Ее помнят всегда изящной и жизнерадостной
Их жизнь – Театр!
«Голос Крыма» продолжает свою рубрику «Их жизнь – Театр!», чтобы ближе знакомить с артистами, драматургами, режиссерами, людьми, чьи жизнь и творчество тесно связаны с Его величеством Театром.
Тонкие нити судеб… Переплетаются, создавая удивительные узоры, ажурные и витиеватые. Вдруг обрываются, теряются, ускользают невидимые петельки кружев, нарушая или искажая рисунок. Потом вновь вплетается следующая нить и, словно по мановению искусной руки Мастера, появляется орнамент человеческих судеб, который вряд ли кто мог представить и подвластно кому изменить. Судите сами…
Передо мной старый Коран с пожелтевшими ветхими страницами в плотном переплете, на темно-зеленой обложке, истрепанной временем, едва заметный тисненый орнамент. Возраст его определят специалисты, а как он оказался на свалке узбекского кишлака под Наманганом – история умалчивает, но хорошо помнит, как беспощадно рушились мечети и храмы, горели священные книги в разгул оголтелого атеизма, насаждавшегося новой советской властью. Так вот о дальнейшей судьбе этого Корана уже в рассказе Эльноры Дагджи, пожелавшей передать его в дар Республиканской крымскотатарской библиотеке имени Исмаила Гаспринского.
Эмирусеин Дагджи и его святая находка
Это случилось уже после депортации, когда лишенная доброго имени и всего нажитого своим трудом семья Эмирусеина и Фатмы Дагджи выживала в кишлаке под Наманганом. До этого их раскулачили, отняв дом в Кызылташе, имущество и виноградники. Род Дагджи был многочисленный, и дети всегда составляли основное богатство семьи. У Эмирусеина Дагджи росли четыре сына и четыре дочери. Один из сыновей — Тимур — погиб на фронте в апреле 1945-го. Второй – Дженгиз — получил мировую известность как писатель-прозаик, автор эпических полотен, основной темой которых был Крым. А вот третий – Халид – отец моей сегодняшней собеседницы Эльноры-ханум. Это ее дед Эмирусеин картбаба в конце 1940-х принес со свалки Коран и привел в изумление малограмотных местных узбеков умением его читать.
Эльнора Дагджи
В 1950-х Халид Дагджи женился на Мунивер Муслюмовой, и эта реликвия оказалась в их молодой семье.
— Мама — Мунивер Муслюмова — родом из села Толе Бахчисарайского района. Их семью с шестью детьми в 1944 году выслали на Урал. Она десятилетним ребенком помогала валить и сплавлять лес, — рассказывает Эльнора-ханум. – Мама с горечью вспоминала, как ей приходилось ходить по дворам просить хлеба, чтобы спасти сестер и семью от голода, вспоминала горькую утрату своей мамы, и они, шесть дочерей, остались с отцом. Каким-то чудом им разрешили выехать к родным в Узбекистан. Отец смог продать корову-кормилицу, а вырученные деньги спрятали под одеждой очень серьезной и ответственной Мунивер. Но в пути, на одной из станций, Мунивер отстала от поезда. Какая-то сердобольная женщина привела ее в детский дом в Маргилане. От страха и переживания за доверенные ей деньги Мунивер не отвечала на расспросы и все время молчала. Воспитатели подумали, что девочка немая, а повар, сжалившись над худенькой сиротой, старалась ее подкармливать. К счастью, вскоре отец вернулся и нашел свою дочь.
Уже в Самарканде повзрослевшая Мунивер познакомилась с Халидом Дагджи, в их браке родились Эмир, Эльнора и Эльмира.
— В семье отца были очень теплые и трепетные родственные отношения, — рассказывает Эльнора-ханум. – Они все обладали очень тонким чувством юмора. Часто шутили и подтрунивали друг над другом. Особенные были взаимоотношения между моим отцом и его сестрой Айше. Все вспоминали, как Халид в детстве из-за постоянного недоедания просил хлеба. Ему бабушка дает кусочек, он берет в одну руку и так жалостливо, глядя на вторую свою руку, говорит: «Экинджи элимде отьмек ёкъ та..» (Во второй-то руке нет хлебушка…). Бабушка берет тот же кусочек, разрезает тоненько пополам и дает ему в обе руки: «Мына, энди эки элинъде отьмек» (Вот, теперь в двух руках). Мальчик смотрит с сожалением на оба кусочка и, вытягивая губки, протягивает: «Ваааай, бир инджечик..» (Вааай, какой тоненький).
