Дюнья дёне, дёне, дёне
Пек чокъ шейлер джоюлыр.
Амма тек сёз къаладжакътыр,
Демек къаладжакъ омюр.
А. Велиев
Великие мастера слова: Омар Хайям и Александр Пушкин, Агатангел Крымский и Адам Мицкевич, Тарас Шевченко и Леся Украинка, Сергей Есенин, Роберт Рождественский, Булат Окуджава и Алим Кешоков, Мустай Карим и Мухаммад Юсуф и многие другие, — сохранив ритмомелодику оригинала, по-особому зазвучали и на крымскотатарском языке благодаря поэтическому дару нашего современника — известного крымскотатарского поэта, прозаика, сатирика, песенника и переводчика Аблязиза ВЕЛИЕВА, с новыми творческими планами вступающего в эти октябрьские дни в восьмую десятилетку своей жизни.
Часто слыша на свадебных торжествах, теле- и радиоэфирах, концертах и с удовольствием подпевая вслед за певцами — Сервером Какура:
«Алла, Алла, не гузель,
Эр шей Алладан.
Ич бир шей айырмасын
Бизни Ватандан»,
или за Урьяне Кенжикаевой:
«Бабамнынъ кою Таракъташ
Айдынъыз да барайыкъ.
Таракъташнынъ гузеллигин
Айдынъыз да бакъайыкъ»…, — мы даже не задумываемся о том, что строки этих ставших популярными в народе песен вышли из-под пера нашего юбиляра. Плодотворность и многогранность творчества Аблязиза Велиева трудно переоценить: это около 80 книг, среди которых и сборники стихов, и результат многолетней исследовательской деятельности участия крымских татар во Второй мировой войне, около 270 песен, около 10000 публикаций в различных изданиях, переводов, целый ряд учебников и словарей, множество теле- и радиопередач, участие во всемирных фестивалях тюркской поэзии, выступлений на сценах, в школах, библиотеках и пансионате для престарелых «Къартлар эви». Его деятельность в разные периоды была по заслугам оценена медалями «За трудовую доблесть» и «Ветеран труда», Почетной грамотой Президиума Верховного Совета Узбекской ССР, дипломом за лучшую песню в республиканском конкурсе Союза композиторов Узбекистана, премией имени Бекира Чобан-заде. Члена Союза журналистов СССР, Союза писателей СССР, затем Украины, Заслуженного деятеля искусств Крыма Аблязиза Велиева знает и стар и млад, его детские книжки стихов, сказок, анекдотов, загадок и раскрасок – подарок для малышей. Как известно, путь к званиям и признанию не усыпан цветами, его, этот путь, сначала надо отыскать среди тысячи жизненных дорог, а затем упорно и неустанно идти в избранном направлении к цели. Вот как раз об этом пути сельского парнишки к поэзии и журналистике в канун его 80-летия есть повод рассказать читателю.
Жестяной «паровозик», черные поезда…
Аблязиз, родившийся 23 (по документам 25-го) октября 1939 года в деревне Къоз Судакского района, в семье Вели и Афифе Мустафаевых, рос шустрым и любознательным. Ему как раз только исполнилось два года, когда отец ушел на фронт. Всех мобилизованных доставили из Симферополя в Феодосию, оттуда пароходом отправили на Большую Землю. Во время бомбежки один из пароходов был потоплен фашистами. Вели Мустафаев оказался в числе погибших, ему было всего 24.
Пятилетнему Аблязизу запомнились годы оккупации, острой болью отзывающиеся в душе. В их доме разместились несколько гитлеровцев, и остававшиеся после их обедов и застолий жестяные банки из-под тушенки для мальчонки были в диковинку. Собрав порожние банки, продев сквозь них веревку, Аблязиз смастерил паровозик, издававший шум и грохот, когда он носился с ними по двору. Позже, уже после освобождения от оккупантов, этот паровозик чуть не стоил ему жизни в 1944-м. Согнанные к конюшне односельчане были в панике и отчаянии, и Аблязиз вдруг вспомнил, что в суматохе оставил свою любимую игрушку и рванул домой. Но бдительный конвоир, на глазах у замершей в ужасе матери, догнал и сбил мальчонку с ног, больно ударив прикладом в бок. Потом был настоящий поезд, со страшным стуком несший его в неизвестность. Долгая стоянка в Сталинграде, вокруг, вдоль дороги, искореженные танки, машины, орудия. Аблязиз, не удержавшись, влез в ЗИС-5 и на несколько минут забыл обо всем на свете. Он не слышал, как звала его мать, как дали команду к погрузке, а когда опомнился и выскочил из машины, откуда ни возьмись появившийся солдат, схватив его за шею, притащил к вагону и зашвырнул так, что пацаненок ударился о противоположную стену вагона. Досталось Аблязизу и от матери, он тогда на собственной шкуре ощутил безответственность своего поступка, из-за которого были наказаны и все его попутчики, на следующих стоянках вагон попросту не открыли.
