Февральская революция и крымские татары
Провозгласив 2017-й годом Национальных идеалов, редакция «ГК» исходила в том числе из соображений, что ровно 100 лет назад крымскотатарский народ начал реализацию своих прав благодаря Февральской революции. Многие десятилетия, до известных событий в Петрограде, он не сидел сложа руки в ожидании своей участи, он боролся, чтобы стать полноценным гражданином своей страны. Народ не оставался равнодушным к призывам Исмаила Гаспринского получать современное образование, в своей среде он выпестовал и поддержал Абдурешида Медиева в его борьбе за землю для трудового народа. Крымские татары осознали всю пагубность эмиграций, ставших трагедией для Крыма. Пережив национальные катастрофы, резко сокращающие численность населения, они восстанавливали ее за счет рождаемости, постоянно создаваемых семей.
Благодаря Февральской революции, народы получили возможность широкого голосования и беспрепятственного выбора своих представителей. Революция не застала в Крыму активистов врасплох. В порыве бесконечной преданности национальным идеалам и своему народу эти его лучшие сыны объединились на Всекрымском мусульманском съезде, состоявшемся 25 марта 1917 года в Симферополе. Он открылся под председательством Сеит-Джелиля Хаттата. Две тысячи делегатов и приглашенных, представляющих различные слои населения, заявили о праве нации.
Торжественные и пламенные речи, произносимые делегатами, сводились к тому, что «падение трона царизма и образование Временного правительства в Петрограде, если оно не останавливало начатую царизмом войну с враждебными России государствами, то, во всяком случае, оно обещает в будущем многое в области самоопределения народностей: Казани, Киргизии, Башкирии, Кавказа, Польши и Украины. Тут ясно, что для нас, мусульман Крыма, тоже назрел вопрос, по примеру финнов, зачинать свою историю и возвратить те джигитские подвиги, которые совершались Джингизом и Тамерланом от Алтайских гор до Казбека…»
«Чаша водой, утоляющей жаждущих о национальном самоопределении, налита в 3/4, остается еще одна четверть. Это дольется волей делегатов мусульман на этом съезде», — заявил Абляким Ильми.
«Мы Крым превратим в «розовый сад» — в международный курортный край – «порто-франко», подобие государства Монако — Монте-Карло», — говорил Бекир Одабаш.
Основными вопросами, выдвинутыми на съезде, явились положения о Магометанском Духовном правлении и Вакуфной комиссии. Было решено:
1) все вакуфные имущества и капиталы, образованные от доходов с этих имуществ, считаются достоянием национальным и принадлежащим крымским татарам;
2) вследствие сего управление вакуфными имуществами и хозяйственное распоряжение капиталами должны находиться непосредственно в руках крымских татар и под их контролем;
3) все административные учреждения, находящиеся во главе управления вышеупомянутыми имуществами, состоят из лиц, избираемых всеми крымскими татарами путем всеобщего, прямого, равного и тайного голосования;
4) конференция крымских татар, считая Вакуфную комиссию упраздненной, обязала исполнительный комитет учредить управление вакуфными имуществами в Крыму, состоящее из выборных председателя и Совета.
Съезд избрал Временный Крымско-Мусульманский исполнительный комитет, который возглавил Номан Челебиджихан, а во главе Вакуфной комиссии поставил Джафера Сейдамета.
Зов Родины!
(из воспоминаний Джафера Сейдамета)
«Наконец получив двухнедельный отпуск, я прибыл в Одессу с твердым намерением оставить военную службу. Сняв номер в отеле, я отправился на поиски Амета Озенбашлы. Узнав, что он, в настоящее время избранный от солдатских и рабочих Советов, занят работой в некоем революционном комитете, расположенном в большом здании на пристани, я направился туда. Встреча была радостной. Из почтовой открытки, полученной от Челебиджихана, я знал, что он отправлен на фронт; на мои сомнения в том, где он сейчас находится, мне ответили, что сейчас он на излечении в одесском госпитале. Не теряя времени, я отправился туда.
В госпитале стоял тяжелый запах. Переходя из палаты в палату, я пытался разыскать его. У каждого изголовья были таблички с именем раненного. На одной из кроватей, натянув простыню на голову, спал солдат. На табличке надпись: «Челебиджихан». Из-под простыни выглядывали босые ноги. Я осторожно тронул их. Челебиджихан мгновенно раскрыл глаза, соскочив с постели. Мы обнялись. После того, как в нескольких словах он рассказал, как оказался на больничной койке, мы приступили к обсуждению рабочей программы. Наша встреча происходила в марте, числа двадцать четвертого или двадцать пятого. До этого, будучи в Одессе, мы не получали никаких вестей из Крыма. В первую очередь нам необходимо было разобраться с положением вещей в Крыму.