Отец окончил в Самарканде техникум, работал сначала водителем автобуса, потом грузовика. Мечтал всегда о Крыме и встретиться со своим братом Дженгизом, но не довелось, он умер в 58 лет. Когда кому-то из знакомых удавалось съездить на родину, то обязательно привозили в бутылочке немного воды из крымского колодца возле родного дома. Помню, привозили конфеты «Алушта», они выставлялись как музейная ценность для гостей. И я в детстве, слушая их рассказы, всегда думала, что же это за сказочная страна – моя Родина?
В 1970 году отец всей семьей повез нас на своей машине в Крым. Это было наше первое путешествие. Не забуду свое первое впечатление… Отец остановил машину. Я, двенадцатилетний ребенок, казалось бы, что могла понимать? Смотрю с таким чувством на это небо, на дорогу – это моя родина, и плачу. Непонятно, как эта любовь, тоска передаются на генном уровне?..
И спустя два года, в 1972 году, семья Халида Дагджи уже перебралась в Крым. Полтора года не прописывали, мучили с оформлением документов. Но Халида Дагджи отличали чувство юмора и выдержка. К тому времени он уже имел опыт работы замдиректора драмтеатра в Самарканде, партийный стаж. Родные вспоминают, как он, подобно юмористу Жванецкому, с желтым портфельчиком обивал пороги паспортных столов и ЖЭКов. Заходит в кабинет и излагает суть вопроса: крымский татарин, хочу купить выставленный на продажу дом, и выкладывает копию домовой книги. Начальник, мило улыбаясь, отвечает, что с удовольствием, но площадь не позволяет, семья-то большая, не хватает двух метров жилой площади. Халид Дагджи в ответ сокрушается: «Ой, как жаль-то! А мне так этот дом понравился!» И тут же из своего желтого портфельчика достает копию другого дома: «А вот в этом доме-то как раз эти два метра и есть…». Начальник в бешенстве с криками: «Да вы мошенник», — вызывает милицию. Правоохранители в машине посоветовали Халиду Дагджи оставить столицу и ехать подобру-поздорову куда подальше. Пришлось обосноваться в Сакском районе, но тоже не без проблем. Тогда существовала практика: тех, кто продавал дома крымским татарам, вынуждали вернуть деньги покупателям и расторгнуть сделку. Но, к счастью, Дагджи купил дом у интеллигентной женщины, учительницы. Она уехала к дочери в какой-то российский город. Так ее вызвали и настоятельно рекомендовали расторгнуть сделку. Женщина безапелляционно заявила: ну и что, что они крымские татары, у нас в стране все равны. Меня все устраивает, сделка оформлена законно, и с чего это я буду ее отменять!
Так семья Халида Дагджи сумела в 1972 году вернуться на родину. Рискнуть на это в те годы могли немногие крымские татары.
Восходящая звездочка театра
«Восходящая звездочка театра — так в начале 2000-х на одном из торжеств в театре представил талантливый режиссер, народный артист УССР, лауреат Государственной премии СССР и премий Крыма Анатолий Новиков молодую актрису Крымского академического русского драматического театра имени М. Горького Зейнеб Дагджи. Правнучку того самого Эмирусеина Дагджи и внучку Халида Дагджи, которому довелось поработать тоже в драмтеатре, но в Самарканде… Вот так повороты судьбы!
Зейнеб родилась в 1980 году в Симферополе и, по словам родных и близких, росла очаровательным ребенком. Жизнерадостная, покладистая певунья, помощница во всем и всеобщая любимица.
— У меня дети, ни Зейнеб, ни Руслан, с детства высоких горизонтов не брали, — рассказывает Эльнора-ханум. – Раньше в троллейбусах кондукторы были, так Зейнеб говорила, что когда вырастет, будет кондуктором, билетики пассажирам отрывать. А Руслан – шеф-поваром хотел стать.