«Ленин байрагъы» — мой первый учебник по родному языку
— Аблязиз-ага, как мальчишке, оказавшемуся в результате чудовищной депортации в захолустном узбекском кишлаке, удалось творчески раскрыться и оказаться в числе первых выпускников журфака ТашГУ?
— Мама хоть и была простой малограмотной женщиной, обладала хорошим голосом и даром рассказчицы. Под ее красочные и образные рассказы и сказки, мелодичные крымскотатарские песни мы с братишкой Шевкетом коротали вечера и засыпали, уносясь в волшебный мир грез. Возможно, где-то передалась любовь к родному языку и от маминого брата – журналиста, редактора и переводчика Мемедуллы Усеинова, работавшего в КрымГИЗе, газете «Къызыл Къырым» и успевшего, несмотря на короткий свой жизненный век (он умер в 33 года от менингита), перевести 30 книг. А в депортации мы действительно оказались в небольшом кишлаке Муракас Карадарьинского района Самаркандской области. Учиться я пошел в кишлаке в узбекскую школу, а в среднюю школу приходилось пешком преодолевать 6 километров. Учитель Ишкуватов сумел пробудить интерес к узбекской литературе. С пятого класса я уже стал выпускать школьную стенгазету, и мы неоднократно побеждали в смотрах школьной стенной печати. Я писал стихи и материалы в областные и районные газеты. На днях, случайно наткнувшись на свой архив тех лет, насчитал 68 стихов и несколько рассказов на узбекском языке, причем многие из них были опубликованы. А вот моим первым учебником по родному языку стала газета «Ленин байрагъы», я учился в 10 классе, когда она начала выходить, и если мне что-то в статье было непонятно или какой-то оборот или предложение вызывали трудности в восприятии, то на помощь всегда приходила мама, которая очень тонко чувствовала и умела передать всю образность и красоту родного слова.
С матерью Афифе. 1958 г.
— Вы уже со школьной скамьи определились со своей будущей профессией, но почему вы оказались на фельдшерско-акушерском отделении медучилища?
— Это была курьезная и несколько поучительная для меня, не поверившего в свои силы молодого и наивного паренька, который дальше своего кишлака ничего не видел. Приехав в СамГУ и увидев толпы абитуриентов, мне почему-то показалось, что все они непременно будут поступать на филфак. Честно говоря, испугавшись, разуверившись в себе (а рядом никого, кто мог бы поддержать, подсказать), я даже не рискнул подать документы. А вот жилье, которое мы с несколькими ребятами, также приехавшими из районов, сняли на дни поступления, оказалось по соседству с медучилищем. Проходя мимо, я обратил внимание, что там и абитуриентов поменьше, значит и шансов у меня будет побольше. Мой аттестат с «5» и «4», безусловно, удовлетворил приемную комиссию. Меня убедили поступать к ним. Так я оказался на фельдшерско-акушерском отделении, но, отучившись год, и на практике в родильном отделении окончательно утвердившись во мнении, что эта профессия не для меня, бросил учебу и уехал в Ташкент. Устроился по объявлению разнорабочим в трамвайный парк Ташкентского трамвайно-троллейбусного треста. Через три месяца получил 3-й разряд слесаря. Хорошей школой жизни оказалась служба в армии, вернее в учебной части в Саратове. Я освоил несколько новых профессий: водителя, моториста, электромеханика, телеграфиста… В те годы при воинских частях открылись подготовительные курсы по специальностям: математика, физика, химия, и успешно окончившие их демобилизовывались досрочно. Я окончил химическое отделение и отправил документы на филфак ТашГУ. Когда получил вызов, написал маме письмо, мол, нас направляют в длительную командировку, поэтому в ближайшее время писем не жди, а сам, демобилизовавшись почти на полгода раньше, выехал в Ташкент. Успешно сдав все экзамены, был зачислен на отделение журналистики, на факультет узбекской филологии. Вернулся домой, мама, помню, пекла лепешки, увидев меня, от удивления и неожиданности выронила лепешки и бросилась со слезами мне навстречу. А через неделю я ее снова огорошил своим отъездом на учебу. Она, оказывается, собиралась меня женить. Но мне надеяться не на кого было. Мама работала табельщицей в колхозе, с зарплатой в 24 рубля. Моей стипендии, тоже в 24 рубля, едва хватало на жизнь, за съемную квартиру платил по 5 рублей в месяц. По выходным приходилось выходить на трудовой базар и наниматься за 5 рублей в день на любую подсобную работу. Маму я старался не огорчать такими подробностями своей студенческой жизни, писал, что стипендии на все хватает с лихвой. Вскоре я перевелся на заочное отделение и устроился слесарем на Ташкентский текстильный комбинат, где предоставлялось общежитие. Текстильный комбинат – это огромнейшее предприятие, в составе которого восемь фабрик и один завод, 35000 работников, более 1000 из них – крымские татары. Ежедневно выпускалось 1 млн метров ткани, 144 наименований и расцветок ниток. У комбината была своя многотиражка «Тукимачилар овози» («Голос текстильщика»), выпускавшаяся в 4 полосы — 3 раза в неделю на русском языке, 3 раза в неделю на узбекском языке. Считай, ежедневный выход номера. И почти в каждом мои статьи, очерки, зарисовки или стихи. Вскоре меня переводом оформили литсотрудником этой газеты, где прошел путь от литсотрудника до ответственного секретаря.
