А. Озенбашлы с супругой Анифе-ханым
В календаре знаменательных и памятных дат 2018 года, подготовленном Крымскотатарской библиотекой имени И. Гаспринского, отмечено, что 10 февраля исполнилось 125 лет со дня рождения Амета Озенбашлы (Индемез) (1893—1958), писателя-публициста, общественного деятеля. Мне, одному из организаторов празднования его 100-летнего юбилея, сегодня тяжело ощущать утрату многих своих друзей-соратников, задействованных в тех мероприятиях и приложивших немало сил для реабилитации и популяризации имени своего знаменитого соотечественника.
Об Амете Озенбашлы можно говорить как о соратнике Н. Челебиджихана, первом директоре Тотайкойского педтехникума, заместителе наркома финансов Крымской АССР и многое другое. Но сегодня я хочу представить читателям ранее не известный материал, а точнее показания Амета Озенбашлы во время уголовного процесса по делу «Милли фирка» в 1928 году, касающийся проблемы реэмиграции крымских татар. История массового исхода крымских татар из Крыма интересовала А.Озенбашлы еще в школьные годы. Но, как он отмечает: «Лишь после революции, когда были сорваны тяжелые замки с дверей одесского генерал-губернаторства и жандармского управления, и, наконец, когда появилась возможность приблизиться к потаенным уголкам архива Таврической губернии, перед нами, потомками, поднялась завеса, скрывавшая те скорбные события, которые пережили наши предки». Катастрофическое сокращение численности крымских татар в Крыму Амет Озенбашлы назвал «Трагедией Крыма». Но мог ли он тогда представить, какая национальная катастрофа ждала впереди его народ. Что в результате репрессий и депортации не останется ни одного крымского татарина в Крыму. История бросала вызовы этому малочисленному народу, но он вынес все и, вернувшись в Крым, достиг своей численности, равной той, что была накануне Крымской войны (1853-1856 гг.). Попытки вернуть эмигрантов на Родину предпринимались национальными деятелями в 1920-х годах. Но по ряду причин осуществить историческую мечту тогда не удалось, а те, кто поднимал эту проблему, позже стали подвергаться преследованиям.
В ходе допросов в 1928 году следователей интересовали вопросы: «История издания книги «Крымские трагедии», «связь А. Озенбашлы с эмиграцией, в частности с Дж. Сейдаметом» и др. В данном материале приведу лишь один ответ из уголовного дела, относящийся к рассматриваемой теме, который, думаю, будет небезынтересен нашим читателям.
«Вопрос о реэмиграции в Крым потомков крымских татар, эмигрировавших в свое время в бывшие владения Отоманской империи, актуально был поставлен и горячо стал дебатироваться при немцах (1918 г. – ред.). Приехавшие тогда из Турции румынский муфтий, один врач (имени его не помню), учитель Умер Сами (ныне проживает в г. Бахчисарае) и поэт Ниязи были главными проповедниками этого вопроса, как на собраниях, так и в татарской печати. Все они были родом из Румынии и Болгарии, хорошо знали быт и условия татар под ассимиляторским гнетом державных наций указанных государств. Мы все легко поддавались тогда этим разговорам, благодаря чему идея реэмиграции так легко и привилась туземным, крымскотатарским работникам. Не помню хорошо, принималось тогда какое-либо решение по этому вопросу татарским парламентом или нет, но события развернулись таким образом, что в связи с поражением немцев и приходом в Крым англо-французов, представители национального движения были оттиснуты на задний план, и на сцену явились мурзы во главе с Сулейманом Крымтаевым и кадетствующие элементы во главе с Джафером Аблаевым, которые пошли на сотрудничество с кадетами и Белой армией, а мурзы стали издавать свою газету «Ак-Сес».
Упомянутые выше господа – представители румынских татар, увидев наше поражение, не преминули примкнуть к мурзам и стали даже, в угоду последним, критиковать нас в «Ак-Сесе». Я вскоре должен был скрыться, и в подполье только узнал, что они потихонечку, некоторые раньше, а некоторые вместе с мурзами, удрали из Крыма до прихода красных.
Когда появился на горизонте Чобан-заде, он тоже рассказывал свои наблюдения среди румынских татар. Так, например, припоминаю его рассказ о том, как он гостил у одного татарина в Румынии, который будучи сыном порядочных и более или менее обеспеченных родителей, впоследствии дошел до такого состояния, что благодаря поддержке своего школьного товарища, с трудом устроился сторожем на румынском кладбище. Припоминаю также рассказ о том, как румынское правительство насильственно вселяло румын в татарские деревни на земли последних, ограничивая наделы татар до минимума. Но кто это рассказывал не помню.