В детстве я им всегда на ночь читала книги. Очень любили Лермонтова, его поэмы. У нас стройка, я уставшая, самой спать хочется. Руслан быстро засыпал, я радуюсь про себя, а сама дочери говорю: ну вот, дальше нельзя читать, Руслан тогда все пропустит. Зейнеб давай его будить-тормошить и просить не спать, чтоб только все дослушать.
Зейнеб училась в симферопольской школе №12, была в учебе старательной, физически очень гибкой, гуттаперчевой мы ее называли, занималась гимнастикой и всегда дома пела. Голос и вокальные данные у нее были от природы. Потом записалась в вокальный ансамбль «Бульбуллер», помню, даже в каком-то республиканском вокальном конкурсе заняла первое место. Школьные учителя всегда отмечали прилежность и ответственность Зейнеб: журнал занести, класс закрыть, цветы полить и многое другое – это все доверялось ей. Учитель математики Евгений Архипович и учитель физики были старой закалки, с многолетним опытом, и отмечали, что хоть у Зейнеб были больше склонности к гуманитарным предметам, но любили ее за старание и усердие в точных дисциплинах. И даже на вручении аттестата, со сцены признаваясь за это ей в своей любви, шутя вызвали друг друга на дуэль.
Зейнеб Дагджи в роли Соны в спектакле «Проделки Ханумы», 2002 г.
Поступать Зейнеб собиралась в медицинский, о театре даже разговора не было. Но, вернувшись домой, огорошила родных: «Мамочка, вы только не ругайте, я шла мимо театра, увидела объявление о наборе в школу-студию при русском драмтеатре им.М.Горького и подала документы туда». Успешно сдала все экзамены и на прослушивании даже рассмешила комиссию своей непосредственностью и дерзостью, когда на какое-то замечание самого Новикова, отмахнувшись, заявила: «Подождите, не путайте меня!».
Удивительно, как сочетались в ней скромность, деликатность, мягкость и … сцена. Не зря ведь есть расхожая фраза: «Театральная среда — это террариум целующихся змей», но ее внутреннего мирка это как-то не коснулось.
С 1997 года Зейнеб Дагджи — актриса театра, сначала во вспомогательном составе, затем в основном составе труппы. В 2000 году как выпускница школы-студии при Крымском академическом русском драматическом театре им. М.Горького Зейнеб Дагджи была удостоена грамоты в номинации «Самый художественный беспорядок на курсе». Играла на сцене вдохновенно, ей нравились разные образы, и она ими очень глубоко проникалась. Философски, несмотря на юный возраст, осмысливала каждую роль и очень переживала. Играла также в ТЮЗе, очень ответственно подходила и к детским постановкам. Вот и за день до трагедии, хлопоча по дому, все разучивала и проигрывала роль лисы из новогодней сказки: «Солнышко светит, небо голубое, а мне умирать?…».
Зейнеб Дагджи (вторая слева) в роли Хавы в спектакле «Поминальная молитва», 1999 г.
Жизнь яркой звездочки Зейнеб Дагджи трагически оборвалась в январе 2003 года в результате ДТП, а в феврале ей исполнилось бы 23. Земной путь ее оказался коротким, но вспыхнув, звезды оставляют свой яркий свет, который продолжает светить, греть и нести свое тепло людям. Она живет в сердцах близких, коллег и ценителей прекрасного, которые с особой теплотой и нежностью отзываются о молодой актрисе и ее таланте.
А Коран, найденный ее прадедом в далеком Узбекистане, пройдя четыре поколения Дагджи: от Эмирусеина картбаба к его сыну Халиду, от него – к его дочери Эльноре, которая, выдавая свою дочь Зейнеб замуж, передала его ей, теперь пополнил раритетные фонды Республиканской крымскотатарской библиотеки им. И.Гаспринского. И уже специалист отдела редких книг, архивных и рукописных материалов библиотеки смогла определить год издания этого Корана и типографию: 1891 год, «Матбуа-и Мухаммедие», г.Канпур (Индия).
Вот такой удивительный мир вокруг нас, и пути человеческие и превратности судьбы неисповедимы…