Те, кто не раз бывал на презентациях различных тематических выставок в Крымскотатарском музее культурно-исторического наследия, безусловно, обращал внимание, с какой любовью и проникновением рассказывает и делится с посетителями сведениями методист по научно-просветительской деятельности Шефика Абдураманова. Ее мягкая приятная речь буквально увлекает в тот мир и те исторические реалии, и невольно ощущаешь дух времени и творческие искания личности, которой посвящена экспозиция.
«Сегодня мы с вами присутствуем при историческом моменте, когда мы наконец-то смогли, вернувшись на родную землю, исполнить свой долг, который тяготел над нами 101 год. Сегодня мы впервые в Крыму открываем памятник великому сыну крымскотатарского народа, известному политическому деятелю, муфтию мусульман Крыма, Литвы, Белоруссии и Польши, талантливому поэту, автору нашего национального гимна — Номану Челебиджихану», — этими словами год назад открыла торжественную церемонию одна из участниц акции по установке памятника Шефика Абдураманова.
В юбилейный год нашей собеседницы хотим ближе представить читателям ее не только как филолога, почитателя языка и литературы, сотрудника музея, но и как защитника народного наследия и национальной идеи.
— Шефика-ханум, расскажите о своих корнях, откуда родом вы и ваши родители.
— Корни моего рода со стороны отца и матери уходят далеко в прошлое Крыма. В старину внутренние миграции были незначительны, цепь поколений из рода в род ковалась в своих селениях, сформировав свой особый говор и этнопсихологический тип. Отец — Амет Абдураманов, родом из старинного, в 1960-е годы полностью уничтоженного села Черкез-Кермен близ Севастополя, их дом стоял с правой стороны от тропы к Папаз-чешме. С 14 лет служил в Севастополе, участник обороны Одессы, Севастополя, «Малой земли», один из активных членов национального движения за гражданские права своего народа.
Мама — Акифе Азаматова, из южнобережного села Улу-Узень. Имя моего «деде» — деда, употреблялось с характерной приставкой — Аджитемир. Он учился в Стамбуле, имел богословское образование, преподавал в школе и был имамом — духовным лицом, руководящим богослужением в мечети. После окончания школы мама училась в алуштинском медрабфаке, работала в райкоме комсомола Алушты, обучалась на курсах ВКП(б).
Дальше в судьбе моих родителей — шок депортации…
Родители познакомились после войны в узбекском поселке «Ангреншахтострой». Мама оказалась оторванной от оставшихся в Улу-Узене близких, ее высылали из Алушты. Мое поколение детей, родившихся в первое десятилетие жизни на чужбине, росло без бабушек и дедов: родители отца ушли из жизни осенью 1944 года. Мамы моей матери тоже не стало в первый год выселения. А интеллигентного, мудрого Аджитемира-деде отправили в трудармию. Мои родители, два затравленных одиночества с клеймом изгоев — «крымский татарин» нашли друг друга в поселке «Ангреншахтострой», позднее ставшим городом Ангрен Ташкентской области.
— Какими были детство и юность?
— Детство уже само по себе – счастливая пора. Уже потом оно осознается в сравнении. А тогда и небо было голубее, и краски ярче, и дни намного длиннее.
— Что, на ваш взгляд, определило выбор филологического образования?
— Как в маркетинге человек не может заранее определить, что ему выбрать, пока не увидит спектр выбора, так и в моей юности в небольшом городе окном в мир были книги, уроки русского языка и литературы, экономической географии зарубежных стран. В чтении тогда я была всеядной, что помогло расширить кругозор и определить приоритетные направления интересов. Хотя в школу пошла не говоря по-русски, были прекрасные учителя русского языка и литературы из ссыльной в «жаркую Сибирь» интеллигенции. А экономическая география с чтением только появившихся изданий плеяды талантливых журналистов-международников воспринималась чуть ли не кругосветным путешествием. Эти юношеские увлечения сошлись в выборе филологического факультета, определившем вектор всей моей последующей жизни. В дальнейшем я лишь корректировала его, добавляя смежные дисциплины. Вообще, гуманитарное образование — это необходимый уровень эрудиции каждого, независимо от его специальности.
— Что способствовало возвращению в Крым?