Все вышеизложенное способствовало тому, что у нас в Крыму создалось определенное настроение как-нибудь выручить своих единоплеменников. И вот, когда пришла Советская власть и состоялась Первая беспартийная конференция крымских татар, в постановлениях которых отразились реальные и несбыточные чаяния наши, был поднят также вопрос о реэмиграции татар и было принято соответствующее постановление, что дало повод позднее, на Первом учредительном съезде Советов официально поставить вопрос о реэмиграции. Тогда я был в Москве, в связи с комиссией Шахмардана Ибрагимова, и не могу точно сказать, кем из товарищей был поднят и проведен вопрос о реэмиграции на съезде, я узнал после из бюллетеня СНК Крыма, и некоторые цитаты привел отсюда в своей книге.
Наступивший после 1-го съезда Советов тяжелый период голода в Крыму создал, как известно, такую обстановку, что не только о румынских татарах, но даже о своих крымских татарах думать было некогда и не под силу, вследствие чего вопрос этот временно заглох. В связи с проявленным следствием интересом к приезду представителей Красного полумесяца и председателя татарского благотворительного общества в Константинополе Аджи Месуда, нахожу необходимым сказать следующее. В момент приезда я их не видел, так что, как и куда они «ввалились» сказать не могу. Познакомившись с ними позднее, я узнал, что как тот, так и другой приехали не в связи с вопросом о реэмиграции, а как проводники тех партий муки, которые они привезли от имени своих организаций как помощь голодающему населению Крыма. Как тот, так и другой были у меня в Тотайкое, осматривали школу. Во время беседы с Аджи Месудом я мог взять только кое-какие сведения о численности и жизни крымских татар в Турции, каковые сведения впоследствии были включены мною в книгу со ссылкой на Аджи Месуда.
Когда миновал голод и во главе СНК стал тов. Дерен-Айырлы, то, как я говорил в своих предыдущих показаниях, он проявил большую активность в деле осуществления постановлений предыдущих съездов Советов, как по общекраевым вопросам, так, в особенности, по национальному вопросу. Тут следует упомянуть о том, что в это время в газетах появилось сообщение о том, что центральное правительство удовлетворило ходатайство казаков-некрасовцев, эмигрировавших в свое время в Турцию от преследований самодержавия, об обратном переселении на свои земли. Это обстоятельство окрылило крымских татар в том смысле, что Советское правительство возьмет на себя заботу о претворении в жизнь и постановления первого Всекрымского съезда Советов о реэмиграции татар, если крымские правительственные органы более подробно и обстоятельно осветят данный вопрос перед центральным правительством.
А. Озенбашлы со своими сотрудниками в Ленинабадской больнице.
За спиной отца — Мерьем Озенбашлы
Таким образом, был дан снова толчок реэмиграционному вопросу. Вскоре мы узнали, что КрымЦИК принял постановление ходатайствовать перед Москвой о переселении 20 тысяч семейств татар из Румынии и Болгарии. В связи с означенным постановлением с одной стороны и ввиду слишком медленного темпа расселения горных и предгорных татар в степные районы, ощущалась необходимость привлечения общественности к данному вопросу, каковая мысль была высказана В.Ибраимовым в доме Сабри Айвазова, и было им же предложено разработать проект устава такой общественной организации и представить в КрымЦИК на утверждение, предусматривалось оказание помощи как реэмигрантам, так и расселенцам внутри Крыма. Но на организационном собрании, созванном КрымЦИКом по этому вопросу, был принят устав, легший в основу КОППРа (Крымское общество помощи переселенцев и расселенцев – ред.)».
Программа реэмиграции крымских татар по ряду причин так и оказалась нереализованной. Спустя 70 лет, когда, казалось, появилась возможность возвратиться на историческую Родину предков, единицы крымских татар, как принято говорить из дальнего зарубежья, переехали сюда или предпринимали такие попытки. Только потомки репрессированных в 1944 году, осевшие в местах депортации, живут мечтой о возвращении в Крым, но не могут ее осуществить из-за отсутствия средств. В этой связи историческая роль Амета Озенбашлы, не только, как деятеля прошлого, но и настоящего, через оставленное культурное наследие, позволяющее сегодня ориентироваться в происходящих процессах, просто неоценима, и настоятельно требует дальнейшего изучения и осмысления.
comments powered by HyperComments