К 75-летию Победы
Из воспоминаний Вадима ИФТАЕВА
(Начало в №№12-13).
Каждый раз, когда я приезжаю в Керчь, посещаю места боев, особенно Аджимушкайский колодец, невдалеке от главного входа каменоломен, и обязательно пью из него воду. Вспоминаю, как я ежесуточно по нескольку раз приходил за водой, невзирая на смертельную опасность, в ноябре 1943 года.
Колодец был самым близким от передовой линии, севернее города Керчи, на насыпи железной дороги, идущей из города к Госметзаводу. Вода для пулеметов «Максим» также необходима, как и патроны. На второй день после освобождения Аджимушкая, у этого колодца меня от смерти спас термос на спине, принявший осколок снаряда… Взамен разбитого мне дали оцинкованный термос, от блеска которого я всегда находился под прицелом вражеских снайперов в ночное время, поэтому пришлось обмазать его сажей, краски не было. Последний раз в этом термосе, пробитом снайперской пулей, я принес на передовую кипяток, прикрыв дыру ладонью, ложась каждые 10 — 15 минут и перебегая, чтобы пули не настигли и меня.
Примерно 18 — 20 ноября 1943 года стрелковому батальону нашего полка был дан приказ об атаке противника нашей пулеметной ротой от железнодорожной насыпи к северной окраине города Керчи, и это было под утро. Мои пулеметчики просочились через передовую противника и оказались в тылу у фашистов, а нашей пехоты нет. Сонные фашисты опомнились и начали окружать моих пулеметчиков. Шесть пулеметов открывают огонь по противнику, а в это время шесть расчетов отступают. Затем отступившие шесть расчетов поддерживают огнем отступление остальных шести расчетов, и так попеременно. Таким образом пулеметная рота вышла из окружения и вернулась на свои прежние позиции, но потери были немалые. Потеряли бывалых, отважных пулеметчиков, некоторые из них имели по 2 — 3 боевые награды.
А почему стрелковый батальон не пошел в атаку, я до сих пор не понимаю. Если приказ об атаке отменен, то почему этот приказ не дошел до командира роты пулеметчиков? По-видимому, плохая взаимосвязь, и это обошлось большими жертвами для пулеметчиков. После этого боя мне пришлось днем, под огнем переползая по-пластунски, тащить перевязанный веревкой новый пулемет взамен разбитого. На глазах у фашистов, так как местность перед Аджимушкаем ровная и легко просматривается, оттащил разбитый пулемет… Здесь же я был легко ранен, но не ушел в госпиталь. Двумя днями позже наш полк вывели во второй эшелон, и полк занял позиции в 1 — 1,5 км от агломерационной фабрики, что севернее поселка Госметзавода, рядом с железной дорогой (недалеко от братских могил нашей дивизии)…
После лечения в госпитале станицы Варениковской Краснодарского края, я 17 января 1944 года вместе с пополнением прибыл опять на фронт, и когда ночью шли на передовую, двух человек из пополнения ранило в ноги шальными пулями автоматчиков-фашистов. Меня определили в 80-й Гвардейский стрелковый полк 32 гвардейской стрелковой дивизии. Переночевал я около штаба полка в индивидуальном окопе в 3 — 4 метрах от него. Утром я зашел в штаб полка для оформления и зачисления в полк. Заместитель штаба полка сказал, чтобы я подождал до окончания совещания офицеров. Я вернулся в свой индивидуальный окоп, так как был в пути более двух суток и ехал всеми видами транспорта, больше, конечно, на собственных ногах. Я еще не успел заснуть, как тут произошла трагедия, запомнившаяся мне на всю жизнь. В штаб полка во время совещания совершенно случайно упала, вернее, сползла по краю обрыва авиационная бомба, выброшенная вражеским стервятником Фокке-Вульф, за которым гонялся наш «ястребок». Фашист сбросил бомбу где попало, чтобы улететь безнаказанно от наших соколов. Штаб был расположен под высоким обрывом, недалеко от берега Азовского моря. Если бы специально бомбить, то никогда ни один летчик не смог бы попасть в цель под обрывом, да и место, видимо, выбрано было безопасное для штаба полка. Это был страшный случай. Я уцелел в окопе, правда, был контужен и оглушен, а если бы я был в открытом месте, то меня выбросило бы взрывной волной. Погибли все 13 — 14 офицеров. Когда откопали месиво человеческого мяса и глины, увидели, что даже их личное оружие разорвало в мелкие кусочки металла. Это была самая большая утрата для 80-го полка, для дивизии за годы войны.
