Эдэм Таиров в образе Теодоро из «Собаки на сене»
Их жизнь – Театр!
«Голос Крыма» продолжает свою рубрику «Их жизнь – Театр!», чтобы ближе знакомить с артистами, драматургами, режиссерами, людьми, чьи жизнь и творчество тесно связаны с Его величеством Театром.
Сказочный Аладдин, Теодоро из «Собаки на сене», Тартюф, калека дед Василь из «Алиме», Молла Аббас из «На стыке двух веков», слуга Вели — «Аршин Мал Алан», Крым Гирей — это неполный спектр перевоплощений, образов и мастерства актера драмы Крымскотатарского академического музыкально-драматического театра Эдэма Таирова. В конце минувшего года на премьере «Бахчисарайского фонтана» зритель имел честь лицезреть игру страстей, любви, ревности и власти. Одна из ключевых фигур этой пушкинской драмы, интерпретированной молодым драматургом Эдипом Эмиром, — могущественный хан Крым Гирей — сегодня на страницах нашей газеты предстанет в своем привычном амплуа. Актер, супруг, отец, коллега. Без грима, театральных костюмов и бутафории. Заглянем-ка в закулисную жизнь семьи актеров, в общей сложности на двоих полвека посвятивших искусству…
Мама и случай привели в Театр
— Эдэм-бей, немного об истории рода и вашей семьи: откуда родом, чем занимались ваши родители?
— Предки по отцовской линии — из села Багатыр и города Симферополя, по материнской – из Биюк-Онлар и села Такыл, ныне Аркадьевка Симферопольского района. Родители родились уже в местах спецпоселений в поселке Гафуров Таджикистана. Там появился на свет я и потом две мои сестры. Мои родители абсолютно не имели никакого отношения к театру, искусству и творчеству. Мама, Халифе, по профессии учитель русского языка и литературы, но большую часть своей трудовой деятельности проработала диспетчером на автобазе. Отец Юсуф был настоящим хозяйственником – работал в ПМК, на автобазе, шиномонтажной мастерской – специалист в этой области.
— Детство, юность – они как-то были связаны с творчеством, с вашей будущей профессией?
— До тринадцати лет я жил в поселке Гафуров. Учился в музыкальной школе игре на аккордеоне, занимался в хоре и оркестре. За собой не припоминаю, чтобы в детстве задумывался об актерстве, театре. В те годы очень популярен был оркестр Поля Мориа, и я больше мечтал, наверное, быть дирижером, управлять своим оркестром. Но с музыкой не задалось, мы в 1990 году вернулись в Крым, в село Жаворонки Сакского района, где всего 32 дома в одну улицу, а музыкальная школа лишь за 25 километров. В юности принимал участие в школьных инсценировках, КВНах, мне нравились шуточные сценки. Позже мама смогла перевезти некоторые вещи из Таджикистана и купить мне аккордеон, я немного занимался самостоятельно. Но могу сказать однозначно, что свое будущее не связывал с театром.
— Так что же привело вас в театр? Или, возможно, кто?
— Я окончил 11 классов, и мой аттестат позволял поступить без экзаменов, я даже не помню, в какой-то техникум радио-электроники что ли. И вот мы едем с мамой подавать туда документы, и она вспоминает, что когда-то в газете прочла объявление о наборе в Крымскотатарский театр, и предложила мне попробовать. Я три раза приезжал в театр, дважды неудачно: то все на выезде, то на гастролях. Решил, если в третий раз не получится, то — не суждено. Но, как оказалось, не зря. Я встретил двух прим — Алие Темиркаяеву и Луиза Усеинову, и, наконец-то, встретился с режиссером Ринатом Бекташевым. Хотя я, мальчишка из сельской глубинки, был ходячий комплекс и вряд ли чем мог их привлечь. Но меня взяли в 1994 году, сначала машинистом сцены. Признателен таким известным актрисам, как Алие Темиркаяева, Луиза Усеинова, Фатма Асанова, режиссеру Ринату Бекташеву, уделившим мне много времени, внимания и вложившим в меня частичку своего таланта. Через полгода Ринат Бекташев решил попробовать меня в главной роли в спектакле «Аладдин в стране сказок». Так что, можно сказать, моя мама и случай привели меня в искусство. А первым моим сценическим опытом в театре была роль Алладина в детской сказке.
В образе Тартюфа
— А профессиональное образование?..
— Я продолжал работать, и в 2000 году заочно окончил Харьковский институт искусств, получил профессию «актер драмы и кино».
Театр – это возможность быть кем угодно…
— Эдэм-бей, на сцене какая черта характера необходима актеру?
— Как это ни странно, я думаю — усидчивость. Труд актера – это скрупулезный, бесконечный анализ, нужно много читать, анализировать произведения, психологические особенности, копаться в себе. Решать вопросы с самим собой, со своими страхами, комплексами. Это постоянная борьба, внутренняя борьба. У нас у каждого свои заморочки. Есть, конечно, гении и таланты, но их единицы, остальные добиваются всего усидчивостью, колоссальным трудом и техникой.
— Как артисту достучаться до зрителя?
— Есть понятие: когда на сцене, ты либо сам веришь в то, что исполняешь, либо нет. Конечно, есть много других факторов, скажем, мастерство, но если артист не верит своему образу, герою, то он никогда не заставит поверить в него зрителя. Надо искренне верить режиссеру, в то, что в тебя вложили, и отдаваться полностью образу, на всю катушку.
В образе Вели из «Аршин мал алан»
— Что для вас театр?