— Это не имеет рационального объяснения. Я родилась и сложилась как личность в местах принудительной ссылки и, вроде, привыкла к колее, определенной мне идеологией переформатирования народов. Но подсознательно, на то время это казалось неосуществимым, все мы были запрограммированы на возвращение. Когда-нибудь. Но мы непременно вернемся. Что стало побудительным толчком? Не могу объяснить, это как перелетные птицы по какому-то щелчку внутреннего переключателя вдруг, расправив крылья и рискуя жизнью, летят через сотни километров к родным гнездовьям. За очень редким исключением, но мы живем не там, где комфортно, а там, где веками под этим солнцем, у этого моря, вобрав благодать этой земли, мы сформировались как народ. Это обостренное чувство неистребимого в нас феномена генетической памяти.
— Поведайте о своей преподавательской деятельности.
— От того, насколько профессионально и с духовной отдачей педагог осуществляет свою деятельность, зависят не только оценки за учебу и конкурентоспособность выпускника, но и будущий облик общества. Преподаватель – это миссия, а не профессия.
— Вами был создан этнокультурный центр «Мирас», расскажите о его деятельности.
— Создание этого центра – это ход конем в решении многих проблем. Это была форма организации досуга студентов, многие из которых проживали в студенческом общежитии. При общежитии было задействовано несколько секций, совокупность которых способствовала развитию речи, расширению кругозора, приобщению к искусству и, в силу специфики будущей профессии – овладению навыками ораторского мастерства. Определенный этап деятельности завершался итоговой демонстрацией результатов в виде докладов по определенной теме, заключительным этапом были постановки спектакля – театральную секцию вел актер Крымскотатарского театра Рефат Сеит-Аблаев. Отдача от работы центра была весомой: процесс обучения стал более осознанным, через год у наших скромных студентов, основным профессиональным инструментом которых была речь, улетучились зажатость и нерешительность, они на деле прочувствовали силу воздействия сказанного ими слова.
— Почему вы обратились к переводческой деятельности?
— Для несведущих билингвов, как поначалу и мне, перевод казался делом незатейливым, требующим разве что усидчивости. Началось все просто, как у многих из нас, кто самостоятельно приступает к расширению сферы употребления языка. Я, как исключение из общепринятого, факультета крымскотатарской филологии не оканчивала, и мне пришлось записывать переводы текстов, многие слова которых выходили за пределы бытового употребления. Поначалу это рутинное занятие было малопривлекательным, но необходимым, потом появился азарт не просто перевести текст, а перекодировать его с сохранением всех авторских особенностей с языка на язык. Но для этого необходима система знаний, умений и навыков.
Спецкурсом и семинаром на пятом курсе ввела «Теорию и практику художественного перевода», затем он стал отдельным предметом. Есть несколько готовых неизданных переводов на русский язык. Издать сырое произведение без окончательной доводки – это убить автора на переведенном языке.
— В 2010 году за перевод на русский язык произведения Джафера Сейдамета Кырымера «Некоторые воспоминания» вы были удостоены премии Бекира Чобан-заде, поделитесь с читателями, чем вас заинтересовало его творчество, как шел процесс работы над переводом?
— Джафер Сейдамет – эпоха в нашей истории, это незаурядная личность, как признавали его оппоненты, «блестящий оратор и талантливый организатор». Его воспоминания — одно из ключевых произведений, проливающих свет на крымские события начала ХХ века в этно-национальном, общекрымском, всероссийском и европейском масштабах. Изложенный в них материал – недостающий пазл в воссоздании прошлой эпохи. Однако для чтения «Некоторые воспоминания» сложны – они написаны отточенным слогом турецкого языка. В преодолении этого барьера «виноват» Айдер Эмиров, все началось с его посыла — и два года проведены мной в поле гравитации Джафера Сейдамета.
— Когда и чем обусловлен переход в Крымскотатарский музей? Вы курируете научно-просветительскую деятельность Крымскотатарского музея культурно-исторического наследия, признаться, ваши лекции и выступления на открытиях различных выставок, статьи и публикации вызывают интерес, располагают слушателей, посетителей и читателей глубоко проникнуться излагаемой вами темой, что привлекает вас в этой работе?
— Переход в музей – это не кардинальная смена профессии. Это лишь смена точки обзора, с которой картина мира относительно филологии значительно шире и ярче.
— Расскажите о семье, детях, внуках. Какая вы мама, бабушка?
— Как для многих женщин, семья – это мое все. Как «ана» и «бита» я ломаю многие стереотипы в воспитании, между мной и детьми нет этой «пропасти во ржи», когда каждый из нас пытается докричаться друг до друга, но при этом слышит только себя.
— Недавно увидела свет ваша книга «Герой войны и гений танца», в основу которой легли воспоминания Эльдара Джемилева о своем отце – легендарном танцоре и хореографе Акиме Джемилеве. Чем, на ваш взгляд, она привлечет внимание читателей?
