Две трагедии — на Арабатской стрелке и в дер. Улу-Сала — это кровоточащие раны в сердце крымскотатарского народа. Судьбы ни в чем не повинных людей, обыкновенных жителей крымскотатарских селений, чьи жизни в одночасье чудовищным образом были преданы воде и огню, болью и страданиями отзываются в умах и душах всего человечества. Крики и стенания мужчин и женщин, стариков и детей, забытых в селении Чокрак, близ Арабатской стрелки, при выселении крымских татар, но спешно в июне 1945 года, вывезенных на барже в открытое Азовское море и утопленных, через десятки лет слышатся в шуме прибоя и пронзительных криках чаек. Пепел истлевших тел, заживо сожженных в декабре 1943 года жителей села Улу-Сала, ветер развеял по свету, неся скорбную весть о страшной гибели в муках безвинных жертв фашизма. Эти чудовищные события глубоко тронули известного крымскотатарского художника Рустема Эминова. Близко восприняв эту боль, он передал свои ощущения на холсте в назидание потомкам: подобное никогда не должно повториться!
— В 1990 году, узнав о трагедии в Азовском море, я долгое время носил эту скорбь в своем сердце, — делится Р. Эминов. – Через 13 лет родилась моя картина «Жертвам Арабатской стрелки». Сегодня общественность призывает увековечить память сожженных гитлеровцами крымских деревень. На днях я завершил свою работу «Черное солнце», отразившую боль и страдания жителей с. Улу-Сала. Что удивительно, ночью 19 декабря, в канун 72-летия этого злодеяния, появились следующие поэтические строки.
Жертвам сожженных крымских деревень
Рустем ЭМИНОВ
Огонь лишь на мгновение руки моей коснулся —
Ладонь отдернул я, предотвратив ожог …
И неожиданно в душе моей сюжет проснулся,
Сюжет о тех, кто от огня бежать не мог.
Как метроном в висках кровь гулко застучала:
Селения Саблы, Пычки, Коуш, Бия-Сала…
Хочу понять, где той беды конец, а где начало —
Так тема скорбная сама в меня вошла.
Буюк-Янкой, Тавель, Бешуй – названия селений,
Народ названья эти помнит по сей день.
Пусть бросит в меня камень тот, в ком есть еще сомненья,
Кем были жители тех выжженных под корень деревень.
Хатыни пепел разлетелся по планете,
Мне кажется, уже давно пора пришла
Кричать о том, как пеплом стали старики и дети, —
Чтоб мир узнал и о тебе, Улу-Сала!
Живьем сжигать людей – вершина мракобесья!
Закрыв глаза, я видел черный дым, как он тянулся ввысь,
И вместе с дымом тем летели души в поднебесье,
Горевших заживо стенания неслись.
Бежать?.. Куда бежать, когда забиты двери?
Как убежишь, когда оковы на ногах?
И каждый дом кольцом замкнули звери
В обличье человечьем, с автоматами в руках.
В огне горят сердца, горят глаза, горят красавиц косы,
Во чреве матерей горят младенцы, не увидевшие свет.
За что? Зачем? И Почему? Есть лишь вопросы,
Вопросов множество, ответов только нет …
Огонь свирепствует и силу набирает,
Утихнет он, когда все будет сожжено дотла,
Когда от жителей и деревень их крымских
Останутся лишь пепел и зола …
Я, завершая стих, хочу просить нам вслед идущих:
Все, что минуло, в памяти хранить,
Мы нить, связующая прошлое с грядущим,
Всего лишь нить, всего лишь только нить …
«Черное солнце», Р. Эминов
comments powered by HyperComments