Я был редактором боевого листка роты, и эти листки, которые выпускались регулярно, читались солдатами в окопах, землянках, на телефонных узлах. Очень жаль, что не могли сохранить их, условий для хранения не было, так как мы очень часто меняли места подачи связи, в зависимости от боевой обстановки…
…С марта до прорыва линии обороны немецких захватчиков по 11 апреля 1944 года я обслуживал связью район знаменитого Чертового моста, который находился под круглосуточным обстрелом противника. Это был единственный мост, снабжающий передовую боеприпасами, питанием и людскими резервами. Через этот мост проходили 100 — 150 линий связи. Порывы линий здесь случались каждые 10-15 минут, и притом, надо было найти нужный провод среди более десятка в замерзшей глине и голыми руками, чаще всего под артиллерийским обстрелом. Этот опасный «чертов мост» чувствовали даже ослы, навьюченные минами, которые, не доходя 200 — 300 метров, сами шли бегом, пока не пройдут опасную зону, то есть 500 — 600 метров.
В 80-м стрелковом полку рядом со мной сражались парторги стрелковых рот Андрей Морозов и Дмитрий Журавлев из Украины, Самат Мусин из Башкирии, командир стрелкового взвода Борис Белов и автоматчик, наш старейший Зейнедин Меметов. В морском батальоне богатырь Василий Панкратов из Ялты и политрук моряков, комбат Мамут Меметов. Одним из первых на эльтигенский берег высадился помощник командира взвода старший сержант Джеппар Бекаев из 318-й стрелковой Новороссийской дивизии, который спас утопающего командира дивизии генерала Гладкова. В соседних частях сражались лейтенант Ибрагим Абибуллаев, нас поддерживали: огнем артиллерии гвардейских катюш — майор Февзи Ибрагимов, морской артиллерии – лейтенант Амет Шейхаметов, командир отряда сторожевых катеров лейтенант Ибраим Ресульев, командир взвода саперной части Герой Советского Союза Самиг Абдуллаев… В штабе Отдельной Приморской армии служил майор Билял Зиядинов и шифровальщик капитан Абибулла Бекиров.
По соседству с нами сражались гвардейцы Арслан Баязитов, Анвар Кадыров, Иван Молодцов, Энвер Селяметов, Амет Абдураманов, Фейзулла Молахаев. Первую неотложную помощь оказывали врачи Белла Завален, Михаил Широбоков, Катя Добра, хирургическая старшая медсестра Эмине Усейнова. Это и есть созвездие наций и народностей, которые плечом к плечу ковали победу в борьбе с фашизмом.
На участке земли, где мы сражались под Керчью около шести месяцев, не осталось ни вершка земли, где бы ни ступала моя нога под свистом пуль, гулом и шипением снарядов. Каждая пядь израненной в клочья Керченской земли была изрыта воронками от мин и бомб….
Наступил наш час, под утро 11 апреля 1944 года мы прорвали глубоко эшелонированную оборону гитлеровцев под Керчью и начали освобождать родную крымскую землю, и полтора суток спустя наши войска уже находились на Акмонайских позициях под Феодосией. Так сражался уроженец Керчи на родной земле в годы войны…
Март, 1982 г.
comments powered by HyperComments