В своей жизни всего добивался сам
— Можно было уже и семью создавать?..
— Нет, мне еще надо было жилье свое приобрести и маму к себе перевезти. Купил на отложенные мамой на свадьбу деньги и сэкономленные собственные сбережения недостроенный дом, только стены одни были, и начал потихоньку строиться: сам себе и строитель, и штукатурщик, и маляр, и кровельщик. Вообще, в своей жизни я ничем никому не обязан, всего добивался сам, своим трудом, упорством, целеустремленностью. Мама к тому времени работала хинизатором и, когда я приехал за ней, весь кишлак провожал ее со слезами на глазах и благословением на устах, все любили и уважали ее. Восьмидесятилетний узбек – Маманияз-ака, у которого мама снимала комнату, попросил для себя одно место в машине, которую выделил колхоз для перевозки вещей, чтобы лично убедиться, что она будет надежно обустроена. Войдя в наш дом в Ташкенте, он остался доволен, прочел молитву и через пару дней со спокойным сердцем уехал, напутствовав меня беречь и не обижать мать.
А. Велиев, Н. Умеров, В. Гуменюк, Ш. Алиев
— Аблязиз-ага, расскажите о том, как ответственный секретарь «Тукимачилар овози» стал ответсекретарем «Ленин байрагъы»?
— Нужно сказать, что мои статьи и очерки о работниках комбината уже периодически публиковались в «Ленин байрагъы», сотрудники которого прекрасно знали меня. В 1968 году на место ушедшего на пенсию заместителя главного редактора Абдуллы Дерменджи назначили Юсуфа Болата, ввиду чего его должность ответственного секретаря предложили мне. Я отказался, поскольку считал, что еще недостаточно освоил родной язык. Главный редактор Абселям Ислямов обратился к секретарю ЦК Компартии Узбекистана Шарафу Рашидову с просьбой оказать содействие в решении этого кадрового вопроса. Тот поинтересовался: есть ли у вас на примете кто-либо, способный справиться с этой работой. Ислямов ответил, что есть, но он отказался. «Все, завтра встречаемся на заседании бюро ЦК», — коротко отрезал Шараф Рашидович. На следующий день, по звонку из ЦК в партком комбината, меня на машине доставили к главному зданию ЦК Компартии Узбекистана и оставили на проходной. Милиционер проводил до зала, где шло заседание бюро. Меня вызвали, секретарь зачитала мою краткую биографию, редакторы нескольких республиканских газет, которые знали меня, тоже положительно охарактеризовали меня. Все единогласно проголосовали и со словами: «Поздравляем, с завтрашнего дня вы назначаетесь ответственным секретарем «Ленин байрагъы», — меня проводили к двери. Я, весь опустошенный, присел в коридоре, осмысливая случившееся.
— Вы долгие годы работали заместителем главного редактора «Ленин байрагъы», с 1991 года переименованной в «Янъы дюнья», возглавляли крымскотатарский сатирический журнал «Ха-ха-ха», работали и на радио и в журнале «Йылдыз», преподавали на кафедре крымскотатарской и турецкой литературы Крымского инженерно-педагогического университета, вот уже шестой год возглавляете лабораторию Научно-исследовательского центра института при университете. Как-то вы отметили, что важно не количество прожитых лет, а их наполненность, содержательность, чем помимо этой вашей работы наполнена ваша жизнь?
