Лидия ДЖЕРБИНОВА
Видно свыше танцы ниспосланы,
Самим Богом так решено.
Нам талант танцевать дарован
Всем несчастьям и бедам назло!
И не сможем жить по-другому.
(Наталья Гребенко)
Крылатое выражение «Без истории нет народа» как нельзя лучше подходит к делам семьи Мамутовых. Цель сохранения предметов старины, быта, устоев, обычаев крымскотатарского народа для истории, этой семьей была взлелеяна еще в депортации, в узбекском городе Янгиюль, когда отец Гульнары Мамутовой – Талят-ага принес домой кувшин из предметов крымской старины. Это была первая реликвия. За ней появилась другая, третья и т.д. Сегодня в их коллекции можно увидеть и амфору, которой давно за 900 лет. Очень много различной чугунной посуды, джезве, самоваров, кувшинов, различных довоенных вышивок. Привлекает внимание первая вычислительная машинка — прототип калькулятора, размером с печатную механическую машинку советских времен, которая заданные арифметические действия выдает в печатном виде; а также ручные швейные машинки, старинные книги в первозданном переплете, картины, выполненные кистью родственников и знакомых. Особое место в коллекции занимает платье 200-летней давности из темно-синего шелка, переливающегося в солнечных лучах всеми цветами радуги. Всю прелесть старины глубокой передает убранство двух комнат в национальном стиле. Это диваны, преобразованные в сеты, накрытые старинными покрывалами и украшенные кружевами; на стене — две полки, во всю длину которых выставлена выполненная в национальном стиле утварь, но уже и этих комнат маловато, семья подумывает о выделении еще одной.
Часть экспонатов семейного музея
Побывав в их доме, прикасаешься к старине, и с новой силой ощущаешь умение, мастерство и былое величие народа. Что же заставило этих людей отойти от современной мебели и устремиться в поиски старинной и традиционной для крымских татар? Ответ нужно искать в истории семьи и народа.
Как рассказывает Риза, его отец Шевкет Мамутов известен народу как талантливый танцор, певец, скрипач. И начиная рассказ о нем, напомним, что Шевкет-ага родился 16 января 1920 года в селе Улу-Сала (Синапное) Бахчисарайского района в многодетной семье. Во время войны село оказалось в тяжелом положении: стало ареной боев прорывающихся к Севастополю частей 51-й и Приморской армий с фашистами, а позже — центром противостояния Южного партизанского соединения и оккупантов. Это село 22 декабря 1943 года было сожжено за помощь партизанам, стало неизвестной миру крымской Хатынью. Любовь и память к родному селу Шевкет-ага пронес через всю жизнь, которая складывалась переплетаясь с историей Крыма.
Гульнара и Риза Мамутовы
Когда он был совсем ребенком, его родителей — отца Сеитмамута и мать Найле (она родилась в селе Гавр, была грамотная, что являлось в то время редкостью для мусульманской девушки) в 1929 году раскулачили и выслали на Урал. Причина была в том, что Сеитмамут-эфенди был имамом местной мечети. За неимением средств к существованию, им пришлось распороть матрасы и ткань обменять на какие-то продукты. Голод превращал их в животных, заставляя заимствовать пищу у скота. Родители решили бежать, с четырьмя детьми добрались до Сталинграда. Оттуда брат Шевкета-ага — машинист паровоза Юсуф в полной секретности привез их в Крым. Шевкету пришлось жить у старшей замужней сестры Эмине. Она после окончания педагогического техникума работала учительницей в школах сел Тиберти (Тургеневка) и Фоти-Сала (Голубинка). Здесь у мальчика проявились музыкальные способности и умение изготовить скрипку, о которой мечтал, но приобрести не было возможности.
Любовь к искусству привела его, шестнадцатилетнего мальчишку, в Дом Народного творчества Симферополя «Промкооперация». В 1938 году музыкант и танцор Шевкет Мамутов стал участником Крымского ансамбля песни и пляски крымских татар. Легендарный балетмейстер Усеин Баккал научил его секретам танцевального мастерства. В 1940 году 20-летний Шевкет Мамутов стал лауреатом фестивального творчества народов СССР в Москве.
Наступил страшный год войны. Пока враг не занял Крым, он участвовал в концертах, которые организовывались на фронтовых площадках для советских солдат. А в период оккупации Ш.Мамутов, зная, что гитлеровцы расстреливают коммунистов и комсомольцев, перелез через забор симферопольской ткацкой фабрики и уничтожил, сняв с Доски Почета, фотографии сестры Ашиме и остальных передовиков производства. Помощь партизанам он оказывал и покупая на базаре, что располагался рядом с нынешним парком им.Тренева, целую полуторку зерна, которую потом переправлял в лес, заправляясь на нефтебазе бензином. Это привлекло внимание гестапо, и его арестовали. Но знакомый полицейский смог выкупить его у немецкого офицера. Не секрет, что в полицейские участки на оккупированных территориях было внедрено много подпольщиков. Приближалось долгожданное освобождение. Шевкет-ага в то время жил с семьей в Симферополе, недалеко от нынешнего Главпочтамта.