На телеграмму, отправленную мной в Симферополь, я получил ответ от Коссе Мустафы ага. В ней он уведомлял, что здесь, в Крыму, меня единодушно избрали председателем Вакуфной комиссии, и звал вернуться как можно скорее… Мы тут же отправили телеграмму с вопросом, кого избрали муфтием. На следующий день, получив ответ, что муфтием единодушно избран Челебиджихан, мы с товарищами с большим воодушевлением продолжали свои дела. Мы решили, что всем нам – Челебиджихану и мне, Амету Озенбашлы и Халилу Чапчакчи – необходимо вернуться в Крым… На протяжении всей дороги, за исключением кратковременных провалов в дрему, мы почти не спали. Зато как было весело и радостно, какие сложные и ответственные мысли были в наших головах! Каждому из нас до этого приходилось проходить испытания. Однако все это было ничто по сравнению с сегодняшним днем. Сейчас нам предстоял экзамен перед историей. Мы всей душой были преданы нашему народу и отечеству. Полностью забыв о себе, мы видели перед собой только одну цель, посвящая ей себя без остатка. Наша дружба, наше доверие друг другу были безграничны».
Петроград и Симферополь – поиск компромиссов
Временное правительство не спешило удовлетворить требования крымских татар и имело свои виды на разрешение вопросов, связанных с вакуфным имуществом. Министр внутренних дел старался сохранить право контроля над вакуфами со стороны государства и заявил об их принадлежности духовенству. На это Мусульманский исполком отреагировал следующим заявлением: «Оставаясь преданным делу революции и поддерживая горячо в целом созидательную работу Временного правительства, все же крымские татары категорически отвергают невероятное суждение о принадлежности вакуфов духовенству и о праве правительственного контроля в делах административного и хозяйственного распоряжения вакуфным имуществом и капиталом».
Все прекрасно осознавали, что для успешной реализации дел необходимы были значительные средства. Получить их было возможно с вакуфных имуществ. Переход вакуфов под контроль выборных органов позволял лишить материальной базы реакционное духовенство, способствовал бы в какой-то степени снять земельный голод, который остро ощущался среди крымских татар, и подводил экономический фундамент под национальное движение. Как отмечает исследователь вопроса М. Бунегин, крымские татары надеялись получить в свое распоряжение 87614 дес. 287 сажен земель, числившийся за мусульманским духовенством капитал, размещенный в банках и казначействе, общая сумма которого составляла, в 1914 г. более 800 тыс. рублей. Кроме земли и денег, Вакуфной комиссии принадлежало около 500 домов и лавок в различных городах.
Мусульманскому исполкому предстояло выполнение трех неотложных задач: организационной, просветительской и агитационной. Для выполнения первой необходимо было образовать свои низовые звенья в лице городских, уездных и волостных комитетов, избранных мусульманским населением, задачей которых было на местах воплощать идеи в жизнь и осуществлять управление вакуфным имуществом. Большой патриотический дух, царивший в народе, позволил с успехом претворять в дело намеченные цели.Так, на высоком подъеме проходило собрание ялтинского мусульманского общественного комитета, где присутствовали Дж. Сейдамет, С.-Д. Хаттат, А. Озенбашлы и А.-С. Айвазов. В речах ораторов красной нитью проходила мысль о необходимости создания такого общественного органа, который смог бы под своим флагом объединить татарское население уезда. И таким органом, пользовавшимся доверием и единодушной поддержкой, может быть только исполнительный орган уездного мусульманского комитета. Основываясь на таком выводе, собрание постановило учредить исполнительное бюро мусульманского комитета из 12 членов. Избранными оказались: Джафер Аблаев, Усеин Баличев, Эскендер Аметов, Б. Мердишаев, А. Баличев, К. Якубов, Темир Хая эфенди, Сеит Мурат Дервиш, Мамбет, А. Хатипов, Аксеит эфенди Мухтерем и Менглибаев.
В заключение выступивший с речью член земской управы Дж. Аблаев охарактеризовал будущую работу бюро, указав на необходимость широкой материальной помощи. Призыв имел блестящий результат: тут же среди присутствующих было собрано свыше 6000 рублей.
Вскоре весь край оказался охваченным сетью первичных организаций крымскотатарского национального самоуправления в лице 124 уездных и волостных комитетов, налицо была создана стройная организация — от Симферополя до глухой крымской деревни.
comments powered by HyperComments