— Творчеством, исследованием, изданием. Увидели свет 79 моих книг, считай, по одной книге за каждый прожитый год. Эти издания на разную тематику и для разной возрастной категории. Среди них и детские книжки, и анекдоты, и поэтические сборники: «Мелек копюри» («Мост ангелов»), «Кетменъ, къушлар, Ватандан» («Не покидайте, птицы, Родину»), «Ватан тюркюси» («Песни о Родине»), «Йырла, сазым» («Играй, мой саз»). Плодом более 30-летней исследовательской деятельности стали мои издания: «Фашизм махбюслери» («Узники фашизма»), «Къараманлар ольмейлер» («Герои не умирают»), «Дженк офицерлери» («Офицеры войны»), «Муаребе аскерлери» («Солдаты войны»), «Къырымтатар муаджир тюркюлери» («Эмигрантские песни крымских татар»). В эти дни вышел в свет двухтомник моих избранных произведений, в него вошли литературоведческие статьи, литературная критика, очерки о крымскотатарских писателях, крымскотатарский фольклор и т. д.
Ну и, конечно, моя жизнь наполнена моей семьей. В следующем году мы с супругой Шевкие отметим золотую свадьбу. В 1970 году мы поженились, ей тогда было 17. Нашу свадьбу 5 сентября своим поздравлением открыл корифей крымскотатарской литературы Юсуф Болат, издательство выделило автобус для сватов и гостей. Шевкие около 40 лет проработала рядом со мной в редакции, сначала подчитчицей, затем корректором. У нас трое детей: Усеин — музыкант, живет в Ташкенте, у него своя студия звукозаписи; Эльмаз – много лет проработала телеведущей на крымскотатарском телевидении, сейчас заведует отделом обслуживания пользователей в Крымскотатарской библиотеке им. И. Гаспринского, недавно вышла ее книга «Земной путь доктора Баирова», о котором, кстати, первая публикация в «Ленин байрагъы» написана мной; младший сын Алим окончил КИПУ, работает оператором на крымском телевидении. Внук Гирей окончил университет, работает в Москве. Вот всеми ими и моими многочисленными студентами, читателями и единомышленниками наполнены мои дни.
С супругой Шевкие и дочерью Эльмаз
— Творчество каких поэтов, писателей вам близко по духу?
— Это наши крымскотатарские классики Абляким Ильмий, Асан-Сабри Айвазов (без содрогания нельзя читать его описания голодомора в Крыму), Умер Ипчи, Шамиль Алядин. Считаю непревзойденными мастерами юмористического жанра и своими учителями Юсуфа Болата и Мамбета Алиева. Если кто-то захочет раскрыть для себя красоту, образность и меткость родного языка, пусть обязательно прочитает их произведения. В «Автобиографии» турецкого поэта Назыма Хикмета есть многие строки, некоторые хоть несколько и противоречиво, но близки мне по духу. Он писал:
«…не возвращался туда, где родился,
возвращаться не люблю».
А я, наоборот, всю жизнь мечтал о возвращении к родному очагу. Его строки: «Свой хлеб, слава богу, зарабатываю только своим горбом», — могу полностью отнести и к себе. Читайте хикметовское стихотворение «Дождь» и мое «Тамчылар». Идея одна, а как это написано! Я всегда оцениваю произведение по тем же меркам, что и Хикмет: что хотел сказать художник и как он об этом сказал, а уж потом все произведение целиком, не забывая при этом, в какое время и где оно было создано.
— Каково будущее крымскотатарской литературы, прорастает ли юная поросль творчества?
— Литература — не товар широкого потребления, это товар штучный, изысканный, и произведения любого искусства сотнями не рождаются. К творчеству непременно должен быть талант, дар божий. Я всегда говорил нашему ректору Февзи Якубову, что если вузу скажут подготовить и выпустить 500 инженеров – это, без сомнения, возможно, но 5 поэтов – это уж, извините, поэты так часто не рождаются. К счастью, не много, но появляются молодые таланты. Это студентка нашего вуза Весиле Менусманова. Пару лет назад в Международном фестивале литературно-музыкального творчества, в котором приняли участие представители восьми стран, таких как Франция, Израиль, Канада, Польша и др. (а я был в составе жюри), Весиле в конкурсе по крымскотатарской поэзии заняла 3 место и завоевала приз зрительских симпатий. Ее стихи очень оригинальны, свежи, услышав ее впервые, я удивился, почему я о ней ничего не знаю. Она сейчас учится на бакалавра, публикуется в газете, работает над собой.
Очень доходчиво, по-настоящему, по-крымскотатарски пишет сегодня Наиле Решитова, не переводит калькой, а именно мыслит и очень доходчиво излагает. Ее статьи и публикации легко читаются. Таких дарований надо поддерживать и направлять.
Наш неутомимый труженик пера Аблязиз Велиев в канун своего 80-летия полон новых творческих планов. Еще несколько его книг ждут последних доработок и корректировок, масса интересных архивов, толстыми папками, собранные в ходе многолетней исследовательской и собирательской деятельности, готовятся к изданию. Здоровья вам, Аблязиз-оджа, сил и творческого вдохновения на вами избранном жизненном пути. Хайырлы яшлар олсун!
comments powered by HyperComments