— Не хочется банальных слов… Вы знаете, много было возможностей поискать себя в чем-то другом. В культуре бюджетная строка никогда не бывает достойной этого труда. Единственное, что греет в нашей обыденной серой жизни, где мы можем быть только теми, кто есть, так это то, что в театре, на сцене я могу быть кем угодно – Тартюфом, ханом, нищим, да кем угодно… Вот эта возможность для меня и есть — Театр.
— В недавней премьере «Бахчисарайского фонтана» вы исполнили роль хана, как она вам далась? Согласны ли вы с представленной интерпретацией его образа? Не было ли внутренних противоречий с его несколько второплановой, если можно так сказать, подачей?
— Автор этой постановки — молодой драматург Эдип Эмир — писал по мотивам пушкинского «Бахчисарайского фонтана», мы сохранили фабулу, но старались представить новое видение, новое прочтение. Безусловно, это сложная была роль. Честно говоря, наверное, не для меня. Когда предложили ее мне, я был шокирован. Это монументальный, властный образ. Но у артистов не принято отказываться, надо пробовать роли на сопротивление. Ханский период, великая эпоха, мы не знаем ее, можем судить лишь по историческим событиям. А какими были взаимоотношения в быту, какие наши герои могли быть в жизни, какие чувства, мысли их одолевали — остается только догадываться, предполагать. Акцент, действительно, был сделан на образе Заремы, силе ее характера и чувств. Если сказать, что мы справились с поставленной в драме задачей, то грош нам цена. Если актер уверен, что справился с образом на 100%, то актер умер, ему больше не к чему стремиться, совершенствоваться. С каждой игрой, с каждым спектаклем приходит понимание, осмысление, постижение образа глубже, тоньше, доскональней…
Внутренняя борьба дает понимание, что движешься в правильном направлении
— Сыграна ли вами главная роль вашей жизни? О какой роли подумываете, мечтаете?
— Сложный вопрос… Сыграна или нет? Не знаю… Нет, еще не сыграна. Но понимаю, что с каждым годом у меня остается все меньше и меньше времени и все меньше ролей. Хотелось бы в молодежной комедии сыграть, хотя далеко уже не молодой… Ну не тень же отца Гамлета… Не знаю, интересен для меня театр абсурда Славомира Мрожека, Эжена Ионеско и Сэмюэля Беккета…
— Считаете ли вы, что добились в своей жизни того, к чему стремились? В том ли движетесь направлении?
— Это не только у меня, это у всех моих коллег вечные сомнения, бесконечная борьба, я же говорю, в этом и смысл, страдания, душевные истязания – это муки творчества, роста, самосовершенствования. Наверное, они и дают понимание, что движешься в правильном направлении. Иной жизни я бы и не хотел, просто не смог бы…
— Чье имя как артиста стало для вас брендом мировой культуры в целом и крымскотатарской в частности?
— Насчет мировой культуры однозначно не скажу, их много — актеры театра, кино… А в крымскотатарском театральном искусстве считаю одним из лучших, талантливых актеров Мустафу Куртмуллаева. Это эталон мужественности, силы, актерского мастерства, к сожалению, так рано ушедший из жизни…
Родители-артисты Эдэм и Эльмаз Таировы с дочерью Адиле
— Семья, несколько слов о ней. Ваша супруга Эльмаз-ханум имеет непосредственное отношение к искусству и театру, как это сказывается на работе и семейных взаимоотношениях?
— С Эльмаз Шерфединовой мы были знакомы еще с 1996 года, вернее, виделись несколько раз в театре, когда они приезжали показывать свои экзаменационные работы. Она училась в Киевском институте искусств на очном отделении, окончив который пришла в наш театр. Через год мы поженились. Теперь она Эльмаз Таирова – актриса, заведующая труппой театра, помощник режиссера. По должности и рангу выше, и на работе мы коллеги, соблюдаем субординацию. Стараемся дома о театре, работе не говорить, отдыхать от него, насколько, конечно, это получается. У нас у каждого свое мнение, бывает, спорим, но то, что она видит со стороны, и может посоветовать, предложить, заслуживает внимания, и я прислушиваюсь.
— Эдэм-бей, не могу не воспользоваться случаем, если позволите, несколько вопросов жене?
— Конечно, мне будет тоже интересно.
Оставить театр за дверью дома невозможно…
— Эльмаз-ханум, трудно ли быть супругой актера? Как удается сохранять гармонию в творческой семье? Не превращается ли дом, семья в продолжение театра, ведь вы работаете вместе и постоянно «варитесь» в этом горячем котле эмоций, чувств, интриг, нервов?
— Жить в семье творческой действительно не скучно. Продолжается ли театр в семье? Ну конечно же, ведь работа в театре — это часть нашей жизни, и оставить ее за дверями, входя в дом, невозможно. Именно театр связал наши судьбы. Что касается того, трудно ли быть женой актера, не думаю, что супружеские отношения зависят от рода деятельности. В первую очередь, это понимание и доверие между людьми. Домашнюю работу мы делим вместе, Эдэм очень вкусно готовит, очень хороший муж, сын, отец и талантливый актер. Я всегда рада его ролям и успехам. Хочу поблагодарить Всевышнего и родителей, воспитавших такого прекрасного сына.
— Эдэм-бей, выходя на сцену, какой несете свой главный посыл зрителю?
— У нас богатая, неисчерпаемая культура, которую у нас украли, уничтожили, которой нас лишили. И этот пробел в нашем искусстве мы по крупицам возрождаем, создаем и преумножаем. Крымскотатарский театр должен стать центром возрождения национальной культуры, и очень печально, что среди наших зрителей лишь 10—15% молодежи – наше будущее. Хотелось бы, чтобы народ вспомнил, что кроме стройки дома, огорода, зарабатывания денег есть наша культура, и если сегодня мы ее утратим, то уже не сможем никогда возродить.
comments powered by HyperComments