но еще смешнее, нашедши спички, дожидаться, когда пламя потухнет, а потом со спичками в руках разводить новый костер, рядом с прежним. «Недотепа», — скажем мы про такого человека.
А, между тем, именно так поступают те, кто в настоящее горячее время медлит с просвещением народа, откладывая в долгий ящик устройство, организацию народных чтений, народных домов, погрузившись в кабинетах в разработку проектов будущих народных домов, народных театров и иных светочей народной трудовой жизни.
Мы переживаем исключительное время, особенно благоприятное для подъема культуры, культурного самосознания и правосознания.
Все теперь толкает народную мысль к работе, к напряженной работе: война и ее огромные события, хозяйственная разруха, события революции, дороговизна жизни, заботы о настоящем, тревожные мысли о том, что будет после войны.
Все это целым роем глубоких дум приходит сейчас в ум каждого. – Что-то будет, что-то будет? — тревожный вопрос этот закрадывается в душу всякого крестьянина, рабочего.
Для того чтобы решить такой вопрос, каждый из них по-своему ищет, жаждет знаний и света, чувствуя свою темноту и беспомощность, испытывая горечь за свою необразованность. Без грамоты, без школы, без науки, без книг теперь нельзя прожить никому, ни старым, ни малым. Спрос на них, спрос на печатное слово, на умную беседу со знающим человеком сильно повысился.
Не только берут то, что дают, не только слушают то, что говорят, но и требуют, чтобы дали, говорили, сообщали, растолковали, разъяснили. В народной душе, под влиянием мировой бури, революции, событий, вытекающих из революции, искание истины, правды, жажда знать, разгорелось в целый костер-пламя, которое способно осветить жизнь, прогреть прежнюю тьму, косность, духовную неподвижность.
Деревня, будь то татарская или русская, жаждет от нас сейчас не только простой грамоты. Нет, они ищут, требуют образования и просвещения. Общий голос всех, кто, не запираясь в скорлупообразную ячейку своих личных интересов и запросов, близко соприкасается с народом, с деревней, — все они в один голос свидетельствуют о вопиющей нужде в настоящую тяжелую годину в деревне, в духовных очагах. В деревне, как и всюду, страшная нужда, требование на образованных людей, и вместе с тем, нигде так резко не заметно отсутствие их, как в деревне.
Кто же, как не демократические партии, не наши новые, народные земства, в лице своих лучших людей, разные вновь образовавшиеся просветительные кружки и общества, не запираясь в узкий круг своих собственных эгоистических интересов, и должны, незамедлительно должны, не взваливая всю эту просветительную работу на плечи одного только сельского народного учителя, пойти в деревню, в народ и удовлетворить жажду.
Теперь не время отсрочек, оттягивания и прежней медлительности.
Надо спешить, незамедлительно спешить, пока не поздно. Мало расширять школьные сети, недостаточно вводить четырехгодичный курс обучения, кабинетно. Создавать головоломные проекты только на будущее.
Надо незамедлительно делать прямо гигантские практические шаги в деле народного образования. Где у нас в деревнях внешкольные просветительные учреждения? Как в русской, так и в татарской деревне их нет, в проекте! Огромное большинство народа охвачено пламенем святого порыва к свету, к истине, к знанию. Своим равнодушием, своим прежним старо-режимным, не покидающим нас индефферентизмом к действительным, реальным нуждам народа, мы не должны гасить его.
Наш долг поддержать и раздувать это пламя, с тем, чтобы народ наш и во время бедствий войны и после войны вышел бы победителем над всяческим невежеством, насилием и неправдой.
Забыв свои узко наружные, классовые и сословные и кружковые раздоры, несогласия, личные счеты и карьерные интересы, синекурные вожделения, мы должны на грани новой жизни в полном содружестве, с воодушевлением приложить все соединенные усилия общественных учреждений, всего общества, земства, правительства, чтобы родные нам народы-страдальцы, приносящие такие невероятные жертвы, получили бы, наконец, вполне заслуженную ими широкую возможность просвещения. Мы слишком дорого платили [и] платим за нашу культурную отсталость и [пре]небрежение к культурным интересам народа…
(Стиль и орфография оригинала сохранены)
comments powered by HyperComments