С депортацией крымскотатарского народа по огульному обвинению 18 мая 1944 года начался очередной период выживания. Оказавшись на станции Хильково (Бекабаде), уже в июле 1944 года Шевкет-ага принял самое активное участие в организации ансамбля при Фархадстрое, куда привлек коллег по довоенному Крыму. Сам же работал режиссером и солистом балета. Ему рукоплескал сам Первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Усман Юсупов. Нужно сказать, что помощь Ш. Мамутова всегда ощущали артисты: то, что он распорядился об увеличении им пайка, говорило само за себя. В 1948 году имя Шевкета Мамутова было выдвинуто на звание Заслуженного артиста Узбекской ССР, но помешала национальность. Сегодня уже можно сказать, что организованный тогда ансамбль стал прототипом широко известного и любимого ансамбля «Хайтарма», в состав которого в основном вошли артисты из его ансамбля. Он проработал в нем с марта 1957 по 1964 годы.
В ставшем легендой в среде коллег концерте, данном в столице Абхазии Сухуми, после ошеломительных гастролей в Баку в 1961 году, он танцевал «Агъыр ава ве Хайтарма», «Чобан оюны», «Явлукъ оюны», «Лезгинку». В его исполнении они воспринимались зрителем особенно восторженно. Так произошло и в Сухуми. Он в ритме зажигательной «Лезгинки» словно птица летит, раскинув руки-крылья, из-за занавеса, совершает прыжок и до середины сцены прокатывается на коленях, стирая их в кровь, а вторым прыжком оказывается на противоположном конце сцены. Он не летит, а парит в воздухе. Когда он застыл в последнем «па» этого танца, зал наградил его шквалом аплодисментов.
«Лезгинка»
В танцах оболганного народа прослеживается горькое прошлое и светлая надежда на лучшее будущее. Это чувствовал каждый зритель, и когда исполнялась «Агъыр ава ве Хайтарма» и начинала звучать вторая часть, зрители вставали, восторженно аплодируя, надеясь на скорую встречу с Родиной. Не каждому человеку дано стать артистом, хорошим артистом, а превосходным танцором, каким был Шевкет-ага, — тем более.
«Лезгинка» Шевкета Мамутова
Как-то, выступая на одном из концертов в клубе машиностроительного завода г. Андижана в Узбекистане, войдя в ритм танца, он буквально улетел со сцены, но в одно мгновение оказался снова на ней как ни в чем не бывало. Он был смелым и мужественным человеком, статным и красивым мужчиной. С доброй улыбкой и щедрой душой. Его желание помочь и доброта по отношению к людям подтверждаются поступками. Легенда крымскотатарского песенного искусства — знаменитая Сабрие Эреджепова, освободившись из лагеря, где отбывала наказание, и позже была реабилитирована, первый приют нашла в семье Шевкета Мамутова. Это был 1956 год. Для того времени очень смелый поступок! На такое не каждый бы решился.
Из «Хайтармы» он уволился в 1964 году и работал в строительной организации. Проработавший с ним пять лет известный актер Крымскотатарского академического театра Расим Юнусов так вспоминает о нем: «Он был очень добрым, хорошим, добропорядочным и талантливым человеком; никогда никому не отказывал в помощи. А темперамент его в танце зашкаливал! Увидев его «Лезгинку», я задался целью научиться, но до его пробега «юзом» по сцене так и не добежал. В то время равных Шевкету Мамутову, Акиму Джемилеву и несравненной Селиме Челебиевой в ансамбле не было. Последний раз нас с ним судьба свела в Крыму в 1989 году на свадьбе сына Баттала Челеби. И больше я его не видел».
В те годы шла оживленная волна возвращения на Родину крымских татар. В том же году Шевкет-ага умер, так и не вернувшись на Родину, о которой мечтал, воспевая ее в танце. Но память о нем жива, как в семье, так и в народе. 16 января этого года ему исполнилось бы 99 лет. Его род продолжают дети Фатиме, логопед по специальности; Юсуф, имея техническое образование, работает в ресторане, и сын Риза — строитель по образованию, закончил Ташкентский институт инженеров транспорта, работал прорабом в РСУ при ТашГУ. К сожалению, танцором никто не стал. Но покойный его сын от первого брака Рустем замечательно выполнял копии великих художников. Работал с мрамором. Одна из его работ, выполненная в мраморе, — «Бог вина Бахус» хранится в домашнем музее Мамутовых. В последние годы он занимался обшивкой салонов автомобилей. Сын Рустема Длявер продолжает дело отца, а дочь Майре Люманова – художник-дизайнер. Сыновья Ризы и Гульнары (педагог-психолог по образованию, окончила Ташкентский пединститут имени Низами) Мансур и Рустем получили высшее образование, работают. А свою любовь к Родине семья выражает сбором и сохранением старинной домашней утвари, и не только крымских татар, пополняя редчайшими экспонатами свой домашний музей, входя в который, чувствуешь себя частичкой славного народа. Достойным сыном этого народа был и остается Шевкет Мамутов, художественный портрет которого занимает достойное место в семейном музее.
comments powered by HyperComments