— Книга выходит за пределы только биографии талантливого хореографа. В работе над произведением материал раскрыт на фоне той социально-исторической действительности, объясняющей многие перипетии его жизни. На первый взгляд название книги несколько претенциозное. Но факты, приведенные в книге, убеждают в том, что Аким Джемилев, всю войну прошедший в составе, потом командиром расчета пушки-сорокапятки, проведя все четыре года на передовой, первым принимая на себя атаки вражеских танков, участник форсирования восьми рек, в том числе и Днепра, – действительно, Герой войны. Нам знакомы имена многих артистов, выступавших на передовой. Аким Джемилев был и воином, а в короткие минуты отдыха бойцов, организованным им небольшим ансамблем, он поднимал моральный дух солдат. Апофеоз его артистической славы – художественный руководитель, хореограф-постановщик и солист состоявшегося 18 сентября в пражском концертном зале «Люцерна» легендарного концерта Победы, на котором присутствовал весь высший состав союзных стран-победительниц.
Аким Джемилев – это знаковая личность в истории нашей культуры, вся его жизнь, при любых обстоятельствах, была отдана танцу. Он стоял у основ нашего танцевального искусства, он пронес его через войну, долгие годы ссылки, участвуя в воссоздании по крупицам ансамбля, позднее названного «Хайтарма», он был среди инициаторов воссоздания нашего театрального искусства в сложные годы возвращения. Через полвека ему удалось свести звенья разорванной цепи нашей культуры и продолжить ее развитие хореографом-постановщиком первых спектаклей. Хотелось, чтобы его имя продолжило жить в народе как образец служения искусству.
На открытии памятника Номану Челебиджихану
— Говоря о феномене Челебиджихана на круглом столе, организованном к столетию его гибели редакцией газеты «Голос Крыма new» и общественной организацией «Крым-Юрт», вы отметили, что сейчас самое главное — это образование и культура. Потому что о нации судят не по числу миллионеров и количеству трехэтажных домов и машин в гараже, а прежде всего, по уровню образования и культуры личностей, ее представляющих. Способно ли современное общество оценить феномен Челебиджихана и осознать важность упомянутых вами ценностей?
— У каждой эпохи свой облик и свои, постоянно меняющиеся сообразно времени, приоритеты. Это естественно. Но в каждой культуре есть константа – неизменное ядро, передающееся из поколения в поколение и обеспечивающее целостность национального менталитета. Феномен Номана Челебиджихана в том, что в одном из поворотных моментов нашей истории он смог смоделировать национальную идею, тогда и наперед определяющую наше самосознание, несмотря на то, что в течение долгого времени они были под спудом искусственного запрета. Способно ли общество оценить его феномен? Активное духовное и культурное развитие, последовавшее за нашим возвращением и материально-бытовым обустройством, убедительное доказательство нашего возрождения как народа.
— Ровно год назад по инициативе ныне покойного руководителя организации «Крым-Юрт» Рустема Эмирова силами общественности и оргкомитета, в состав которого входили и вы, в селе Завет-Ленинский был воздвигнут памятник Н.Челебиджихану. Что запомнилось тогда в ходе реализации этой инициативы?
— Безвременный уход Рустема Эмирова, Аллах рахмет эйлесин, стал для нас потрясением. Мы все вдруг ощутили опустошение от того, что смолк механизм, исподволь побуждающий нас к действиям. Поначалу мысль об установке бюста Номану Челебиджихану, имя которого надолго было предано забвению, нам казалась идеей-фикс: вряд ли кто возьмет на себя гражданскую смелость решить вопрос установки на своей территории, откуда взять финансирование…? Но методичная и настойчивая преданность поставленной цели способна творить чудеса. Рустем-бей, задействовав единомышленников, материализовал эту идею! Для крымских татар и жителей полуострова этот памятник в сельской глубинке стал универсальным наглядным символом гармонизации этно-конфессиональных отношений.
— Тема или, быть может, книга, над которой вы сейчас работаете.
— Я быстро увлекаюсь идеей, поэтому задумок целый рой. А вот что из этого материализирутся — вопрос.
— У вас сегодня юбилейная дата, что для вас возраст? Мне всегда кажется, что он состоит из ВОЗ(можностей) РАСТи…
— У меня прекрасный возраст, когда в арсенале есть какой-то жизненный опыт, есть сумасшедшие мечты, а это отправная точка всех начинаний, и есть возможность их реализовывать.
Хайырлы яшлар олсун, Шефика-ханум, безграничных вам возможностей расти!
comments powered by HyperComments